Снежинки на его трицепсах (СИ) - Грей Стелла - Страница 16

— Зачем тебе это? — выпив пару глотков, спросил он, пристально глядя на меня. — Суетишься вокруг, выхаживаешь меня. Чего ты хочешь? Это ведь не просто так.

— Какой же вы… — отмахнулась. — допейте и чашку на стол поставьте. Пойду отдохну. Через пару часов снова будем делать укол.

— Алиса, — он позвал меня, когда я уже закрывала дверь в комнату, — спасибо.

Правда, спасибо тебе.

— Угу, — только и ответила, сохраняя каменное выражение лица. Я не верила в его

“правда”, как и он не верил в мою бескорыстность. Такие, как Ворошилов, не исправлялись. Вот и он просто ждал случая, чтобы снова встать на ноги и отомстить всем и каждому. Я видела в его взгляде непоколебимую уверенность, он и не думал сдаваться.

И тут приходилось думать о самом нехорошем: помогая Даниле, сама рою яму для океанариума и всех его обитателей. Это терзало меня, душило, заставляло постоянно сомневаться в правильности собственных поступков. Но иначе поступить я просто не могла.

— Прорвемся, — шепнула самой себе, приближаясь к окну и разглядывая заснеженный пейзаж во дворе. — Выхода-то все равно нет, а человечность никто не отменял. Только вперед, Селезневская, и ни о чем не жалей.

Данила Ворошилов.

День ее выходного прошел как в тумане. Я часто проваливался в сон, а когда просыпался, мечтал снова уснуть — настолько неказистой была реальность.

Болезнь поедала меня изнутри, и это был не бронхит, поставленный дорогим доктором, а ненависть. Я ненавидел всех тех, кто заставил влачить столь жалкое существование. Начиная от главного бухгалтера и заканчивая Вронской. Маленькая дрянь посмела оскорбить меня и Алису, и она тоже должна была ответить.

План медленно проявлялся в моей голове, как фотография в затемненном помещении. Ему нужно было время, чтобы обрести четкие очертания и краски, но в целом я уже представлял, как и что буду делать.

Да, меня опустили на самое дно, но они забыли, кто я и какими знаниями владею. Я с легкостью воспроизводил в памяти все схемы ухода от налогов Вронского, помнил, какие нехорошие штуки проворачивал в свое время Куйбышинский — правая рука будущего, но несостоявшегося тестя, знал, где можно найти матушку моего ненаглядного бухгалтера, а уж ее он всегда боготворил…

Все упиралось в финансы. Первое, что мне было нужно — хороший адвокат, и второе — звонок Артему из коллекторской фирмы, парни которого могли бы выбить бабло из любого… И Куйбышинский — не исключение. Этот урод заплатит любые деньги, чтобы я молчал и не подставлял его, он же сам с удовольствием подставит Вронского…

Хотя, конечно, намного лучше было найти средства со стороны, чтобы не рисковать и не наезжать на Куйбышинского раньше времени.

Очередной приступ кашля заставил отвлечься от планов на ближайшее будущее.

Потянувшись вперед, взял со стола ромашковый чай, за несколько глотков опустошив кружку.

Откинувшись назад, на спинку кресла, прикрыл глаза, чтобы немного расслабиться.

А открыл, когда услышал шепот:

— Данила Сергеевич, мне на работу убегать нужно. Давайте сделаем укол, и я вам тут лекарства все расставила. — Алиса привычным жестом потрогала мой лоб и мягко улыбнулась: — О, все не так уж и плохо. Кажется, лечение идет вам на пользу. поворачивайтесь спиной.

Я послушно развернулся, взгляд скользнул к окну, там все еще было темно.

— Почему ты уходишь так рано‘? — спросил, напряженно прислушиваясь к собственным ощущениям. И снова не почувствовал боли. Совсем. Похоже, нимфа, приютившая меня, и правда могла бы стать очень хорошей медсестрой.

— Не одному вам плохо, — ответила Алиса, собирая и выкидывая шприц с ампулой.

— Гоша нуждается во мне не меньше, если не больше. И, в отличии от вас, ему я искренне сочувствую.

Я хмыкнул:

— Честно? Это отлично. Терпеть не могу жалость. Только все равно понять не могу, зачем тебе это.

