Вдоль белой полосы (СИ) - Перепечина Яна - Страница 62

— А теперь снова выхожу, — улыбнулась Агата и чуть не фыркнула, увидев оторопевшие лица однокурсниц, вспомнила слова Никиты и тоже сказала:

— Ужасное, ужасное падение нравов среди молодёжи. — И добавила: — Женятся и женятся. Никакой управы на них нет.

Девчонки рассмеялись и принялись расспрашивать Агату о подробностях. Она коротко рассказала об изменениях в своей жизни.

Одна из них, собиравшаяся на днях рожать Анечка Детченко, сказала:

— Агат, я не знаю, права ты или нет. Но одно тебе могу сказать: когда ты выходила замуж первый раз, то не выглядела счастливой. А сейчас просто светишься. Мне кажется, это любовь. Поэтому я тебе желаю того счастья, которое ты предвкушаешь.

— Кстати, да, — строго глядя на Агату, согласилась Влада, староста их группы. — И правда — светишься. И правда — счастья тебе.

Остальные согласно закивали.

— Спасибо, девчонки, — растрогано поблагодарила Агата, попрощалась и поспешила вниз. На улице её уже ждал Никита, который, как всегда встречал её после занятий: их курс последний, пятый, год учился вечером, после стажировки, и пары заканчивались поздно.

Счастливая Агата, сияя, рассказала Никите о разговоре с однокурсницами.

— Ну, вот видишь. — Обрадовался он. — А ты всё переживаешь. Нормальные люди поймут и не осудят. А мнение остальных тебя не должно интересовать. Ничего плохого ты не делаешь.

— Да, ты, конечно, прав, — улыбнулась Агата, в свете пролетающих мимо уличных фонарей вглядываясь в его лицо. Она всё никак не могла привыкнуть к тому, что теперь может смотреть на него, сколько хочет, и для этого не нужно прятаться за смородиной и бояться, что её заметят. Как, оказывается, это замечательно — просто смотреть на того, кого любишь.

Агата вспомнила, как несколько лет назад они с сестрой пришли на дачное озеро и увидели, что на другой стороне Никита с Митей прыгают с тарзанки. Агата, как заворожённая, шагнула в воду, оставив сестру играть с её подружками, и устремилась туда, к ним. Доплыв до середины, она смутилась, спряталась за кустиками какой-то озёрной растительности, и, радуясь тому, что умеет уверенно держаться на воде и что её не видно ни с одного из берегов, долго-долго смотрела на то, как Никита ловко выбирается из воды на высокий скользкий берег, хватается длинными сильными руками за палку и летит, летит к ней… Каждый раз ей казалось, что он долетит до неё. И каждый раз она одновременно страстно хотела этого и очень боялась.

Никита не долетал. Да это было и невозможно: тот берег, на котором стояло дерево с тарзанкой, был далеко от укрытия Агаты. Но зато она могла видеть, как Никита выныривает, трясёт головой, вытирает мокрое лицо руками и смеётся, что-то говоря Мите. Агата в этот момент жадно впитывала каждую чёрточку, каждое движение Никиты, понимая, что такой возможности просто полюбоваться им может больше не быть.

И вот теперь она могла смотреть на него открыто и свободно, с полным правом невесты и любимой. Никита, словно слыша её мысли, никогда не возражал, хотя, как казалось Агате, немного смущался. Но она знала, что и он тоже долго-долго смотрит на неё, когда думает, что она не видит. И эти его взгляды были для неё лучшим доказательством её любви. Потому что Агата знала: так смотрит только тот, кто по-настоящему любит.

В этом непрекращающемся ощущении глубокого, мощного счастья Агату огорчало только одно: непонятное поведение Нюры. Ей она рассказала обо всём одной из первых, ещё летом, заехав к подруге с корзиной смородины. У Нюры на даче эта неприхотливая ягода почему-то расти отказывалась, а её бабушка и мама очень любили смородиновое варенье. Зная об этом, Агата привезла им большую корзину поздних ягод. Никита подвёз её и ждал во дворе.

Услышав новость, Нюра странно посмотрела на Агату и спросила:

— Ну, и где тот, кто лучше нашего Тони?

Счастливая Агата вытащила Нюру на балкон и показала:

— Вон там, видишь?

Сердце Агаты замирало от нежности и любви, когда она смотрела вниз, на Никиту. И она радостно улыбнулась подруге.

Нюра молча посмотрела и вернулась на кухню.

