Любовь по завещанию (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 40

— А где твой муженек? — вдруг вспомнил про Захара Вовка.

— Муж объелся груш, — задумчиво произнесла я.

Нужно идти обратно в бабье царство. В это время дверь, что вела домой скрипнула, приоткрываясь, являя моего благоверного собственной персоной.

— Мужа нового ищешь? — не то, чтобы любезно спросил он. — Гостей я должен развлекать?

Вовка что-то забубнил, предлагая Захару тоже коньяка выпить, я не стала слушать, пошла. На кухню вошла молча, и женщины все тоже притихли меня разглядывая. Так обидно вдруг стало — хоть реви. Но реветь, разумеется, я не стала. Не дождутся.

— Приборы все на месте? — отрывисто спросила я. — Горячее разогрето? Алкоголь на столах?

— Нет ещё.

— Так чего стоим? Дед был общий.

— А миллионы почему-то только ваши, — протянула Верка.

— Мир несправедлив, — пожала плечами я. — Тебе стоило с этим смириться после появления третьей складки на животе.

Кто-то фыркнул, Верка побледнела от злости, я достала из холодильника несколько бутылок и пошла с ними в столовую. Будет потом говорить, что я неблагодарная. Что она мне помогла с этим ужином, чтоб его, а я… С другой стороны, не плевать ли? Верка такой человек, что в любом случае что-нибудь, да скажет.

Толпа гостей с гомоном потекла в столовую. Завизжали ножками по полу стулья, зазвенели вилки. Наверное, еда была вкусной — мне есть было некогда. Ресторан привёз еду, но не официантов. Девочкой на побегушках была я, Верка из принципа больше ничего не сделала. Моя мама сказала, чего она там не видела, и не поехала вовсе. Когда все уже основательно выпили приехала мама Захара. Вот она помогала мне молча. Вместе мы сновали то с пустой посудой, то с тяжёлыми подносами, которые иногда, тоже молча, отбирал и нёс Захар. Гости говорили о дедушке. Вспоминали, каким он был щедрым. Добрым. Как любил всех своих многочисленных внуков.

— Что мы все о грустном и о грустном? — вдруг громко спросила Вера. — У нас радость! Стрела амура поразила Аверина и Стрельцову и они поспешно узаконили свои отношения. Я бы поискала приметы внезапной беременности, но мы то знаем, что причина в ином…

— В неземной любви! — гаркнул Вова. Встал, покачиваясь, и ожидаемо выдал. — Горько!

Всё они знали, какими были наши отношения с Захаром на протяжении многих лет, и теперь смотрели с любопытством, оживился даже дядя Вася, не помнящий моего имени. И замолчали все.

— Хватит. Устраивать. Шоу. — раздельно произнёс Захар.

Наверное я бы попыталась вывернуться. Пошутила бы неловко. А Захар просто не стал заморачиваться, однако… сработало. Верка заткнулась. Салаты и горячее привезли из ресторана, а закуски и бутерброды мы готовили сами чуть не три дня, а теперь все просто слетало со столов. Чистые крахмальные скатерти испачкались. Мне вообще стало неожиданно грустно. Я собрала очередную порцию ненужной уже посуды в огромную стопку и пошла на кухню. Возвращаться не хотелось, поэтому я занялась расставлением тарелок в древней дедовой посудомойке. Запустила её, все, что не влезло принялась неторопливо мыть руками. Всё равно этим придётся заняться, а возвращаться за стол и сидеть рядом с мрачным Захаром не хотелось.

Вот сейчас за мерной и спокойной работой накатили слезы. Я позволила скатиться двум слезинкам, а затем велела себе успокоиться. Не хватало ещё показаться зареванной. И я заскучала по дедушке, он единственный, кто умел склеивать это сборище разномастных людей в подобие семьи. И домой захотелось. Не в свою однушку возле леса. В квартиру деда. Чтобы Мальвина сладко дремала вытянувшись на подушке, и бдительно приоткрывала один глаз, если я слишком громко шелещу страницами. Чтобы Захар напевая принимал душ, и фальшивил просто ужасно. И я знала бы, что сейчас он придёт ко мне, и потрется лицом о мой голый живот, демонстрируя гладкость своих щёк.

Но… эти но меня достали, но жить без них не получалось. Куда не сунься — кругом но. Позади раздались шаги, я напряглась, ожидая либо язвительных реплик, либо завистливых взглядов.

