Свидетель канона (СИ) - Бобров Михаил Григорьевич - Страница 67

Вошел Датч, придвинул себе табуретку, медленно и осторожно сел, привалился к стене. Жутко непривычно выглядел он в белом халате вместо привычного жилета, и вовсе смешными показались Року босые ноги шефа, черные расшлепанные ступни, вместо аккуратно зашнурованных джангл-бутс.

Датч сказал:

– Потому что Пенсакола падла нисколько не дурнее. Сколько чего ни распыляли или выливали, кончалось одинаково. Всю нашу химию взвесь перерабатывала и встраивала в себя. Итог получался как в том анекдоте: а теперь у медведя есть пулемет.

– Еще предложите им свет перекрыть, – влетела незнакомая туманница, судя по скорости и легкости, аватара эсминца. Судя по строгому наряду викторианской эпохи, англичанка из флота Сингапура. – Чтобы прекратить фотосинтез.

– Вампир, это мои гости из "Лагуны". Рок (страдальчески поморщился), Реви (хмыкнула), Датч, он там главный.

Датч улыбнулся гостье:

– Бенни, увы, на лечении. Юнга и кот на палубе. Высматривают, нельзя ли спереть какую шлюпку, чтобы переделать в бригантину.

И подмигнул Симакадзе уголком глаза.

– Вампир, это "Лагуна". "Лагуна", это Вампир, самая обстоятельная и серьезная русалка Сингапурского Флота.

– А как же ваши линкоры, "Рипалс" там, "Принц Уэльский"?

Вампир поджала розовые идеальные губки:

– Ну что эти слонопотамки…

– Вампир! Что о нас люди подумают!

– О, хорошо, слонопотамыни. Что они могут без нас, эсминцев! Только мишенями для самураев подрабатывать на полставки. Что ПВО, что ПЛО – без нас никуда.

– И почему же вы полагаете, что свет нельзя перекрыть? – заговорил Рок, чтобы хоть беседой отвлечься от боли в спине. – Насколько я знаю, производились опыты с орбитальным зеркалом. Должным образом сфокусированное солнышко легко вскипятит воду в нашей лагуне, от поверхности до самого дна.

Вампир посмотрела на Рока строго:

– Вот подожди, пока я на Юпитер улечу, и экспериментируй с атмосферой как угодно. Но потом.

– Так! – Симакадзе поднялась. – Мы в виду атолла Сиину, иначе Адду. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь, от Мадагаскарской Стаи остались только циферки в базе данных. Через неделю придет Рицко-сама. Пока что мы все делаем по ее рекомендациям, так что за спину не переживай, Рок, динамика устойчиво положительная, остальное сделает Акаги.

Эсминка повернулась к Реви:

– Мороженое сейчас принесут. Ливер ты отбила качественно, так что не все сразу. Аккуратно жри, хорошо?

Реви слабо улыбнулась:

– Мой стиль – добавлять в конце "тип-того".

– Ну, я еще только в начале пути… Датч, еще раз увижу, что ходите без опоры, зафиксирую и прикажу носить ремботу. Или нет, хуже. Надену юбку до пола, тип-того!

Датч закрыл рукой лицо. Реви и Рок засмеялись – осторожно, потому что все болело.

– Вампир, ты же пришла потому, что тоже его увидела?

Эсминка Сингапурского Флота словно бы осветилась изнутри:

– Точно! Мы же первые, кто с ним заговорит! Побежали, пока наши слонопотамыни не доползли!

– Да! Вот он стоит, уже никуда не денется. Сейчас мы его спросим!

– … Почему ты от нас бегал?

Дурак потому что.

Но Симакадзе я этого не скажу. Язык нахрен отсохнет. Не тогда, когда на тебя такими глазами смотрят.

Нет, один-то раз можно и розетку лизнуть!

И я совсем почти уже принял выражение лица, достойное победителя Мадагаскарской Стаи, как губы мои объявили независимость и сказали:

– В любую историю я приношу законченность. Невозможно жить мечтой вечно, рано или поздно придется выбрать часть и воплотить ее. Пускай с сегодняшними ограничениями, но перенести из мира мечты в реальность. А что не влезло, поневоле придется оставить на следующий раз.

Девочки не отступили. Ну конечно, они же и ждали чего-то в таком духе. Весомого, с претензиями на глубокую мысль. Как там про Экзюпери? "Банальность, поднятая на высоту восемь тысяч метров, становится мудростью".

С другой стороны, когда шел к мечте десять веков, шутки не получаются. Ирония и то с трудом, а смехуечки совсем никак.