— Нюрик, ты меня извини, я побежала. А то Никите ещё домой возвращаться, а уже поздно. Я тебе позвоню на днях.

— Беги, — кивнула Нюра и закрыла за Агатой дверь, не дождавшись, когда придёт лифт.

— Как твоя подруга? — спросил Никита, когда появилась Агата.

— Обрадовалась ягодам, — Агата подскочила к нему и потянулась за поцелуем.

Никита склонился к ней, обнял и сказал:

— У неё квартира на одиннадцатом этаже?

— Да. А откуда ты знаешь? — удивилась Агата.

— Просто она сейчас смотрит на нас.

Агата быстро повернулась и широко и весело, чуть не подпрыгивая, от переполняющего её счастья, помахала Нюре, которая, действительно, стояла на балконе. Нюра пару раз махнула в ответ и скрылась.

— Поехали? — спросила Агата у Никиты.

— Поехали, — согласился он. Лицо его было невесёлым.

— Что случилось?

— Да пока ничего, — вздохнув, ответил Никита. — Но мне почему-то кажется, что сейчас ты потеряла подругу.

— Не может быть! — возразила Агата. — Нюра очень хорошая и любит меня.

— Для любящего человека она как-то странно себя вела, — заметил Никита, но, увидев, как вытянулось лицо Агаты, добавил: — Но, может быть, я не прав. Всё же я совсем не знаю Нюру.

— Я вас познакомлю! — снова повеселела Агата и показала: — Выезд из двора там, за детской площадкой.

К сожалению, Никита оказался прав. В следующие дни и даже недели Нюра, в квартире которой был определитель номера, ни разу не подошла к телефону, когда звонила Агата, и ни разу не перезвонила ей. Всё ещё не веря в то, что многолетняя дружба может закончиться вот так, непонятно из-за чего, Агата позвонила ещё раз, чтобы пригласить на Нюру на свадьбу. К телефону подошла бабушка подруги.

— Зоя Михайловна, здравствуйте! Это Агата.

— Здравствуй, Агата, я тебя узнала. Нюры нет дома. — В голосе старушки Агате послышалось смятение, словно той было неловко.

— Как жаль, — огорчилась Агата. — Зоя Михайловна, я выхожу замуж и очень хотела бы пригласить Нюру. Вы не могли бы передать ей, что я звонила?

— Конечно, Агата. Я передам. Поздравляю тебя.

— Спасибо, Зоя Михайловна, — искренне поблагодарила Агата, зная, что бабушка Нюры всегда относилась к ней очень хорошо. — До свидания.

— До свидания, девочка, счастья тебе, — быстро сказала старушка и положила трубку.

Агата тоже опустила трубку на аппарат, уже понимая, что Нюра не перезвонит. Следующие несколько дней она мчалась на каждый звонок. Нюра не перезвонила.

— Не переживай, — утешал её Никита. — Не каждый может перенести чужое счастье достойно. А вот беду — запросто.

— Но ведь Нюра так поддерживала меня, когда я собиралась выходить замуж за Антона…

— А разве ты тогда была счастлива? — только и спросил Никита.

Никогда ещё Агата не чувствовала себя такой защищённой и спокойной, как в эти предсвадебные дни. Антон больше не появлялся в её жизни. До неё, конечно, доходили слухи, что он негодует и всем и каждому жалуется на неё. Но её теперь это больше не волновало. Её вообще почти ничего не трогало. Она словно навёрстывала те десять лет, что жила без Никиты. Теперь она не смотрела вокруг, на людей, что так любила раньше. А только на Никиту или внутрь себя.

В стране случился дефолт, вокруг — в очередной раз за последние годы — рушился привычный мир. Но они с Никитой даже не заметили его, потому что видели, слышали и чувствовали только друг друга.

Оставшись одна, Агата иногда задумывалась о том, нормально ли, если всё происходящее кажется ей лишь фоном, только оттеняющим то, что происходит между ними. А потом поняла, что да, нормально. Иначе человечество с его историей, до избытка заполненной войнами, катастрофами, бедами и страданиями, просто не выжило бы, не будь любящие слепы и глухи ко всему, кроме них самих. Смотреть друг на друга, слышать друг друга, чувствовать друг друга, жить друг другом — и тогда ничего не страшно и всё по силам. Поняв это, Агата успокоилась, словно почувствовала причастность к чему-то важному и правильному, что раньше было недоступно ей. Она впервые с детских лет ощутила себя на своём месте. И оказалось, что жить стало намного проще. Словно до этого она всё время ломала себя, а теперь перестала.