Верити значит истина (ЛП) - Гувер Колин - Страница 41

Крю был хорошим ребёнком (я предполагаю). К тому времени, я зарабатывала так много денег, что могла себе позволить нанять няню на полную ставку в нашем новом доме. Джереми проводил всё своё время с детьми после увольнения, и он считал, что няня совсем необязательна, поэтому я назвала её нашей домохозяйкой, хотя это была неправда.

Она позволяла работать Джереми на нашем участке каждый день. Мне поставили новые окна в моём офисе, поэтому я могла наблюдать за ним.

Какое-то время жизнь была замечательной. Я познала суть материнства, но Джереми и няня делали за меня всю самую сложную работу. Я много путешествовала. У меня был тур по городам, интервью, на которые мне не очень нравилось приходить без Джереми, но он предпочёл остаться дома с детьми. Я ценила эту свободу. Я заметила, когда я возвращалась домой после недели отсутствия, что всё внимание Джереми переходила на меня, сразу вспоминая совместную жизнь без детей.

Иногда я лгала, что мне нужно уехать в Нью-Йорк, но я отсиживалась в AIRBNB* в Челси и смотрела неделю телевизор. Затем, я снова возвращалась домой, и Джереми занимался сумасшедшим сексом со мной. Жизнь была отлична.

Пока это не случилось.

Это произошло в одно мгновение, как будто солнце замёрзло, и темнота сгустилась над нашими головами, и неважно, как мы усердно пытались, лучи солнца так и не дотянулись до нас.

Позвонил телефон. Я мыла цыплёнка.

Джереми ответил. Я всё ещё мыла цыплёнка.

Его голос зазвучал сильнее. Всё ещё мою этого чёртового цыплёнка.

А потом этот звук… гортанный, болезненный. Я услышала, что он сказал: «НЕТ, и, как и где она, и мы будем прямо там». Когда он закончил звонок, я могла заметить его реакцию в отображении в окне. Он был в коридоре, держась за дверной косяк, как будто собирался упасть на колени, но он этого не сделал. Я всёещё мыла цыплёнка. Слёзы бежали по моим щекам, колени подкашивались. Мой желудок начал переворачиваться.

Я вырвала на цыплёнка.

Вот так я всегда буду помнить самый ужасный момент в моей жизни.

Всю дорогу до больницы я гадала, как Харпер это сделала. Неужели она задушила её, как в моём сне? Или она придумала более хитрый способ убить свою сестру?

Они были на ночёвке в доме своей подруги Марии. Они уже бывали там несколько раз. А мать Марии, Китти, какое глупое имя, знала всё об аллергии Честин. Честин никогда не путешествовала без Эпипена, но в то утро Китти застала её без него. Она набрала 911, а затем позвонила Джереми, как только её забрала скорая.

Когда мы приехали в больницу, у Джереми всёещё была слабая надежда, что они ошиблись и, что с Честин всё в порядке. Китти встретила нас в коридоре и всё повторяла:

«Мне очень жаль. Она не проснётся».

Это всё, что она нам сказала. Она не проснётся. Она не сказала, что умерла. Просто она не просыпалась, как будто Честин была каким-то избалованным ребёнком, который хотел спать.

Джереми побежал по коридору в приёмный покой отделения скорой помощи, где его выпроводили и сказали, что нам нужно подождать в общей комнате. Все знают, что это комната, куда помещают выживших членов после того, как кто-то умер, и тогда Джереми понял, что она ушла.

Я никогда не слышала, чтобы он так кричал. Взрослый мужчина, стоящий на коленях и рыдающий, как ребёнок. Мне было бы стыдно за него, если бы я не была рядом с ним.

Когда мы наконец увидели её, она была мертва меньше суток, но от неё не пахло Честин. От неё уже пахло смертью.

Джереми задавал так много вопросов. Все эти вопросы. Как это случилось? Есть ли у них в доме арахис? В котором часу они легли спать? Её Эпипен вообще достали из сумки?

Все правильные вопросы, все убийственно правильные ответы. Прошло больше недели, прежде чем причина её смерти была подтверждена. Анафилаксия.

