Верити значит истина (ЛП) - Гувер Колин - Страница 29

— Ммм… Я не знаю.

— Пушистое зелёное пианино.

Крю не смеётся над моей шуткой и Джереми тоже. Сначала.

Затем, несколько секунд спустя, Джереми издает взрыв смеха, который заставляет меня улыбнуться.

— Я не понимаю, — говорит Крю.

— Джереми всё ещё смеётся, качая головой. Он смотрит на Джереми.

— Как это может быть смешно? Джереми обнимает его за плечи.

— Это не так, — говорит он. — Это смешно, потому что это не смешно. Крю смотрит на меня.

— Шутки не должны так работать.

— Ладно, у меня есть ещё один, — говорю я. — Что такое красное и по форме напоминает ведро?

Крю пожимает плечами.

— Синее ведро, выкрашенное в красный цвет.

Джереми сжимает челюсть, пытаясь сдержать смех. Видеть, как он смеётся, наверное, лучшее, что случилось с тех пор, как я здесь появилась.

Крю морщит нос.

— Ты не очень хорошо рассказываешь анекдоты.

— Ты что! Это было смешно.

Крю разочарованно качает головой.

— Надеюсь, ты не пытаешься шутить в своих книгах.

Джереми откидывается на спинку стула и хватается за бок, пытаясь сдержать смех, когда официантка подходит с чеком. Джереми забирает его у неё.

— Я угощаю, — с трудом выговаривает он.

Когда мы возвращаемся в дом, Крю заходит внутрь раньше нас.

— Беги наверх и скажи Эйприл, что мы вернулись, — кричит ему вслед Джереми.

Джереми закрывает дверь, ведущую в гараж, и мы оба останавливаемся, прежде чем пройти дальше в дом. Мы прячемся в неосвещённом углу возле лестницы, но поток света из кухни падает на его лицо.

— Спасибо за ужин. Это было весело. Джереми снимает куртку.

— Так и было. — Он улыбается, вешая куртку на вешалку рядом с дверью. Сегодня Джереми выглядит по-другому, как будто его жизнь отягощена меньше, чем обычно. — Мне надо почаще выходить с Крю.

Я киваю в знак согласия, засовывая руки в задние карманы. Следующие несколько секунд заполняет густая тишина. Это почти похоже на тот момент в конце реальных свиданий, когда вы не можете решить между поцелуем или объятием.

Конечно, ни то, ни другое не было бы уместно в данном случае, потому что это не было свиданием.

Почему это чувствовалось именно этим?

Наш зрительный контакт прерывается, когда Крю начинает спускаться по лестнице. Джереми на мгновение отводит взгляд к своим ногам, но прежде чем он уходит, я вижу, как он быстро выдыхает, как будто это прервало что-то, о чём Джереми собирался пожалеть, что-то, о чём я не уверена, что пожалела бы.

Я тяжело вздыхаю, иду прямо в кабинет Верити и закрываю дверь. Мне нужно отвлечься. Я чувствую пустоту — боль в животе, которая, как мне кажется, никуда не денется, как будто мне нужно больше времени с ним. Моменты, которые я не могу получить. Моменты, которые я не должна получать.

Я листаю страницы рукописи Верити, надеясь найти интимную сцену с Джереми.

Я не уверена, что это за человек, который заставляет меня быть собой в этот момент, потому что читать это неправильно, но это не так неправильно, как пересечь эту линию с ним физически.

Я не могу иметь Джереми в реальной жизни, но я могу узнать, как он выглядит в постели, чтобы помочь во всех моих фантазиях, которые я, вероятно, буду иметь о нём.

ПУСТЬ БУДЕТ ТАК

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я была на грани срыва. Я чувствовала это или, по крайней мере, приступы гнева, шипящий припадок. Впрочем, любой из этого был бы неуместен.

Я просто не могла больше этого выносить. Если одна из них не плакала, то плакала другая, если одна из них не была голодна, то другая — тоже. Они редко спали в одно и то же время. Джереми был большим помощником и делал половину работы с ними, но, если бы у нас был только один ребёнок, я бы по крайней мере получила перерыв, но их было двое, так что казалось, что каждый из нас был полноценным одиноким родителем ребёнка.

