Снежинки на его трицепсах (СИ) - Грей Стелла - Страница 11

— Не могу, — со вздохом мотнул головой Данила, и на его лоб упала удлиненная челка, делая лицо каким-то очень молодым и… уязвимым.

— Дверь там, — невозмутимо кивнула я на выход. — И погода, надо заметить, за эти десять минут никак радикально не улучшилась. Но вы можете верить в чудо и поискать там лето.

— Я о том, что я и правда не знаю, почему пришел именно к тебе, — терпеливо и мягко произнес Ворошилов и добавил: — Так получилось, что больше было не к кому.

— Это как’? — я выгнулась бровку и, скрестив руки на груди, не без удовольствия перечислила: — А как же ваш роскошный клуб “3евс”? И огромное количество лучших друзей, которые, не сомневаюсь, души в вас не чают? И, наконец, дорогие родственники, которые разумеется, тоже сразу же полетят вам на помощь.

— Вот по больному бьешь, — скривился, как от зубной боли, Данила, зябко обхватив руками кружку и осторожно дуя на темные глубины чая. — В общем, если кратенько, то я, Алиса, теперь банкрот. Доблестные бойцы СОБРа выкинули меня из моего же дома, который по совместительству клуб, так как это ими рассматривается как арестованное имущество. Квартирой же я обзавестись так и не сподобился. Все банковские счета заморожены. Осталась только наличка в кошельке… Понятия не имею, что делать. Все друзья… в общем, я переоценил их. А родственников у меня нет.

Я хмыкнула и с трудом сдержала злорадный порыв прокомментировать поведение друзей. Но на деле в рассказе этой стреноженной акулы мурманского бизнеса меня зацепила только одна фраза…

— Раз вы банкрот, то выкупать океанариум не будете. И все останется как было!

Господи, это же просто чудесно! Лучшая новость за сегодня, несмотря на то, что принес ее этот человек, да еще и таким образом.

— Приземли свои восторги, — ухватил меня за “крылышки” Данила. — Не я, так кто-то другой. На это здание давно облизывались, я просто успел первым. Так что это только продлит вашу агонию на пару месяцев.

После он наконец-то сделал глоток чая, и я получила уникальную возможность полюбоваться выражением лица принца крови, впервые столкнувшимся с продуктом плебса.

— Вкусно?

— Неописуемо‚ — совершенно честно прокомментировал эту гадость мужчина, доблестно обойдясь без других эпитетов. — Алиса, разреши, пожалуйста, остаться на ночь? Клянусь, утром я уйду. Просто… мне надо подумать о том, что делать дальше. Я никогда…

Он развел руками, но я все прекрасно поняла и так. Золотой богатый мальчик никогда не оказывался лицом к лицу с нищетой, и сейчас ее оскал парализовал его волю. Нужно время, чтобы прийти в себя.

Честно, все во мне сопротивлялось тому, чтобы позволить ему остаться. Сама мысль о сне в одном доме с этим человеком вызывала бурю протеста. Но что делать? Выкидывать его на улицу? А если он и правда сдохнет на крылечке’? Что я по утру полиции рассказывать стану? выставила болезного в легком пальтишке и не терзалась муками совести’?

Брать грех на душу не хотелось. Да и еще моя бабушка говорила, что человеку в беде обязательно надо помочь. И что добро надо делать, не думая о том, что ты можешь получить взамен. Оно вернется от судьбы в другой, нужный тебе момент.

Но, надо признаться, я искренне считала, что те, кому я буду бескорыстно помогать, окажутся приятными и милыми людьми!

А не… этим вот.

— Ладно, — рубанула я рукой по воздуху и выпалила, пока не передумала: — Но только до утра. С рассветом дрова поколете, и чтобы духа вашего здесь не было.

— Дрова? — вытянулась физиономия Ворошилова, которого суровые деревенские реалии пробрали даже на фоне личного кризиса.

— А вы что думали‘? — не удержавшись, я вспомнила нашу беседу в ресторане. — Мне от вас ничего другого не надо, и требовать согреть постельку в обмен на то, чтобы у вас все было очень-очень хорошо, я не буду!

— Я и не ожидал, что фортуна в твоем лице вдруг накинется на меня с поцелуями, — кривовато усмехнулся Данила и уже более серьезно добавил: — Спасибо. Будут дрова.

