Луна цвета стали - Глебов Макс Алексеевич - Страница 1

Вторая ударная армия ушла вперед в направлении Люба́ни, а мой корпус оставили охранять левый фланг прорыва на участке, непосредственно прилегающем к западному берегу Волхова. Осознав масштабы проблемы, генерал-полковник фон Кюхлер решил не наносить немедленного удара под основание выступа, образованного советским наступлением, а сосредоточиться на замедлении продвижения армии Клыкова.

В результате, на моем участке фронта установилось временное затишье, чему, честно говоря, я был только рад. Корпус потерял четверть личного состава и больше трети танков. От авиаполка Кудрявцева почти ничего не осталось. Практически все уцелевшие самолеты нуждались в ремонте, а сам полк, сделавший в этой операции все, что было в его силах, по-хорошему, следовало немедленно отводить в тыл на переформирование. В добавок к этому артиллеристы полковника Цайтиуни расстреляли все спецбоеприпасы. Аналогично обстояли дела и у полка «Катюш» – термитных снарядов осталось на один полный залп. Так что в бой я не рвался, да и командование Волховского фронта прекрасно понимало, что моему корпусу нужно дать передышку на пополнение поредевших частей людьми и техникой.

Спихнув все текущие дела на подчиненных, я приказал без крайней необходимости меня не беспокоить и закрылся в рабочем кабинете, оборудованном в одном из уцелевших зданий бывшей школы авиамехаников в деревне Се́лищи на восточном берегу Волхова. Здесь, наконец, у меня появилась возможность спокойно разобраться с новой информацией, столь неожиданно свалившейся на мою голову прямо во время боевого вылета.

Я понимал, что много времени мне не дадут. Звонок из Москвы или из штаба фронта мог последовать в любую минуту. Я не испытывал никаких сомнений в том, что в должности командира корпуса, успешно выполнившего наступательную задачу и теперь надолго севшего в оборону, меня не оставят. Тем не менее, на несколько часов паузы я все же рассчитывал.

Отчет искусственного интеллекта Лунной базы вызвал у меня противоречивые чувства. Полномочия командующего – это, конечно, хорошо, вот только командовать мне, похоже, выпало обломками и руинами. Крейсер повстанцев сделал свою работу очень качественно. По сути, относительно целыми остались только некоторые помещения нижнего уровня базы, причем далеко не самые важные. Что-то из разрушенных коммуникаций и оборудования можно было восстановить, но точных данных о состоянии некоторых секторов и даже целых уровней базы у вычислителя не имелось – немногие уцелевшие ремонтные дроны не смогли пробиться туда через многометровые завалы из обломков пластобетона, образовавшиеся при обрушении перекрытий.

С надеждами, что где-то на дальнем складе уцелел резервный истребитель или хотя бы какой-нибудь завалящий невооруженный скутер научной группы пришлось расстаться сразу. Даже находясь в режиме консервации, такая машина немедленно отозвалась бы на запрос центрального вычислителя базы и отправила бы ему сжатый доклад о состоянии ключевых систем.

На самом деле, то, что удалось сделать выжившим при атаке дронам, лишенным единого руководства и изолированным друг от друга в полуразрушенных помещениях и коридорах, следовало считать редкой удачей. Довольно скромный искусственный интеллект одного из восьми уцелевших ремонтников взял на себя координацию действий стихийно сложившейся бригады, и за десять месяцев дронам удалось частично восстановить энергоснабжение базы и, главное, пробиться к блоку центрального вычислителя и запустить два из семи его системных модулей. Дальше ремонт продвигался уже более планомерно. ИИ базы взял на себя руководство работами, да и полномочий на опрос и подчинение себе оборудования и систем, сохранивших хотя бы частичную функциональность, он имел куда больше, чем дроны-ремонтники.