Джереми всёещё продавал недвижимость, когда родились девочки. Он взял две недели отпуска, чтобы помочь мне с девочками, но его две недели истекли, и теперь нужно было вернуться к работе. Мы не могли позволить себе нанять няню, потому что аванс, который я недавно получила за продажу моей первой рукописи, был небольшой. Я ужасно боялась остаться одна с детьми, когда его не было дома по девять часов каждый день.

Однако, как только Джереми вернулся на работу, это оказалось лучшим, что когда- либо случалось со мной.

Он уезжал в семь утра. Я просыпалась вместе с Джереми, чтобы он видел, как я ухаживаю за девочками. Когда он уходил, я укладывала их обратно в колыбели, отключала мониторы и возвращалась в постель. С того дня, как он вернулся на работу, я стала спать больше, чем когда-либо. Мы жили в угловой квартире, и их комната не примыкала ни к одной другой квартире, так что никто не мог услышать, как они плачут.

Я даже не слышала их, когда вставляла в уши затычки.

После трёх дней, проведённых Джереми на работе, я почувствовала, что моя жизнь возвращается в нормальное русло. Я так много спала в течение дня, но, прежде чем Джереми вернётся домой, я покормлю их, искупаю и начну готовить ужин. Каждый вечер, когда он входил в дверь, дети успокаивались от того, что за ними наконец ухаживали, из кухни доносился запах ужина, и Джереми был поражён тем, как хорошо я справлялась с жизнью.

Ночные кормления даже не беспокоили меня в этот момент, потому что моё расписание сна изменилось. Я почти всё время спала, пока Джереми был на работе, и девочки будут спать довольно хорошо ночью из-за усталости от плача весь день, но плач, наверное, пошёл им на пользу. Я могла писать почти каждую ночь, пока все спали, так что карьера пошла вверх.

Единственное место, которого мне не хватало, было в спальне. Врач всё ещёне разрешил заниматься сексом, так как прошло всего четыре недели с момента их рождения, но я знала, что, если я не сохраню эту часть моего брака живой, она может быстро распространиться на другие сферы нашего брака. Ужасная сексуальная жизнь похожа на вирус. Ваш брак может быть здоровым во всех других аспектах, но, как только секс умирает, это начинает заражать все остальные части ваших отношений.

Я была полна решимости не допустить, чтобы это случилось с нами.

Прошлой ночью я пыталась заняться с ним сексом, но Джереми боялся, что он причинит мне боль. Несмотря на то, что это было кесарево сечение, он всё ещё беспокоился о разрезе. Он прочитал в интернете, что не может даже пальцем меня тронуть, пока мы не получим разрешение от моего врача, а до назначенной встречи оставалось ещё две недели. Джереми отказался заниматься со мной сексом, пока это не одобрит врач.

Но я не хотела ждать так долго. Я не могла, я скучала по нему. Мне не хватало этой связи с ним.

Джереми проснулся той ночью в два часа ночи, потому что мой язык скользил вверх по его члену. Я почти уверена, что его член был твёрдым, как камень, прежде чем он полностью проснулся.

Единственная причина, по которой я знала, что Джереми не спит, это то, что его рука переместилась к моей голове, а пальцы скользнули по моим волосам. Это единственное движение, которое он сделал. Джереми даже не поднял голову с подушки, чтобы посмотреть на меня, и мне это почему-то понравилось. Я даже не уверена, что он открыл глаза. Он оставался неподвижным и молчаливым, пока я сводила его с ума своим языком.

Я лизала его, дразнила, прикасалась к нему в течение пятнадцати минут, даже не вставляя его в рот. Я знала, как сильно Джереми этого хочет, потому что он становился беспокойным и нуждался в этом облегчении, но я не хотела, чтобы он получал облегчение от моего рта. Я хотела, чтобы он получил это, трахнув меня в первый раз за несколько недель.

Его рука нетерпеливо сжимала мой затылок, прижимая меня к своему члену, когда он молча умолял меня взять его в рот. Я отказалась и продолжала бороться с давлением его руки, целуя и облизывая его, когда всё, что Джереми хотел сделать, это засунуть его мне в рот.