Цена спокойствия (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 19

Сразу за вешками сидела пухленькая девочка и шмыгала носом. Заметив Бондаренко, малышка басовито заревела, неуклюже встала и сделала шаг вперёд. Вернее, попыталась — едва босая пятка коснулась земли, девочка взвизгнула и плюхнулась на попу:

— Бо-бо! Ика бо-бо! — слёзы потекли с утроенной силой.

— Эй, малявка, ты что там делаешь? — Настя прекрасно знала, что нечисть может принимать любой вид, поэтому помогать не спешила, хотя подбежать и утешить очень хотелось.

Девочка ничего не ответила, а продолжила плакать, пытаясь вывернуть ножку так, чтобы рассмотреть подошву.

— Где твои родители? Почему ты одна? Почему за защитной бороздой?

Дочь знахарки сыпала вопросами, на которые девочка в силу возраста всё равно ответить не могла. Все предостережения учителей и родителей буквально растворялись в чужих слезах.

В конце концов, Настя рискнула и вышла за ворота, но вплотную к вешкам всё же не подошла, остановилась чуть поодаль.

В Приречье было много детей. Совсем маленьких Бондаренко знала очень плохо — кто же будет рассматривать мелюзгу, которая ещё разговаривать толком не умеет. Но эта казалась знакомой.

Малышка стала реветь чуть тише. Она с надеждой смотрела на старшую девочку.

— Как тебя зовут?

— Ика! — неожиданно чётко ответила малышка и шмыгнула носом. Разрывающий душу плач прекратился — его сменили всхлипывания и вздохи.

— Лика? — Настя, наконец, её узнала — дальше по улице недавно поселилась семейная пара с двумя детьми, и забор на задворках участка обновить ещё не успели — кое-где старый штакетник сгнил и обвалился.

Всё стало ясно. Не доглядели за младшей, вот она и пошла гулять. Малыши ведь не понимают, что такое опасность.

— Покажи ножку.

Ребёнок послушался. Настя подошла чуть ближе, наклонилась, присмотрелась и увидела припухлость, а в ней хорошо заметное жало.

— Эх, ты. Кто же на пчёл наступает?

— Ика бо-бо, — доверительно сказала соседка.

— Давай руку, я тебя перетащу сюда, а потом мы уберём каку, которая делает бо-бо, и я отведу тебя к маме.

— Маму юю!

— Точно. Давай ручку.

Настя не собиралась заступать за вешки. Да и Лика годам к четырём будет понимать, что гулять за деревней без взрослых нельзя.

Она всего лишь протянула руку за защитную борозду. Но этого оказалось достаточно. Лика с неожиданной силой дёрнула, и Бондаренко-младшая упала, оказавшись вне безопасной территории.

— Папа вроде умный, мама тоже ничего. В кого ж ты такая дурочка уродилась? — проблеяла «малышка».

Настя резво вскочила, но вырваться не смогла — лохматая лапа держала крепко. Внешность «малышки» поплыла, рост увеличился, а вместо детского личика появилось ухмыляющееся свиное рыло. Спустя несколько секунд от Лики не осталось и следа.

Настя задрыгала ногой, попыталась пнуть Веню промеж лохматых ног, но не попала. Завизжала, извернулась, впилась зубами в держащие её пальцы.

— Ай, бешеная!

Веня стряхнул девчонку с себя, и она обязательно бы успела сбежать, если бы не кровь нечистого. Губы защипало, во рту разлился гнилостный, мерзкий привкус, а в ушах зашумело. Из-за неожиданного ощущения Настя замешкалась буквально на секунду, но этого хватило, чтобы чёрт перехватил её другой рукой.

— Поспи лучше. Маленьким девочкам в Вырае надо спать, — чёрт шлёпнул лапой по лбу Бондаренко, она тут же закатила глаза и отключилась.

Козлоногий пошарил лапой в своей шерсти, вытащил ключи непонятно откуда, стиснул брелок. Совсем близко послышался приветливый писк сигнализации. Трухлявый пень в паре метров от защитной борозды превратился в шикарный внедорожник и подмигнул хозяину фарами. Веня запихнул девочку на заднее сиденье и сел за руль.

Дядя Рома и мальчишки, прибежавшие на крики Настасьи, не успели совсем чуть-чуть. Автомобиль развернулся и резво понёсся к берегу, в сторону Занозы — небольшой рощи на берегу, покрытой туманом.

Мужчина бросился вдогонку, но, конечно, почти сразу безнадёжно отстал.

