Окончательное решение (ЛП) - Саваж Шей - Страница 17

– Что ты можешь вообще знать об этом, придурок? – он ещё немного приподнимается с сиденья и поворачивается, чтобы получше меня рассмотреть. Теперь, когда он стоит, я понимаю, что он намного больше, чем я думал. Его пьяный взгляд не имеет ничего общего с профессором. Он определённо, когда стоит, имеет более крутой вид. Один из друзей хватает его за руку и просит не вмешиваться, но тот не двигается.

– Я был там три года, – в отличие от Джонатана, я не повышаю голос. Я просто смотрю ему в глаза. – Полагаю, я кое-что знаю.

– Ну, и какого хера ты ничего не сделал, чтобы с этим разобраться?

Мой желудок дрожит.

– Ты ни хрена не знаешь! – теперь Джонатан окончательно встаёт со стула и делает шаг к другому столу.

– Сядь, Джон.

Он смотрит на меня с огнём в глазах, но в конечном итоге уступает.

– Ага, садись и заткнись! – смеётся бородач, падая на своё место.

– Этому мудаку нужно преподать грёбаный урок, – Джонатан поднимает свою бутылку пива и практически полностью её опустошает.

– Несомненно.

Все рассаживаются по своим местам, и мы с Джонатаном допиваем в тишине своё пиво, пока он ковыряет этикетку на бутылке. Игра в баскетбол заканчивается, но я не смотрю, чтобы узнать, кто выиграл.

– Извини, если сделал всё хуже, – вдруг говорит Джонатан.

– Не парься, – говорю я ему, качая головой. – Я в порядке.

Он смотрит на меня и, скорее всего, понимает, что я лгу.

– Ты же знаешь, что я тот, кто всегда придерживается высоких моральных принципов, – небрежно пожимает плечами Джонатан.

Это вызывает у меня смешок. Я выгибаю бровь.

– С каких это пор?

– По сути, у меня нежная душа, – Джонатан умудряется сказать это с невозмутимым видом. – Но некоторых просто необходимо забивать, как гренландских тюленей⁷.

Я смеюсь, мысленно представив, как Джонатан, держа большую дубину, молотит ею парня прямо по его чахлой бородёнке. Интересно, хватит ли тех волос, чтобы сделать шубу.

– Забей на них, – говорю я. – Пьяные дебилы не стоят неприятностей. Я оплачу счёт.

Бросаю бармену несколько купюр и говорю ему оставить сдачу себе. Он салютует мне, приложив руку к козырьку своей бейсболки, и я напрягаюсь из-за этого жеста. Когда я возвращаюсь, то вижу, что Джонатан стоит, повернувшись к засранцу за соседним столиком.

– Ты не знаешь, с кем, блядь, разговариваешь! – бушует Джонатан. – Ты должен заткнуть свою грёбаную пасть, пока не стал ещё уродливее, чем уже есть!

– Давай убираться отсюда, – я похлопываю по плечу Джонатана, чтобы заставить его шевелиться.

– Грёбаный чмошник, – бормочет Джонатан, когда мы начинаем уходить.

Видимо, парень не понимает, когда следует не лезть на рожон. Может, он один из тех, кому просто нужно оставить за собой последнее слово.

– Эй, джи-ай джо⁸, – кричит мудак, – ты, долбаный трус! Ползи обратно в ту дыру, из которой вылез!

Я останавливаюсь и медленно поворачиваюсь. Чувствую жар на шее, как будто солнце в пустыне только-только достигло своего пика. Я ощущаю во рту песок и чувствую жгучую боль от ботинок на своих рёбрах.

– Что ты сказал? – произношу я с расстановкой.

– Я сказал, – повторяет парень свои слова, расправляя плечи и придвигаясь ко мне ближе, – что ты грёбаный трус.

Действую не раздумывая. Сжимаю руку в кулак и с размаху наношу боковой удар. Он ожидает атаку и не падает. Ему удаётся ударить меня в лицо, прежде чем я подскакиваю к нему и резко бью лбом по его переносице.

Вот этого он не предвидел.

Он летит на пол, а я запрыгиваю на него сверху. Удар левой, правой, левой, правой. Я бью его в лицо, пока он пытается пнуть меня в бок и столкнуть с себя. Его вес больше, чем мой, и он в конечном итоге меня скидывает. Когда он встаёт, я получаю по губе и чувствую вкус крови. Я быстро восстанавливаю равновесие и снова наношу боковой удар в живот, а потом ещё один.

Слышу, как Джонатан позади меня смеётся и подбадривает.

Один из друзей парня хватает его за руку и тянет назад. Кровь с разбитого носа и губы капает на рубашку. Руки дрожат, глаза широко открыты. Я размышляю, продолжать ли бой, но решаю, что ему достаточно урока за одну ночь.

