Новая эпоха (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 38

— Блин! Блин горелый! Всё-таки мне не показалось! — Таня отшвырнула книгу, спрятала лицо в ладонях и застонала.

— Татьяна Петровна…

— Не подходи! — Фельдшер выставила руки вперёд. — Вы с Маринкой учили уже, как защитный пузырь, или как его там, делать?

— Да. На первом же занятии.

— Тогда быстро, в капсулу!

Софья впервые видела знахарку в таком состоянии, поэтому безропотно подчинилась. На нервной почве заклятие сработало с первой же попытки.

Увидев, что неопытная целительница в относительной безопасности, Татьяна Петровна кратко обрисовала ситуацию.

Медсестра Юля позвонила утром. Сказала, что старшего сына старосты лихорадит, и спросила, есть ли в красносельской больнице запас жаропонижающих трав, потому что в Яблоневке осталось совсем немного.

Успокоив подчинённую и договорившись, что та подъедет за лекарствами к вечеру, Татьяна занялась своими делами.

Но Юля позвонила через два часа вновь, и в её голосе слышались панические нотки.

Сын старосты покрылся странными язвами. А некоторые, на шее и в паху, сильно отличались от остальных и были огромными. Кроме того, мужчина стал кашлять и задыхаться. Его жена и младший сын тоже слегли с температурой.

Раздав указания близнецам, Таня оседлала велосипед и направилась в Яблоневку. И застала еле живого старосту, который из-за своего состояния не мог выйти и позвать на помощь, а лишь лежал на кровати и оплакивал родных — сыновей, невестку и внуков.

Пока фельдшер осматривала погибших, испустил дух и последний оставшийся в живых. Выскочив из хаты, Таня поспешила на медпункт.

И нашла мёртвую Юлечку.

— Я с трудом заставила себя не бегать по деревне, проверяя остальных. Вдруг ещё больше заразу разнесу? Сарафанное радио и без меня сработало — уже с час тишина, люди по домам сидят. Даже собаки молчат.

— И что это может быть? — Целительница поёжилась и испуганно окинула взглядом ближайшие дома.

— Чума. — Припечатала Таня. — Правда, странная какая-то. Она, конечно, всегда очень быстро косит людей, но здесь счёт идёт не на один-два дня, а на часы. Юля в обед чувствовала себя здоровой. Да и, судя по трупам, здесь солянка из всех возможных форм заболевания: лёгочная, кожная, бубонная, септическая… Я не понимаю, что происходит. Знаю одно — если я права, всему Приречью конец.

— Надо что-то делать! Вы знахарь, я целительница, что мы, не справимся?

Таня встала с лавки:

— Тебе сейчас нужно просмотреть трупы, чтобы понять, как оно выглядит. А там будем думать.

Женщина вновь порылась в сумке, которую привезла Соня, и удовлетворённо заявила:

— Впервые в жизни рада, что мои дети свинюшки. Просила выбросить мусор ещё утром, но они поленились. Так что антибиотики пока есть.

— Но они ведь испорченные.

— И что? Может, хоть частично сработают! — Закричала Таня так неожиданно, что Софья сделала шаг назад. — Может, хоть кого-нибудь спасём! Ты не понимаешь, чума — это всё, край!

Таня глубоко вдохнула, медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы и подчёркнуто спокойно сказала:

— Извини, Хромушка. Я очень боюсь, что заразилась, что уже, считай, мертва. Пожалуйста, зайди в избу, запомни, как выглядит инфекция изнутри. Очень прошу.

Если в доме и появился тяжёлый дух разложения, то он пока был слишком слаб, чтобы перебить зловоние, сопровождающее любого покойника. Хромушка знала о том, что у людей в момент смерти расслабляются все сфинктеры, в конце концов, в Роднике Веры тоже умирали, но не ожидала, что запах экскрементов может успокоить — он говорил о том, что погибшая семья не собирается становиться нежитью, по крайней мере, пока.

Девушка решила не бродить по дому, ограничилась лишь той комнатой, в которой встретил смерть староста.

Это был верный выбор. Скончался мужчина не так давно, и тлен ещё не приступил к изменению тела. Впрочем, как выглядели остальные, Сонечка не хотела проверять.