Ведьма сидела в кресле у окна и читала роман, который перед эпидемией в благодарность за помощь подарил хихитун. Нечистые знали, что для Марины книга — лучший презент. Вот и тащили всё подряд — от древних фолиантов до порнографических рассказов.

На мягкой обложке широкоплечий, длинноволосый брюнет, облачённый в распахнутую белоснежную рубашку и чёрные кожаные брюки, страстно припадал губами к шее блондинки. Красавица томно закатывала глаза и улыбалась. Бретелька кружевной сорочки спадала с хрупкого плечика, вокруг буйствовали розы и море. Сычкова поначалу хотела отправить любовную историю в печь, но затем пролистала начало и неожиданно увлеклась.

«Грубый пират одним рывком сорвал с Терезы платье, оставив лишь корсет и нижнюю юбку.

— Позабавимся? — выдохнул он и гнилозубо улыбнулся.

Тереза почувствовала, как земля уходит из-под ног. Неужели её обесчестит этот мужлан? Нет, она не переживёт такого позора! Лучше смерть.

Пират потянул руку к нежно трепетавшей груди, но вдруг вскрикнул и рухнул, как подкошенный.

— Вы в порядке? — в дверях каюты тяжело дышал Люсьен. Его могучий торс был покрыт кровью врагов, в правой руке сверкала шпага.

— О, Люьсен! — вскричала Тереза. — Я так счастлива, что вы пришли спасти меня!

— Он не обидел вас? — встревоженно спросил телохранитель, делая шаг вперёд, но, заметив, что Тереза практически обнажена, покраснел и отвернулся.

— Ну же, Люсьен, развяжите меня!

Мужчина подошёл, стараясь не смотреть нежный стан, и одним ловким движением разрезал путы.

— Ах! — силы, наконец, покинули Терезу, и она лишилась чувств. Верный телохранитель подхватил девушку.

— О, любимая! — прошептал он, понимая, что красавица не слышит».

Над плечом ведьмы шмыгнули носом. Марина покосилась на спинку кресла и увидела домовиху.

— Вот это любовь! Он ради неё на всё готов, а они даже не целовались ещё! — нечистая трубно высморкалась в платок.

— Стёпка, ты же знаешь — я не люблю, когда подсматривают через плечо, — пробурчала Сычкова. — Если тебе так нравится книга, то бери и читай, никто же не запрещает.

— Если я читать начну, кто работу делать будет? — вздохнула Степанида.

— Прямо Золушка! — возмутилась Марина. — Переработалась, бедняжка!

Ведьма хотела упрекнуть нечистую в пыли на полках и в вечно теряющихся чайных ложках, но во дворе залаяла Герда. Впрочем, почти сразу питомица гавкать прекратила, послышалось шутливое рычание и чей-то басовитый смех.

— Забирай книгу. Только закладку сообрази на моей странице, я потом дочитаю.

Степанида исчезла, прихватив томик с собой, как раз в тот момент, когда в комнату влетел Коваль.

Только пятерым приреченцам разрешалось заходить в ведьмин дом в любое время дня и ночи — Виктору и Глебу Сычковым, Татьяне и Максиму Бондаренко и Вячеславу. Герда знала, что этих людей нужно впускать беспрепятственно. Правда, в кабинет заглядывать запрещено было даже им. Не из-за жутких тайн, хранящихся там, а из-за потенциальной опасности.

— Привет, Маруся. Прохлаждаешься?

— Отдыхаю. Замучилась так, что готова лечь и умереть.

— Так и легла бы. Покемарить всегда полезно, — Слава плюхнулся на кресло напротив, — скоро ведь заманаемся по самые помидоры.

— Это точно, — вздохнула колдунья и взяла с подоконника исписанный мелким, острым почерком тетрадный листок.

— Списочек? — Коваль развалился поудобней. — Давай вместе пробежимся. Может, забыла чего.

После возвращения из Родника прошло пять дней. Марина всё это время почти не спала, а сегодня неожиданно поняла, что больше суетиться не нужно — она успела закончить максимально возможное количество дел. Теперь оставалось лишь ждать возвращения Софьи, Игната и Дмитрия.

Женщина очень надеялась, что проводник уже знает о просьбе — Игнат Шевченко особо не выпытывал, куда и зачем собралась Сычкова, но заверил, что поговорит с Димой в Вырае, когда партнёр будет «в полном уме». Вот только им обязательно нужно было сопроводить караван — украинцы в этот раз очень устали, похоронили нескольких друзей, погибших под копытами двоедушника, и хотели как можно быстрее добраться до дома. Из-за Чумы торговцы основательно задержались, и их близкие совершенно точно не находили себе места, мучаясь в неизвестности.