Отрочество 2 (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 41

– Я? – хм… с кулаками, пожалуй. Не всех, далеко не всех… но кондовый бур и есть такой кулак, разве что в африканском антураже.

– Неожиданная оценка, – Ольга Александровна улыбнулась мне поощрительно – так, што и не придерёшься, а как плюнула, – но я бы…

Распрощавшись наконец с медиками, вышел из палатки на яростно палящее солнце, одел пробковый шлем, и измайловец Викентий Севрук подвёл обихоженного коня, сделав служебное лицо. Опустив поводья и правя одними ногами, я поехал по бурскому лагерю, то и дело останавливаясь и делая зарисовки походного быта.

Картины прелюбопытнейшие, но вгоняющие подчас едва ли не в ступор. Пожалуй, только артиллерия могла похвастаться каким-то подобием военного лагеря, но там и европейцев до половины состава. Обычные же коммандо больше напоминают отряды наёмников времён Тридцатилетней войны[vii]. Причём сравнение это будет скорее в пользу наёмников.

Палатки, расставленные как Бог на душу положит, соседствовали с фургонами, меж которым виднелась то доящаю корову женщина, то играющие в салки ребятишки. Вот вдохновенный бородач читает десятку слушателей проповедь, заканчивающуюся хоровым исполнением псалмов, а в десятке метров двое безусых молодцев пластают антилопу, нанизывая тончайшие куски мяска на бечевки, протянутые от фургона к палатке.

Одежда едва ли не домотканая, и уж точно – у многих самошитая. По мотивам, так сказать – жёнами, сёстрами и матерями. Оружие самое современное, но соседствует часто с едва ли не допотопным «Роёрами».

Стоянка пастухов и охотников, увеличенная в сотни раз. Ржание лошадей, мычанье скота, лай собак и густой, едкий запах пота, крови и пороха, стоящий над лагерем.

Показалось вдруг, што всё… всё неправильно! Лишние здесь не только пушки, но и ружья, пусть даже и прадедовские, а надо – пращи ременные, копья с грубыми широкими наконечниками, да ростовые щиты. Вот где бурам самое место!

Размышлял пока таким образом, сам и не заметил, как нарисовал… как надо.

– Егор!

Соскочил с лошади, обнялся с братом.

– Спешу, – торопливо заговорил он, – совещание у Жубера, мне велено быть.

– Однако!

– А! – он махнул рукой, – Видел бы ты… а впрочем, хочешь пройти?

– Шутишь?!

Сниман, при котором состоит ныне Мишка, смерил меня взглядом, но согласился. После Мафекинга и своей толики славы, брата он считал то ли адъютантом, то ли… и вернее всего, талисманом.

Переброшенный на усиление под Ледисмит, он потащил с собой не только Пономарёнка, но и Чижа. Показная кальвинистская скромность, это канешно да… но и тщеславие, как оказалось, бурам не чуждо. Иметь при штабе художника, да ещё и «с именем» генералу лестно. Вроде как повышается… што-то там.

Когда мы подъехали к штабу, расположившемуся в большущей палатке, я понял наконец все эти Мишкины взмахи.

– Да… – сдвинув на затылок пробковый шлем, обозреваю галдящую толпу около штаба. Чуть не две сотни человек, и такой себе Ноев ковчег…

– Никак не привыкну, – сказал Мишка, раскланявшись с супругой одного из коммандантов, шествовавшей в штаб под руку с мужем – в полной уверенности, будто там ей и место.

– Жорж! Жорж! – хлопок по плечу, и сияющая морда Жан-Жака, а потом – железные объятия. Искренне ему обрадовался, представил брата.

Из несколько бессвязной речи палестинского знакомца стало ясно, што здесь он подвизается в качестве волонтёра, но вдобавок и пишет… иногда даже и печатают!

Разговоры наши быстро прервали, в штабе началось совещание, и лишних начали оттеснять. Не обошлось без скандалов – некоторые буры, не имея под собой даже единственного подчинённого, искренне считали себя равными страшим офицерам, планируя участвовать в совещании и несомненно – высказывать свою, единственно верную точку зрения. В ход пошла такая аргументация, как размеры пастбищ, заслуги предков во время Великого Трека, и почему-то – отсылки на Библию. Мне последнее решительно непонятно, но брат, похоже, вполне…

– Ничего не понимаю, – пробормотал Жан-Жак с горящими глазами, – но очень интересно!