Не тот, блин, калибр…

– В общем, синица в руках или журавль в небе, только не дооткладывайся до утки под кроватью.

Девочки переглянулись, и Симакадзе кивнула:

– Ясно.

Теперь усмехнулся я, и усмехнулись за моей спиной Садко Новгородец, Томас из Донкастера и Алп-Тегин, и шевалье де Баатц, и мальчишки Гурон с Кэддо, и лейтенант Ивашковский, и губы мои опять ушли в самоволку:

– Вот история Комиссара и Конго. Ты в ней с самого начала. Ответь не мне, себе ответь: хочешь ли ты однажды прочитать в их истории последнюю страницу?

– Хочешь ли ты однажды прочитать в их истории последнюю страницу?

Женщина чуть покосилась, глянула из-под ресниц почти кокетливо. Рассмотрела глаза соседа: черные, без разницы между радужкой и белком, именно как в ориентировке – и медленно, не давая повода беспокоиться, опустила руку в кармашек.

Собеседник так и не насторожился, поэтому воткнувшийся под ребро толстый ствол "Глока" стал для него сюрпризом:

– Ох, мэм, зачем же так резко?

Тут же кто-то из толпы крепко взял его за левую кисть и аккуратно, без рывка, завел кисть за спину, а потом крутанул на излом, вынуждая сгибаться. Точно так самого Кадзи однажды сунули носом в пол – давно, еще на войне Ангелов. С тех пор Кадзи Редзи дослужился от капитана до полковника, но прием не забыл.

Теперь вот, пригодилось.

По хватке Свидетель понял, что дело плохо, и растворился, растаял черным дымом. Кадзи отряхнул руки.

– Вот сволочь, – Мисато убрала "глок" в незаметный карман форменного кителя. – Выбрал же время…

Грохнули обе стотридцатки "Лазарева". Гроб соскользнул по салазкам в море, на несколько мгновений вздулся над ним бело-синий флаг. Ударил второй залп, стерший и усилия оркестра и гребни волн, и вот уже исчезло полотнище. Третий залп, горький дым окутал палубу, люди закашлялись… Несколько мгновений, и такими же тремя залпами отозвались четыре эсминца эскорта.

Командир атомного ракетного крейсера "Адмирал Лазарев" растворился в прозрачной воде южных морей.

Замещавший его старший помощник отдал приказ. Громадный корабль, человеческий, неуклюжий, "железный", как его теперь называли, двинулся в размашистой циркуляции под синим небом, выглаженным градобойными ракетами. Выделенный на церемонию дивизион эсминцев Тумана поднял одинаковый сигнал: "Считаю вас флагманом. Прошу разрешения следовать в кильватере".

Пороховой дым снесло ветром. Кадзи отошел к металлической хреновине у борта – шлюпбалка, или как она там называется – и спросил:

– Тебе он чего втирал?

Мисато повертела головой, нашла взглядом Аску и Синдзи с обеими дочками, средней и младшей. Старшая сейчас в океанологическом на Хоккайдо, у нее, пожалуй, скоро свои дети пойдут… Кстати, надо бы позвонить…

Мисато фыркнула:

– Пугал, как обычно. В ориентировке сказано, что его в самом деле можно убить. Кто или что он такое?

– Это ты спрашиваешь как ты или по должности?

Кацураги машинально провела пальцами по треугольнику звания на груди. Вздохнула:

– И так, и по должности. С одной стороны, сколько тут у нас уже отметилось всяких тварей, чудесных и ужасных. С другой – сколько можно!

– Сколько нужно, – хмыкнул Кадзи.

Люди с церемонии понемногу двигались мимо них на ют, к раскручивающим винты вертолетам.

Полковника Мисато Кацураги узнавали, разумеется. Новый директор НЕРВ смотрелась на плакатах куда лучше грозного старика Гендо Икари. Понятно, что пиар-отдел напечатал этих плакатов… И не только плакатов. Сейчас на подпись Мисато совали буклеты, листовки, просто фотографии, выданные на-гора неутомимой Асакурой Нагато. Сама главная пиарщица НЕРВ, конечно, прибавила лет – но характером нисколько не поменялась, так и летала, словно ее младенцем окунули в авиационный керосин высшей очистки. Сейчас она вцепилась в моряков "последнего человеческого корабля", выспрашивая: не поменяется ли отношение к новому после смерти командира "Лазарева"? Останется ли крейсер живым заповедником технологий до-Туманной эпохи, либо все-таки двинется по пути прогресса? Что моряки отвечали, Мисато не слышала, погрузившись в раздачу автографов.