Один и без оружия (СИ) - Корн Владимир Алексеевич - Страница 55

Клыки — еще не показатель того, что зверь является хищником, и может напасть. Они есть и у кабарги. К тому же, какие клыки! Торчат из пасти как у какого-нибудь там саблезубого тигра.

И, тем не менее, безобидное травоядное животное. Практически у всех теплокровных хищников глаза расположены спереди головы, а не сбоку, как у травоядных. Последним важен обзор, чтобы вовремя увидеть опасность. Но не хищнику. Ему куда важнее другое — точно рассчитать дистанцию до жертвы, чтобы бросок не пропал впустую.

У нескольких величиной с крупную собаку созданий, которые прижали меня спиной к стволу дерева, имелось и то и другое: клыки, и близко посаженные глаза. Я стоял, выставив перед собой наган с единственным патроном, держа в другой руке ствол от ФН ФАЛа. Они кружили вокруг, выбирая момент для атаки. Стоял, изо всех сил убеждая себя не тратить последний патрон до того, как они действительно на меня не кинутся. Как назло, у дерева, к которому прижимался, ветки начинались в нескольких метрах над головой. Толстенный, в несколько обхватов ствол, лишал возможности по нему взобраться. И я стоял в ожидании непонятно чего.

И дождался. Появления таких же бурых фигур, которых мы видим сейчас перед собой. Тех, которые через несколько миллионов лет, возможно, займут то самое место, которые занимаем мы на Земле. Миг, и не стало одних, заменившись другими. Других было больше десятка. Могучие самцы, изящные самки, и их детеныши. Они могли бы пройти мимо, но не прошли. Теперь застыли в нескольких метрах от меня. С мощнейшими челюстями, которыми одинаково легко разжевать побег и разгрызть кость. И тоже с близко посаженными глазницами.

И я продолжал стоять. Потому что не мог быть уверенным в том, что эти отогнали других не для того, чтобы присвоить добычу себе. Так продолжалось несколько минут, когда мы стояли, и друг друга рассматривали. И только детеныши вели себя, как им и положено — весело и беззаботно. Затем самый крупный из них пришел в движение. Он почесал себе грудь, окинул взглядом всю свою стаю, и неторопливо пошел, отдаляясь от меня все дальше и дальше.

До самого заката я брел вслед за ними, не приближаясь, и не отдаляясь. Где-то там, позади, то и дело выныривали из травы морды хищников, от которых избавился только благодаря им. И даже заночевал недалеко от них. На одиноко растущем раскидистом дереве. И это была едва ли не самая спокойная ночь, за все время странствия. Следующим утром наши пути разошлись. Стадо, ведомое вожаком, направилось на север. Ну а мой путь по-прежнему лежал на восток.

— Поверьте на слово — однажды они меня спасли.

— Верю, — кивнул Трофим. И обратился к остальным. — Уходим отсюда.

Демьян так и не появился, ни пешком, ни на «Контусе». Будь все несколько иначе, я бы давно уже был в Радужном, пытаясь узнать о его судьбе. Меня удерживала Лера. Домашняя девчонка, у которой все трудности в предыдущей жизни представляли собой или несданные зачеты, или невнимание понравившегося мальчика. И тут на нее обрушилось столько всего!

Еще и убивать заставляют всех подозрительных людей. Несомненно, правы те, кто утверждает: по-настоящему крутым может быть только тот, которого не связывает ничто. Ни любимая, ни семья, ни имущество, ни принципы.

Мне не удалось заставить себя бросить Леру одну. В компании малознакомых людей.

— Возвращаемся, — объявил всем на утро третьего дня.

— А если Демьян появится здесь сразу же после того как мы отсюда уйдем? — с сомнением сказал Малыш.

Согласен — будет обидно, но иного выхода при всем желании увидеть не смог. А что, если сделать таким образом?

— Паша, ты Демьяна лучше других знаешь. Подумай, сможешь оставить ему какой-нибудь знак именно на этот случай? Такой, чтобы он его понял, но другие не сообразили, что к чему?

Тот думал недолго.

— Я ему послание вон на той скале напишу, — И, наблюдая за нашими недоумевающими физиономиями: на арабском что ли, напишешь? пояснил. — Вряд ли сюда заглянет еще один, кто родился в Могилеве, служил на Балтике, а затем работал на Лене.