Система дальней связи накрылась окончательно и бесповоротно, чего и следовало ожидать – мятежники уничтожили ее в первую очередь, не пожалев на такую цель десятка ракет дальнего радиуса действия. С ближней связью все обстояло несколько лучше, хотя поначалу слабенькие передатчики ремдронов с трудом дотягивались даже до сателлитов на орбите Земли. Эти аппараты были рассчитаны на функционирование в пределах Лунной базы, и системы связи не являлись их сильной стороной. После запуска центрального вычислителя эта проблема решилась, но, как оказалось, продвинуться дальше в восстановлении базы своими силами ремонтные дроны не могли.

Для разбора завалов требовалась тяжелая техника. Единственный неплохо защищенный универсальный проходчик, имевшийся на базе, оказался погребен под тоннами грунта и обломками перекрытий в одном из ангаров на втором подземном уровне. Он отозвался на запрос центрального вычислителя и даже доложил, что не получил серьезных повреждений, но самостоятельно выбраться из-под завала этот аппарат так и не смог, хоть и пытался, так что помощи от него в обозримой перспективе ждать не следовало.

Ни вычислитель арсенала, ни передатчики находившейся в нем боевой техники на запросы не отвечали. Это означало, что абордажные роботы и другие автономные механизмы уничтожены или сильно повреждены, иначе они давно бы вышли на связь.

Жилой модуль тоже сильно пострадал, но там ничего особо ценного для меня и не имелось. Конечно, по мелочи уцелело много интересного. Например, ремдронам удалось извлечь из-под завалов и привести в порядок два ручных стрелковых комплекса «РОК-М», принадлежавших погибшим пехотинцам из роты охраны базы. Правда, для использования этого оружия требовался боевой скафандр с экзоскелетом, а ни один из них не уцелел, по крайней мере, в доступной для ремонтников части базы.

От остального оборудования, найденного и восстановленного дронами, мне было ни тепло, ни холодно, во всяком случае пока я здесь, на Земле, а оно там, на Лунной базе. Тем не менее, свою порцию плюшек я все-таки отхватил. Во-первых, я, наконец-то, получил доступ к сети разведывательных дронов, автономно действовавших все это время на поверхности планеты. Ну а во-вторых, теперь я имел возможность черпать информацию не из предельно урезанных баз данных вычислителя спасательной капсулы и куцых мозгов сателлитов на орбите, а из обширных хранилищ центрального вычислителя базы, содержавших данные по истории Шестой Республики и других человеческих цивилизаций, включая детальные сведения об их технологиях времен докосмической эры.

Но и это еще не все. Искусственный интеллект центрального вычислителя Лунной базы на порядки превосходил по своим возможностям все, что имелось в моем распоряжении до сих пор. К примеру, ситуации, в которую попал мой воздушный конвой, доставлявший грузы в Ржевский котел, он бы просто не допустил. Вычислитель спасательной капсулы не смог адекватно оценить угрозу, исходившую от рассредоточенной по большой территории зенитно-прожекторной засады немцев, а ИИ Лунной базы немедленно предупредил бы меня об опасности. Точно так же на порядки возросли возможности анализа информации, собираемой наземными дронами. Эти небольшие и весьма разнообразные механизмы, прикрытые мощными маскировочными полями, проникали в самые секретные и тщательно охраняемые бункеры, на военные заводы, в закрытые лаборатории и в любые хранилища секретной документации. Пока центральный вычислитель находился в отключке, они функционировали автономно, продолжая выполнять задания, полученные еще до атаки на базу. Теперь же управление сетью дронов вновь оказалось в руках искусственного интеллекта, готового начать целеустремленно собирать информацию, причем именно ту, которая важна для решения задач, поставленных научным и военным командованием Лунной базы, в данный момент сосредоточенным в моих руках.

К сожалению, никаких задач, кроме разведки, дроны решать не могли. Запрет на вмешательство был придуман не на Лунной базе, а в куда более высоких сферах, и помимо инструкций и регламентов, в которых он проходил красной нитью, он учитывался и при создании исследовательской техники. Никакого оружия у дронов не имелось, как и приборов двойного назначения. Конструкторы сделали все возможное, чтобы у пользователей наземных зондов было как можно меньше возможностей влиять на ход развития исследуемой цивилизации.