— Отлично. Тогда вот вам старая куртка, — я кивнула на огромный тулуп на стене. — Для начала, я из-за вас так и не сходила за поленьями в сарай. Вперед. Перед тем, как лечь спать, надо как следует протопить дом, иначе к утру замерзнем.

Судя по выражению глаз, Ворошилову явно не нравился приказной тон, но он был не в той ситуации, чтобы качать права.

Послушно оделся и сбегал за дровишками. Я закинула их в печь, закрыла заслонку и ровно сказала:

— Спокойной ночи.

Растерянный голос мужчины нагнал меня уже в дверях спальни: — А я?.

— Что? Я сплю на кровати, диванов у меня больше нет, так что в вашем распоряжении это дивное кресло. И я поищу одеяло.

Наши взгляды одновременно устремились на монстра советского образца.

— Но в нем же спать нереально!

— Спустя несколько часов можете лечь на полати*, - я кивнула в сторону печки и пояснила: — Пока нельзя, слишком горячая.

— Бред…

Ничего себе! Его под снег не выставили, а он еще и права качает!

— Скажите спасибо, что не на коврике в прихожей! — разозлилась я и, хлопнув дверью, выскочила из гостиной.

Рявкнуть-то я рявкнула, даже ногами потопала от души, пока до кровати дошла. А вот сон не шел.

Покрутившись из стороны в сторону, я прислушалась: тихо. Из гостиной не доносилось ни звука, а ведь я точно знала: там, на старом, если не сказать дремучем кресле, мучился человек. Ну как — человек? Так, негодяй, желающий оставить меня без работы, животных, без дома и вообще не понимающий, что такое сочувствие.

Теперь он пришел ко мне, желая подумать, как поступить дальше.

Вот он, злой рок. Никогда не думала, что такое возможно. Вчера мужчина купается в роскоши, приглашает тебя в дорогущий ресторан и не знает отказов, а сегодня он же ютится в стареньком домике, прижимаясь к русской печке и пытаясь понять, как жить без средств к существованию. И я — его единственная соломинка, за которой он пытается удержаться, чтобы снова поплыть.

Смешно? Вовсе нет.

Я никогда не была злыдней, хотя еще бабушка говорила, что очень не помешало бы нарастить когти и зубы — иногда может все же пригодится. Злопамятством тоже не отличалась. И вот теперь, укутавшись в теплое одеяло, с ужасом понимала, что начинаю испытывать жалость к тому, кто насмехался надо мной. А жалеть таких нельзя! Потому что Данила, как ни крути, не был лапушкой. он, скорее, хищник, который временно сломал лапку и пришел к человеку за помощью. А потом, когда добрый человек его вылечит, может перегрызть горло перед уходом. Просто это в его природе, вот и все.

Закрыв глаза, я отвернулась на другой бок и… снова села на кровати.

От присутствия Данилы в моем доме было неспокойно. А еще давала о себе знать треклятая совесть.

Подкравшись к двери шкафа, вынула теплое одеяло и отправилась в гостиную.

Осторожно заглянув в комнату, увидела Данилу, он сидел в кресле, придвинув его к печи. Не спал, смотрел куда-то сквозь стену, не обращая на меня ни малейшего внимания.

О чем Ворошилов думал, я догадывалась. И, честно говоря, меньше всего хотелось отвлекать гада от самобичевания и самокопания. Пусть бы страдал, как я недавно.

Только… уйти все равно не смогла.

В комнате было жарко, но даже со стороны было видно, как мужчину бил озноб.

Приблизившись к Ворошилову, я посмотрела как можно угрюмей и проговорила, протягивая одеяло:

— Это вам. Укройтесь.

Он поднял на меня лицо и кивнул, ничего не сказав. Протянул руку вперед, забрал одеяло. Поднялся, вздрогнул несколько раз, пока кутался, и сел обратно.

— Сейчас дам аспирин, — буркнула, отправившись на кухню. Не нравился мне лихорадочный блеск в глазах незваного гостя. Не хватало ему разболеться, тогда и на улицу не выгнать…

— Не нужно таблеток, — твердо проговорил Данила, останавливая меня. — Я никогда не болею.

Я удивленно вздернула брови и хмыкнула:

— Хозяин-барин. Тогда утром‚..

— Я помню. Дрова. И проваливать, — проговорил ровно, даже как-то безучастно. — Спасибо за одеяло.