Она пожала плечами, подхватила сумочку и ответила, уже покидая комнату: — Это вы могли бы легко бросить того, кто нуждается в помощи. Поэтому и не понимаете. И не пытайтесь понять, не засоряйте свою голову. Суп в холодильнике, сегодня вы на самообслуживании, Данила Сергеевич.

Она ушла, лишая меня возможности оправдаться или поблагодарить. Потому что не хотела от меня ни того, ни другого. Да и у меня подходящих слов не нашлось бы.

К такому положению вещей я не привык, и об этом тоже стоило подумать…

После ухода Алисы я остался один в старом доме, который едва слышно поскрипывал в такт порывам ветра за стенами. В печке трещал огонь, неторопливо пожирая дрова, а по комнате расходился едва ощутимый сосновый аромат от сваленных у печи поленьев.

Атмосфера такая, словно я попал в машину времени и перенесся на несколько десятилетий назад. Во время, где нет интернета, дорогих телефонов, а люди топятся дровами и думают не только о деньгах.

Эти мысли неторопливо плыли по затуманенной голове.

Пока ел, напряженно размышлял о том, как же быть дальше. Мне, конечно, рекомендовали сидеть в этом городе, но подписку о невыезде подмахнуть не заставляли, стало быть, с точки зрения закона ничто не мешает скататься за деньгами.

Вариант я видел всего один: продать машину. Потому накинул уже высохшее пальто и, как можно более плотно завязав шарф на шее, вышел из дома.

Взгляд невольно остановился на местной достопримечательности, оставившей неизгладимый след в моей душе. Не далее как вчера я получил бесценный опыт под названием “прогулка в деревенский сортир”. Нет, мне, как больному, было щедро предложено ведро, но вообразив процесс утилизации, я едва ли не позеленел и решительно заявил, что в состоянии дойти до туалета.

Не знал, о чем говорил!

Я искренне считал, что уборная находится в доме, потому удивился, когда мне вручили уже знакомый тулуп, дали фонарь и благославительным пинком отправили во двор, выдав напутствие в стиле “мимо сарая и налево”. Еще никогда походы налево не были для меня такими экстремальными!

Вчера вечером тут царила непроглядная мгла, которую с трудом разгоняли тусклая лампа над крыльцом и луч в моей руке. Кружил снег: щипал за щеки мороз и отправляться к заветной будочке морозить “свое все” отчаянно не хотелось.

Как сейчас помню:

— Вот же… — едва слышно матерился я, ковыляя по тропинке между сугробами. От слабости мотыляло в разные стороны, но я понимал, что не желаю умирать самой дебильной смертью в мире. Ночью, в мороз, по пути к туалету.

— Может, вас все же проводить? — из дома высунула нос обеспокоенная Алиса.

— Сам дойду, — рявкнул в ответ, и девушка с тихим ойканьем сбежала обратно.

Назад я вернулся злой и до глубины души потрясенный местными удобствами.

Кажется, к шубе и сапогам добавился еще один пункт.

И смех и грех, мать его.

Пока дошел до того места, где оставил автомобиль, то успел продрогнуть.

Ну, а там меня ждала наглядная иллюстрация на тему “беда не приходит одна”.

Первое, что я заметил — отсутствие колес. Нервно похлопав по карманам в поисках пачки сигарет, я прикурил и, закашлявшись от приступа, замешанного на дыме, сдавленно выругался:

— Вот же А хотел, между прочим, бросить! Но куда тут бросишь с такой нервной жизнью?

Беглый осмотр показал, что колесами воры, разумеется, не ограничились. Из салона вытащили магнитолу, из-под капота как минимум аккумулятор, а как максимум еще что-то. К сожалению, в начинке машины я разбирался очень поверхностно.

Да уж, оставляя дорогой автомобиль на улице на окраине города, я не думал, что могу найти его в таком состоянии!

Я потряс головой, заставляя себя не скатываться в мрачную меланхолию, а начать думать. Сел в машину, здраво рассудив, что тут хотя бы не дует, и открыл в телефоне список автомастерских, а после принялся их обзванивать. Спустя полчаса уже нашел покупателя на то, что осталось от моего мерса. Конечно, продавал, по сути, за копейки и на лом, но на билеты этого должно было хватить.