Женщин, к слову, удалить из штаба не удалось, несколько немолодых особ остались там, принимая самое живое участие в обсуждении. По-видимому, офицерское звание мужа эти дамы считают в равной степени своим… и самое странное, окружающие не видят в этом ну ни ничего удивительного!

Оттеснили наконец лишних, снова поскандалили, а мне удалось пробиться вместе с Мишкой в первые ряды. Собственно – брату, как офицеру из свиты Снимана, а я уже при нём, репьём зацепился. Парочка здоровяков встала по бокам, оберегая нас от толкотни, и всеми повадками напоминая Товию с Самуилом.

Понимаю через слово, и так-то не великий знаток, да вдобавок генералы выражаются то витиевато, обильно удобряя речь библейскими цитатами, то напротив – срываются в низкий африканерский жаргон, чуть ли не пастушеские термины.

Ясно только, што Жубер стоит за продолжение осады, а Бота, Девет и примкнувший к ним Сниман давят главнокомандующего, ратуя за штурм.

В одну минуту разгорелась склока… Степенные буры вели себя совершенно как мужики на сельском сходе, едва ли не хватая друг друга за грудки.

– Попрекают, – зашептал мне Мишка, дыша горячечно в ухо, – подсчитали потери от болезней и постоянных стычек только под Ледисмитом, и говорят, што дешевле обошёлся бы даже самый кровавый штурм.

– Это так?

Не успел он мне ответить, как Сниман, распушив бороду, ринулся в новое наступление, напирая на важность Ледисмита, как транспортного узла.

– Вместо того, чтобы оккупировать Наталь в начале войны, ты сосредоточил все силы на Ледисмите, что позволило англичанам перебросить в страну войска! Хватит бездействовать!

Мозг додумывает непонятные слова, речь понятна «вообще», по контексту.

– Аппелирует к низовой демократии, – снова начал переводить Мишка, заметив моё непонимание речи – мало того, что на голландском, так ещё и сплошь библейские цитаты! Отдельные слова понимаю, но во што-то осмысленное в моей голове они никак не укладываются. А они так разговаривают!

– Што?! – заметил Мишка моё удивление, – Я с детства в таком варюся! На любые темы могу разговаривать, используя только нековерканные цитаты.

– Ага… ну, што там…

– Погодь… Матфей… А! Говорит, што нельзя уподобляться Антихристу, и што люди должны иметь свободу воли… Всё через демократию делать, так навроде, – не слишком уверенно сказал он, – нельзя давить на людей, заставляя их идти в атаку…

Речь Жубера прервал Бота, и Мишка, позабыв о переводе, принялся вслушиваться, одобрительно выкрикивая слова поддержки вслед за бурами. Поднялся гвалт, буры принялись давить голосом, и… стало вдруг ясно, што Жубер стар, и как многие старики, он хочет покоя.

По-видимому, ясно это стало не только мне, так што спор быстро закончился полной победой сторонников наступления, назначенного на утро.

[i] Фолксраад – парламент буров.

[ii] Сессии Раада проходили в новом (обошедшемся в четверть миллиона фунтов) Доме Правительства, постоянно открытом для посещения публики, за исключением времени проведения сессий.

[iii] Надворный советник – подполковник.

[iv] Фолксраад имел две палаты – так называемые Первый и ВторойРаад.

Первый Фолксраад состоял из двадцати семи членов, избираемых бюргерами и из бюргеров, т. е. избирателями, родившимися в стране. Верхняя Палата занималась главным образом вопросами финансов, изменениями конституции и делами туземцев.

Двадцать семь членов Второго Раада, являлись натурализованными бюргерами, и ими же избирались. Нижняя палата контролировала правительственные работы, телефоны и шахты, но, в принципе, не имела голоса в делах управления страной.

[v] Все животные равны, но некоторые равнее – Оруэлл «Скотный двор».

[vi] Простолюдинам отчества не полагалось, даже в официальных бумагах часто обходились без них.

[vii] Тридцатилетняявойна – военный конфликт за гегемонию в Священной Римской империи германской нации и Европе, продолжавшийся с 1618 по 1648 год и затронувший в той или иной степени практически все европейские страны. Война началась как религиозное столкновение между протестантами и католиками Германской империи, но затем переросла в борьбу против доминирования Габсбургов в Европе.