Чувствую себя совершенно спокойным.

– В следующий раз веди себя прилично, – говорю я ему.

Краем глаза вижу вышибал, направляющихся в нашу сторону, и полагаю, что пришло время выскользнуть через заднюю дверь. Джонатан всё продолжает смеяться, пока мы быстро уходим.

– Ну, ты даёшь, – говорит он, когда мы уже на тротуаре. Он вытаскивает сигарету из пачки в кармане рубашки и закуривает. – Мне нравится тусоваться с тобой, брат.

– Всегда ты любишь приколоться, – протягиваю я руку и выхватываю для себя одну сигарету.

Джонатан подносит зажигалку, потом мы направляемся к перекрёстку и ждём, когда зажжётся зелёный.

– Знаешь, тебе это было нужно, – говорит Джонатан.

– Считаешь? – стираю я кровь с нижней губы. Её не так много, и я едва чувствую боль.

– Да.

Я задумываюсь об этом на секунду. И понимаю, что чувствую себя гораздо менее напряженным, чем до того, как вошёл в «Свитуотер». Проигрываю случившееся в голове.

– Знаешь, это на самом деле смешно, когда лейтенанта морской пехоты с десятком медалей называет трусом «небиши» отморозок в спортбаре.

– Небиши – жалкий? – Джонатан выгибает бровь. – Разве это не идиш?

Я пожимаю плечами.

– Я использую это слово, потому что «трусливый ссущийся салага» больше неприемлемо, – ухмыляюсь ему в ответ. – Стандарты должны соблюдаться.

Джонатан смеётся, и мы оба направляемся вниз по Лейк-стрит. Может быть, он и прав. Драка в баре была именно тем, что мне нужно. Я чувствую лёгкое головокружение от эйфории.

Впереди, откинувшись на одну из тех оград, которые устанавливают, чтобы народ не мог попасть на строительные площадки, сидит бездомный. Я заметил его ещё на заправке несколько недель назад. Он всё в том же пальто и потрёпанных перчатках. Пальто не застегнуто, чтобы защитить от холода, и часть груди обнажена. На левой стороне его груди возле плеча я вижу татуировку, изображающую американский флаг и то, что может быть крыльями орла вокруг него. Я не могу видеть всю тату целиком, но в рисунке присутствует немного зеленого и желтого цвета. Взглянув на его лицо поближе, я подмечаю, что он подходящего возраста, чтобы побывать во Вьетнаме.

– Привет, мужик! – говорю я, протягивая ему руку и слегка встряхивая при пожатии.

Он смотрит на меня остекленевшими глазами и моргает.

– Я никому не мешаю! – восклицает он. – Ты не можешь меня арестовать!

– Я похож на копа? – спрашиваю я и указываю на мою разбитую губу. – Давай, пойдём согреем тебя.

– Какого хрена ты делаешь, Арден?

Я игнорирую Джонатана и тяну ветерана, поднимая его на ноги. У него целая коллекция полиэтиленовых пакетов, заполненных Бог знает чем, и он подхватывает их все на руки, прежде чем неохотно идёт вместе со мной. В соседнем квартале есть гостиница, и я подвожу его к входной двери.

– Он не может сюда войти, – говорит мне ночной швейцар.

– Может, если у него здесь есть комната, – настаиваю я.

– Ну, у него её нет.

– Через минуту будет, – я смотрю в упор на парня в дурацкой красной униформе, пока он не отводит взгляд. – Идём.

– Ты с ума сошёл, – говорит Джонатан, когда я хватаю за руку бомжа и веду его к стойке регистрации. Джонатан за мной не следует.

– Мне нужен приличный номер, – говорю я женщине за стойкой.

Покопавшись с минуту в компьютере, она называет мне цену. Я прошу её добавить в счёт ужин со стейком в номер и шведский стол на завтрак, а затем кладу на стойку несколько сотенных. Веду бомжа на четвёртый этаж, и он оглядывает комнату широко раскрытыми глазами, когда я вручаю ему ключ.

– Согревайся, – говорю я ему. – Скоро принесут ужин, а завтра будет шведский стол на завтрак. Всё необходимое, чтобы переночевать, у тебя есть.

Он смотрит на меня долгим взглядом. Я вижу нашу связь в его глазах задолго до того, как он снимет пальто и открывает полностью татуировку, где под орлом и флагом расположен рисунок с эмблемой POW/MIA⁹. Прежде чем он решает что-нибудь сказать, я разворачиваюсь и ухожу. Джонатан всё ещё стоит снаружи, курит сигарету, обзывая швейцара мудаком. Возможно, он сожалеет о том, что не поучаствовал в драке в баре.