Синтез (СИ) - Ярне Борис - Страница 50

— Ну да, конечно, — возразил Максим, — а раньше все художники были альтруистами, и есть им не нужно было.

— Верно, конечно, но не в той степени, что сейчас.

— Мне кажется тут дело не в этом. На всем откладывается отпечаток времени. Но многое остается неизменным. Во все времена творили как для себя, так и на потребу публики. Всё зависело от разряда публики. Если придворный художник мог рассчитывать на одобрение лишь очень узкого круга ценителей его искусства, то сейчас как раз наоборот. Даже не так. Сейчас есть выбор. Ты можешь творить ширпотреб для масс, дешевый, но за счет объема выигрышный, или также для тонких ценителей, коллекционеров, способных отвалить немалую сумму. Не важно, кто платит, главное размер прибыли. Плюс к этому, раньше произведением искусства могли насладиться представители узкого круга, сейчас же оно доступно всем. То есть, не стало ли сейчас, в противоположность прошлому, искусство свободнее? Это касается и музыки и… в общем, всего.

— Теперь ты меня запутал, — устало произнес Купер, — дай подумать. Вот единственная проблема приближения к свободе посредством ухода от общества. — Он держал в руке бутылку виски, разглядывая этикетку. — Это скорость работы мозга.

— А можно у вас попросить автограф? — вдруг услышали над собой Купер с Максимом.

У столика, за которым они сидели, стояла девушка, мгновенно сразившая Максима своей внешностью.

«Что за чёрт! Этого просто быть не может! Так: Рита, Жанна, мечта Акиры, Лала. И вот тут опять! Откуда они все берутся? Или я перепил опять? Так, через полчаса пора выдвигаться…»

— С удовольствием. — Купер, судя по всему, был солидарен с Максимом в оценке внешних данных незнакомки. — Как вас зовут?

— Белоснежка, — ответила девушка, протягивая Джону журнал с его изображением на обложке и авторучку.

— Вам очень идет это имя, — серьезно заявил Максим, восторженно разглядывая незнакомку с кожей цвета «капуччино», — и ещё вы очень похожи на Холли Берри.

— Спасибо, — ответила Белоснежка, — я, правда не знаю кто это.

— Это одна из самых красивых женщин, которая, однако, только что опустилась на строчку ниже.

— Да ты, просто, дамский угодник! — воскликнул Джон, — кстати, вот, я тоже продукт общества. Видимо, чем-то ему угодный, иначе, откуда у меня такие прекрасные поклонницы. А как вас зовут на самом деле?

— А вы о чём тут беседуете, мальчики? — полюбопытствовала Белоснежка, пропустив вопрос Джона.

— Эх, прекрасное создание! — вздохнул Купер, — мы ищем свободу.

— Серьезно? — хитро заметила девушка, — хотите десять минут полной свободы, мальчики?

— Это как? — хором спросили мальчики.

— Очень просто, быстро и без последствий. — Белоснежка достала из кармана маленький прозрачный пузырек и извлекла из него две крохотные белые таблетки. — Десять свободных минут. Мой подарок. Можно с алкоголем, — добавила она, глядя на почти пустую бутылку виски.

— А мы не отравимся? — справился Купер, разглядывая таблетки, положенные Белоснежкой на салфетку и, смеясь, добавил: — Может, тебя кто-нибудь к нам подослал?

— Как хотите. Вам решать, — отозвалась девушка и мягко отошла от столика, направившись к барной стойке.

— Я и не заметил, как тут столько народу набралось, — удивленно сказал Максим, оглядываясь по сторонам.

— Да тут почти всегда так в это время. Рабочий день заканчивается, — объяснил Купер.

— Ой, сколько сейчас? Так, шесть. Через полчаса мне пора. Чёрт, жалко такую девочку отпускать, — с досадой проговорил Максим.

— Да никуда она не денется, — успокоил его Джон, — как это я её раньше не замечал, в первый раз, что ли, тут? Так что со свободой делать будем?

— Ты не боишься, Джонни?

— Как ты хочешь, не рискуя, почувствовать свободу?

— Верно, — неуверенно промолвил Максим, — но мне уходить нужно.

— Да успеешь ты! — разгорячено сказал Купер.

