Эпсилон в созвездии Лебедя (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein" - Страница 4

Юрген, впрочем, на неё не смотрел. Он перебирал ласковым взглядом учениц, снующих мимо открытой двери в приёмную директора — как будто пересчитывал разбросанные по полу карандаши.

— Куда ты уставился, Юрген, — Эрика поднялась с кресла и, подобравшись к нему поближе, облокотилась о спинку кресла наследника. — Они же все принесли обет. Их же тут берегут как зеницу ока — чтоб никто не испортил товар.

— Да, — Юрген обжёг её насмешливым взглядом. — Ты наивна, как дитя. Половина из них спокойно обходят контроль.

Эрика вздёрнула бровь и уставилась в коридор. Она мало понимала в порядках монастырской школы и, конечно же, даже сам факт, что вокруг одни монашки, заставлял ее думать, что тут тюрьма. Да и вообще с трудом различала этих одинаковых учениц, обряженных в чёрное все как одна.

— Я думала, тебе понравилась Донна, — произнесла она задумчиво. Сражаться с полигамной природой Юргена Эрика давно перестала — и старалась лишь не слишком тратить нервы на его выходки.

— Кто? — спросил Юрген рассеянно.

Эрика закатила глаза.

— Забудь. Никто, — она снова рухнула в свободное кресло и, отвернувшись, уставилась на двор монастыря, где журчал водой невысокий фонтанчик.

— Одна из них может быть моей невестой, — произнёс Юрген задумчиво, разглядывая двух учениц, устроившихся почти что напротив дверного проема и то и дело кидавших на него игривые взгляды.

Одна была шатенкой. Волосы её были заплетены в косу, объемную, чуть распушившуюся и удивительно подчёркивающую полные темные губы. Глаза у неё были карие и глубокие, как лесная мгла.

Другая был блондинкой, но, в отличие от Донны, волосы у неё были почти серебристые и лежали на одном плече мягкой волной, сколотые в хвост какой-то хитрой брошью, инкрустированной бирюзой. Драгоценные камни в монастыре были запрещены — но девочки всё равно старались кто во что горазд.

Эрика ответить не успела. Только она повернулась и осмотрела оценивающе заинтересовавших Юргена учениц, как их заслонили два других силуэта: полного мужчины, которого оба гостя знали по фотографиям под именем магистра Брюнера, и давешней худощавой ученицы.

— Нашёл! Нашёл, господин Розенкрейцер! — сообщил запыхавшийся Брюнер.

Юрген переключил внимание с Брюнера на сопровождавшую его тень.

— Нет… — сказал он твёрдо.

— Да, господин Розенкрейцер! Да! Рад представить вам юную Кассандру Кинстон, владелицу судостроительной компании «Дастиш Зонг»! — директор обернулся, намереваясь указать на стоявшую рядом с ним ученицу, но обнаружил, что тыкает пальцем в пустое место.

Брюнер покосился на гостя, сидящего перед ним, затем выглянул в коридор, но, так и не увидев там никого, вернулся в кабинет.

— Не важно, — Юрген оперся о стол. — Я её не беру.

Он встал, собираясь покинуть кабинет, но директор ловко закрыл дверь у него за спиной.

— Вы правы, господин Розенкрейцер, это абсолютно не важно! Все её документы у меня. Леди Кинстон вы видели и, стало быть, теперь сможете познакомиться с ней наедине, — Брюнер прокашлялся и, миновав Юргена, опустился в своё кресло за массивным дубовым столом. — Она немного пуглива, — пояснил он, не поднимая взгляда от бумаг. — Знаете… это бывает… В её возрасте у… девочек, — Брюнер покосился на Эрику.

— У меня не было, — поспешила заявить та и, в общем-то, не соврала. Девочки часто становились пугливы, когда их сексуальные порывы сдерживали до наступления официального совершеннолетия — то есть до двадцать первого дня рождения. Перед Эрикой такой проблемы не стояло никогда, и потому страх перед мужчинами был ей неведом — как и любые другие социальные запреты, насаждаемые обществом.

Юрген повернулся к двери.

— Не торопитесь, господин Розенкрейцер, — одёрнул гостя магистр Брюнер, — успеете сблизиться со своей невестой. А для начала нам с вами нужно уладить некоторые формальности… В преддверии её Посвящения.