Мы были очень бдительны по поводу её аллергии на арахис. Куда бы они ни пошли и с кем бы ни остались, Джереми потратил полчаса, рассказывая матери об их распорядке дня и объясняя, как пользоваться Эпипеном. Я всегда думала, что это перебор, так как мы буквально использовали его только один раз за всю её жизнь.

Китти прекрасно знала об аллергии и держала орехи подальше от них, когда девочки были там. Чего она не знала, так это того, что девочки пробрались в кладовку и схватили пригоршню закусок, чтобы забрать их в свою комнату посреди ночи. Честин было всего восемь лет; когда девочки решили перекусить, было уже поздно и темно. Харпер сказал, что они не понимают, что всё, что они едят, содержит арахис, но, когда они проснулись на следующее утро, Честин не проснулась.

Джереми прошёл через период отрицания, но он никогда не сомневался, что Честин неосознанно съела орехи, но я это понимала. Я знала. Я знала.

Каждый раз, когда я смотрела на Харпер, я видела её вину. Я ждала, что это произойдёт в течение многих лет. Годы. Когда им было по шесть месяцев, я знала, что Харпер найдёт способ убить её, и какое совершенное убийство она совершила. Даже её собственный отец никогда бы не заподозрил её.

Впрочем, её мать. Меня было немного труднее убедить.

Очевидно, я скучала по Честин и была опечалена её смертью, но было что-то неприятное в том, как тяжело Джереми это воспринял. Он был опустошён. Онемевший. После того, как она умерла три месяца назад, я начала терять терпение. После её смерти мы занимались сексом всего два раза, а он даже не целовал меня, как будто он был отключён от меня, использовал меня, чтобы почувствовать себя лучше, чтобы получить быстрый прилив чего-то другого, кроме агонии. Я хотела большего. Я хотела вернуть прежнего Джереми.

Я попыталась однажды ночью. Я перевернулась и положила руку на его член, пока он спал. Я провела рукой вверх и вниз, ожидая, что он затвердеет. Вместо этого он оттолкнул мою руку и сказал: «Всё в порядке, Верити. Тебе это не нужно».

Он сказал это так, словно делал мне одолжение. Как будто он отказал мне в утешении.

Я не нуждалась в утешении.

Только не я.

У меня было больше восьми лет, чтобы принять это. Я знала, что это произойдёт — я мечтала об этом. Я отдавала Честин всю свою любовь каждую минуту, пока она была жива, потому что знала, что это случится. Я знала, что Харпер сделает с ней что-то подобное, но доказать, что Харпер замешана в этом деле, было невозможно. Даже, если бы я попыталась доказать ему это, Джереми никогда бы мне не поверил. Он слишком сильно её любит. Он никогда бы не поверил в такую ужасную вещь, что близнец может так поступить со своей собственной сестрой.

Часть меня чувствовала себя ответственной. Если бы я снова попыталась задушить её в младенчестве, или оставила открытую бутылку отбеливателя рядом с ней, или протаранила пассажирскую сторону моей машины в дерево, когда она была отстёгнута с

выключенной подушкой безопасности, всего этого можно было бы избежать. Так много потенциальных несчастных случаев я могла бы инсценировать. Надо было это сделать.

Если бы я остановила Харпер до того, как она начала действовать, у нас всёещё была бы Честин.

И тогда, возможно, Джереми не был бы таким чертовски грустным всё время.

XVIII

ГЛАВА

Верити в гостиной. Эйприл спустила её вниз с помощью лифта прямо перед тем, как уехать вечером.

Эйприл сказала: «Сегодня вечером она не спит. Я решила, что позволю Джереми уложить её в постель сегодня». — Она оставила её перед телевизором, а инвалидное кресло поставила рядом с диваном.

Верити смотрит «Колесо Фортуны».

Или… смотрела в ту сторону, во всяком случае.

Я стою в дверях гостиной и смотрю на неё. Джереми наверху с Крю. Снаружи темно, свет в гостиной не горит, но света от телевизора достаточно, чтобы разглядеть бесстрастное лицо Верити.

Я не могу себе представить, чтобы кто-то пошёл на такие большие жертвы, чтобы подделывать травму так долго. Я даже не уверена, что кто-то может это сделать. Вздрогнет ли она от громкого звука?