Благодаря отменному виски, что Джон, что Максим были в том состоянии, когда ни чувство опасности, ни элементарной осторожности не способны уже хоть как-то повлиять на поступки.

— Десять минут? — колебался Максим. — Ну, давай.

Они взяли каждый по таблетке в одну руку и по бокалу виски в другую.

— На старт, внимание… Марш! — скомандовал Максим.

Одновременно закинув таблетки в рот и запив их виски, они, молча, уставились друг на друга.

— Ну? Что? — осторожно спросил Максим.

— Ничего, — ответил Джон, — не так быстро же.

Минут пять они сидели, не разговаривая, пристально глядя друг на друга. Максим постоянно поглядывал на часы.

— Чёрт, опоздаю, где наша «Холли Берри» — Белоснежка?

Максим развернулся в сторону барной стойки, начал вглядываться в людей, сидящих за ней, как вдруг его что-то резко подняло до самого потолка, мгновенно вынесло сквозь стену на улицу и понесло над городом…

— Когда я смогу тебя увидеть? Через день, месяц, год, через десять лет? Не имеет значения. Ты здесь, мой дорогой — это главное. Я буду ждать тебя.

Треск дров, полыхающих в камине, разлетался гулким эхом по пустому залу. Факелы, развешенные по стенам, также мерно горели, придавая обстановке величие, восполняемое уютностью, источаемой мерцающими свечами.

— Любовь, смерть, свобода. Вечность. Следствие путешествия мыслей. Картины, рисуемые фантазией. Попытка оправдать суету и бессмысленность. Хитрость, пущенная разумом для самоутверждения. Нет тоски, нет печали. Есть движение. И есть ты. Сумеешь управлять движением? Обогнав смерть, вернуть жизнь, и слить их воедино? Вечность. Сила. Страсть…

Казалось, что зеркала настолько ясно отражали её, что на её фоне меркло всё остальное. Словно они стремились впитать в себя всю её сумасшедшую и загадочную красоту. Переходя от одного зеркала к другому, она любовалась собой, поднимая бокал вина перед каждым из них.

Она подошла к камину и села на диван, стоящий перед ним, поставив бокал на столик. Она вздохнула.

— Иногда мне одиноко, — сказала она, обращаясь к огню. — В отличие от тебя, я не испытываю удовлетворения, длительное время находясь в таком состоянии. Не знаю, возможно, потому, что я женщина и мне нужно внимание. Я не буду тебя торопить.

Сверкая неземным светом, пламя отражалось в её больших чёрных глазах.

— Ты часто снишься мне, но я никак не могу разглядеть твоё лицо. А меня ты когда-нибудь видел во сне?..

— Я хочу разрезать это чертово небо!

— Зачем?

— Мне тесно.

— Разрежь землю, она ближе.

— Не хочу землю, её всю уже изрезали и ничего не нашли.

— А что ты хочешь найти?

— Мне тесно.

— Я это уже слышал. Что ты хочешь найти в небе?

— Я ничего не хочу найти, я хочу разрезать небо, чтоб мне было чем дышать.

— А почему ты решил, что, если ты разрежешь небо, тебе будет, чем дышать?

— Я не знаю, но нужно же что-то делать…

Хочется спать всю жизнь. Хочется жить весь сон. Руки за голову! Ноги на ширине плеч. Лицом к стене. Вдыхаем носом, выдыхаем ртом. Готовьсь! Цельсь! Пли! Унесите эту падаль. И помойте стены.

— Мама, купи мороженое!

— Нет. Ты сейчас будешь обедать. Перед едой сладкое не едят.

— А после обеда ты мне купишь мороженое?

— Нет. Кажется, ты ел его вчера. Мы договорились, что мороженное ты будешь есть раз в неделю.

— Мама, я не ел его вчера, ты всё перепутала. Вчера я весь день сидел дома с бабушкой. А мороженое я ел в прошлый вторник. А сегодня четверг. Прошло больше недели. Ты мне купишь мороженое?

— Нет. У тебя же болит горло.

— Мамочка, у меня не болит горло. Ты мне купишь мороженое?

— Нет, я куплю его тебе в другой раз.

— Когда мамочка?

— Завтра.

— Но я не хочу мороженое завтра.

— Тогда не куплю.

— Мамочка, я хочу мороженое сейчас. Купи, пожалуйста. Я хочу мороженое сейчас. Я же хочу.