Юрген попытался ретироваться, но Эрика перегородила ему дорогу, развернула и направила в цепкие лапы директора.

***

— Предательница! — шипел Юрген, когда они вырвались наконец на свободу, закончив бумажную волокиту.

— Не валяй дурака! — отвечала Эрика ему в тон. — Ты не можешь просто вернуться домой без неё!

— Почему это? — Юрген даже остановился и заинтересованно уставился на подругу.

— Господин Рабан лишит тебя наследства!

— Плевать! Я стану контрабандистом!

Эрика застонала. Иногда дурость приятеля доводила даже её.

— Юрген, — она вцепилась в его рукав и заставила посмотреть себе в глаза. — Женишься и гуляй смело. Никто не будет тебя ни к чему принуждать.

— Она же уродина! — не выдержал Юрген и выдернул свою руку из пальцев Эрики. — Мне её целовать! Хочешь сделать это за меня?

Лицо Эрики приняло задумчивое выражение, и Юрген ответил за неё:

— Разумеется, нет!

— Я просто не люблю целовать девочек! В отличие от тебя!

— Я люблю красивых девочек, Эрика! Красивых, а не таких, как… — он лишь сделал неопределенный жест и, развернувшись, двинулся по коридору прочь.

Некоторое время Эрика следила, как удаляются его широкие плечи, облаченные в шёлковую чёрную рубашку, а затем, негромко крикнув: «Юрген!» — бросилась следом за ним.

Кассандра, стоявшая за углом, только стиснула кулаки и проглотила подступивший к горлу ком. Никогда, с тех самых пор, как её лапали за дверями класса, приговаривая: «А она точно девочка? Да ну! Не похоже! Смотри! Ничего нет!»… С тех самых пор, как она прочитала, что её состояние — лишь естественная реакция девочки на выброс гормонов… С тех самых пор, как ей стукнуло семнадцать, Кассандре не было так обидно, как в этот момент.

Шелестя сутаной и широко перешагивая длинными ногами, она вернулась в келью и долго ещё разглядывала себя в зеркале, пытаясь понять: что же с ней не так? Но, так и не поняв ничего, рухнула на кровать, не раздеваясь, и почти что сразу уснула.

Юрген Розенкрейцер не любил, как он выражался, «проблемных девочек».

За двадцать пять лет жизни в статусе наследника империи «Stellar Power» он убедился в том, что все девочки делятся на два типа: девочки, которые хотят забраться к нему в постель, и девочки, которые рассчитывают дотащить его до алтаря. Если первые имели все шансы на успех, то потуги вторых были попросту смешны, потому что судьба Юргена была предрешена давным-давно — и потому он смело расписывал перед ними все блага, доступные членам клана Розенкрейцеров до тех пор, пока они не попадали к нему в постель.

К чести Юргена нужно сказать, что он никогда не давал ложных клятв и никогда не говорил о любви, которой не испытывал ни к кому из них. А так же то, что, помимо фамилии Розенкрейцер, он имел немало других достоинств — как-то: замечательные рельефные бицепсы, не менее скульптурный пресс, улыбку Джоконды и взгляд дикой пантеры. Не последнее место в списке его добродетелей занимали и три кубка по страйкенболу.

Однако наряду с «нормальными» девочками, которые адекватно реагировали на его бескомпромиссное обаяние, иногда — примерно раз в десять лет — встречались «проблемные девочки».

Первой из таких девочек Юрген считал свою мать.

Как ни старался молодой наследник, ему не удавалось убедить её в том, что он сделал домашнее задание, погулял с собакой и не приглашал домой ту девочку в короткой красной юбке, распространяющей вокруг себя терпкий аромат духов с феромонами. К слову сказать, резкие запахи и красные юбки Юрген любил и отвращения своей родительницы к упоительным ароматам, наполнявшим дом после вечеринок братства, не понимал.

Второй такой девочкой стала Эрика. Первый год знакомства у них не ладилось никак. Эрика, в отличие от других проблемных девочек, всё-таки хотела запрыгнуть к Юргену в постель.

Правда, на следующее утро Юрген, размышлявший о том, как бы смыться не прощаясь, открыв глаза обнаружил, что уже остался один.