— Ну и как он поймет, что мы направились именно в Радужный?

— По стрелке. Нарисую ее в нужную сторону, и все. Не беспокойтесь, Дёма без труда сообразит, — заверил нас Павел.

— Тебе его лучше знать, — высказался за всех Трофим. — А вообще, риск.

Отрицать не стану. Если Демьян в их руках, и он приведет наших врагов сюда, они тоже будут знать, куда мы направились. Хотя что мы такого натворили, чтобы отбрасывать все свои дела в сторону, и пускаться за нами в погоню? Даже до стрельбы не дошло. Уязвленное самолюбие единственного человека. Попадемся случайно им в руки — тогда другое дело.

Возвращаться в любом случае нужно. Одного потеряли — плюнули, дальше пошли. Второго лишились — такая же история. В конечном итоге, остатки вернутся в Станицу. И что, узнав об этом, скажут? Как можно доверять тому, кто при малейшей опасности жертвует людьми, лишь бы спасти свою шкуру? Кто потом захочет с таким человеком иметь дела? Как мне смотреть в глаза тем, чьим мнением я дорожу? Греку, Гудрону, Янису, Славе, Грише? Хочу ли я вернуться на Землю? Только о том и мечтаю. Но не любой ценой.

Через несколько минут камень был изрисован надписями и украшен жирной стрелкой. К тому времени все уже стояли наготове, в ожидании, когда Паша закончит свою работу.

— Дату не забудь снизу поставить, — посоветовал ему Трофим.

— А какая сегодня дата? — Паша застыл с куском известняка в руке.

— Не знаю, — с совершенно серьезным выражением лица, ответил тот. — Так что ставь любую. Можешь даже до нашей эры. Вполне к местным реалиям подходит. Иначе какая-то незаконченность наблюдается.

Дату не знал никто. Да и какие они могут быть в чужом мире? Земное летоисчисление не подходили по той причине, что период обращения планеты вокруг светила отличался примерно на треть в большую сторону. Создать местный календарь не додумался еще никто. Или не захотел. Или не смог. Получалось, Трофим шутил. Письмена на камне больше всего подходили на те, которые оставляют после себе туристы — вандалы, мне тоже пришла в голову подобная мысль. Как правило, они еще ставят дату, на что Трофим и указал. Наконец, это сообразил и Павел.

— Трофим, да иди ты в… — присутствие Леры оградило его от того, чтобы выругаться.

— Вместе пойдем, — спокойно парировал тот. — Если ты уже закончил свои письмена.

— Мужчины, не ругайтесь! — в разговор вступила Лера. И довольно ехидно заметила. — Вообще-то Могилев через «о» пишется. А Балтика — через «и».

Паша посмотрел на надпись, на кусок известняка в своей руке… и собрался уже исправить ошибки, когда я скомандовал:

— Потопали! — после чего не сдержался. — Так даже лучше будет. Теперь Демьян точно поймет, что писал именно ты.

Дорога назад заняла не меньше времени и усилий. Разве что теперь она была нам неплохо знакома.

— Сто процентов — это «Контус»! — уверенно заявил Малыш.

Мы добрались до вершины горы откуда открывался вид на Радужный к наступлению темноты. И потому взирали на поселок уже в сгущавшихся сумерках.

— Ну, ста процентов я бы не дал, — покачал головой Паша, не отрывая от глаза монокуляр. — Хотя похож, чего уж там.

— Да не было других таких! — продолжал настаивать Глеб.

— Когда мы уходили — не было. А потом вдруг взяли, и появились.

Паша был прав. Утверждать, что это именно «Контус», гарантированно нельзя.

— Скоро узнаем, — заверил всех я. — Трофим?

— Прогуляемся, — так же коротко ответил он.

Пробираться всей толпой в Радужный, не имело ни малейшего смысла. Люди обратят куда меньше внимания на двух человек. Но не на пятерых, которые держатся вместе.

Для разведки хватит и нас с Трофимом, а дальше уже будет видно. Главное, узнать о судьбе Демьяна. Если он жив — постараться его спасти. Если его судьба закончилась так, как совсем не хотелось думать, нам с Трофимом предстоит другая задача: обзавестись лодкой, способной вместить всех. Желательно с парусом, но обязательно с веслами. Хотя бы парой для начала, затем уже сами добавим.