В памяти всплыло слово «бубоны». Целительница поняла, что это именно они, в первую же секунду, хотя до этого никогда их не видела. Язвы и язвочки, рассыпанные по телу, не шли ни в какое сравнение с жуткими уплотнениями над лимфоузлами. Хромушка поняла, что теперь всегда сможет узнать чуму, даже не прибегая к Силе.

Рядом с телом смрад был сильней. С трудом отогнав подступившую дурноту, Кривицкая достала из кармана жёлудь-конденсатор, сжала его в руке и включила внутреннее зрение.

Это было неожиданно красиво. В бубонах томилась золотистая пыль, которая пыталась найти выход. Она продолжала жить, несмотря на смерть жертвы. И мечтала о новом вместилище. Та же субстанция равномерно населяла кровеносные сосуды, паренхиму лёгких и ткани мозга. А также измазанный диван. Девушка сделала шаг назад — не хотелось контактировать с бактериями.

Целительница, впервые наблюдая инфекцию воочию, чувствовала что-то сродни восхищению. Перед ней раскинулась целая разумная вселенная. Но всё же недавно обретённая колдовская интуиция подсказывала, что истина немного глубже. Отбросив ставший бесполезным жёлудь, она достала второй конденсатор и утроила усилия.

И поняла. Мерзкая, чёрная взвесь агрессивных, безмозглых микроорганизмов, которые не обладали чувствами и желаниями, явно подавлялась золотым сиянием. Именно чёрные были обычными возбудителями чумы. А их более прекрасные сияющие собратья оказались изменены Выраем.

Эдуард шёл, засунув руки в карманы брюк, и ругался сквозь зубы. Наглые, высокомерные ублюдки на просьбу предоставить постоянное место жительства ответили отказом. Видите ли, в Приречье нет необходимости в менеджерах. А то, что он прогнулся и обучился более востребованному, но такому грубому, примитивному ремеслу, как рыболовство, они оставили без внимания. И теперь придётся собирать вещи — покинуть поселение нужно в течение трёх суток!

О том, что он воспринимал местных, как людей второго сорта, презрительно называя колхозниками, проводил всё свободное время в корчме, а потом искал, с кем бы поскандалить, флиртовал с тринадцатилетними девочками, Эдуард даже не задумывался. Он был уверен, что дело не в его характере, а исключительно в недальновидности и заносчивости сельской власти.

Мужчина был настолько зол, что даже не заметил, как вышел за околицу. Солнце уже спряталось за горизонт, небо стремительно темнело. Появились звёзды.

— Эдуард! — Послышался женский голос за спиной. — Шевелёв!

От неожиданности Эдик споткнулся. Разозлившись ещё больше, обернулся:

— Чего надо?

Она стояла у крайнего подворья, на выходе из деревни. Майка, короткие шорты и босоножки — всё чёрное. Как и взлохмаченные волосы, подчёркивающие бледность кожи, и лиловые глаза. Не произнеся больше ни слова, женщина вытянула вперёд правую руку, в которой Эдуард с ужасом увидел пистолет. Существо нажало на спусковой крючок, раздался оглушающий звук выстрела, и в сторону мужчины полетели сияющие золотом пули. Они двигались настолько медленно и величаво, что Шевелёв успел их увидеть, развернуться и побежать в сторону от деревни.

Но далеко убежать не получилось — «пули» догнали, и, как живые, вгрызлись в спину. Взмахнув руками, Эдуард рухнул на траву и потерял сознание.

В Яблоневке нашлось ещё четыре мёртвых дома. Остальные сельчане были живы, но очень напуганы. Люди разговаривали с медиками сквозь закрытые двери, да Татьяна и не хотела входить в избы, чтобы никого не подвергать риску. Она лишь спрашивала о наличии симптомов, просила закрыть форточки и не контактировать с соседями.

Галина Коваль, ветеринар, настойчиво предлагала свою помощь. Её сын ещё с рассветом ушёл на пропускной пункт, на суточное дежурство, и женщина маялась в одиночестве. Татьяна категорически запретила Галине выходить на улицу, уверяя, что справится сама.

Глеб Сычков, узнав о происходящем, оседлал скутер и уехал за сестрой. По настоянию отца спрятал лицо за марлевой повязкой. Знахарка не стала волновать пожилого человека и говорить, что подобная мера предосторожности абсолютно бесполезна в данных обстоятельствах.