— Устала? — спросил Ромка.

Я расслабилась и выдохнула.

— Очень.

Он отодвинул меня в сторону и принялся мыть огромное стеклянное блюдо. Я вытерла руки, взяла яблоко и уселась рядом. Хорошо, хотя могло быть и лучше.

— Разведетесь?

— Это подразумевалось изначально.

— Ты зачем ёжика включила?

Я насупилась. Ну, как объяснить это взрослому мужику? Скажет, что страдаю херней, даже деликатный Ромочка так решит. А все дело в той, первой поездке на дачу. Не из-за клоуна, нет, я с мужиками работаю, и не такое видела. Когда тот дядька зашёл, он кстати сидит за столом и мясо наворачивает, хотя его не звали, я поймала на себе взгляд Захара. Он сразу его отвёл. И я вдруг поняла… То, что у нас получилось, тот маленький идеальный мирок внутри квартиры, он — искусственный. На людях Захар от меня дистанцируется. Стыдится? Не знаю. И сегодня я нашла тому явственное подтверждение. Обиделась ли я? Нет. Просто решила, что рвать нужно скорее, пока, чего доброго, не влюбилась.

— Возвращайся ко мне, — предложил Ромка.

— Угу. Я буду тебе борщ варить сугубо из ЗОЖ продуктов и куриную грудку с брокколи на пару, а ты в это время жарить смазливых девиц. Нет, спасибо.

— Ты просто никогда меня не любила, — вздохнул он.

Я даже замерла с надкушенным яблоком. Потом таки прожевала, постучала пальцем по виску.

— Нашёл оправдание своих измен?

— Нет. Я и правда козёл. А ты меня не любишь. А его любишь, и мне даже напиться вдруг захотелось. Только нельзя, мне ещё четырёх бабушек в город везти.

Мне его жалко стало, я вообще жалостливая, дай только повод. Подошла к нему, уткнулась лбом между лопаток. Посудомойка мерно гудит, на плите греются два огромных чайника для гостей, спокойно, только из комнат доносятся отголоски и даже музыка. Ромка замер с очередной тарелкой в руках.

— Не говори глупости, не люблю я его. А баб Машу сын уже увёз в город.

— Отлично…

— Заберёшь дядю Васю?

Ромка засмеялся и ко мне повернулся. Большой, сильный, родной, но не любимый. Опять дурацкое но. А может и правда, вернуться? Подумаешь, гуляет. Зато надёжный и со всех сторон мне известен…

— Дурочка, — сказал он, и обнял меня, осторожно, чтобы не коснуться платья пенными ладонями.

Мы постояли так несколько минут. Один чайник решил, что его время пришло и оглушительно засвистел, я вздрогнула от неожиданности, отшатнулась от Ромки.

— Да все нормально, — сказал Захар, я даже не слышала, как он вошёл. — Милуйтесь дальше, я только чайник заберу.

Я вспыхнула, а Захар взял чайник засунув руку в варежку-прихватку и ушёл. Вот ему ещё один повод для ненависти ко мне. Я вздохнула. До чая добрались, значит пироги нужно подавать, которые уже нарезаны и накрыты одноразовыми полотенчиками. Я подхватила два блюда и пошла. С Захаром взглядами не встречались, да и некогда — сладости ещё нужны, чашки…

Наконец дядя Вася начал дремать прямо за столом. Усталость ли тому виной или коньяк уже неважно — это был сигнал к тому, что с застольем можно заканчивать. Я подала знак Ромке, и он начал собирать своих бабушек. Часть гостей уже уехала, но некоторые, в основном молодёжь, ещё сидели за столами. В соседней комнате играли чьи-то дети, но уже вяло, без недавнего энтузиазма. Подошёл попрощаться Сергей Васильевич, даже приобнял. Меня вообще сегодня все обнимают, кроме мужа.

— Вы отлично справились, — сказал сосед. — Молодцы.

И поцеловал меня в лоб. А я повернулась к картине пиршества и ужаснулась масштабу бедствия — работы было на полночи. Мама Захара сновала, нося туда сюда остатки еды, которые куда-то ещё деть нужно, но её помощь — капля в море.

— Вы чего расселись? — тихо спросил Захар, но компания за столом умолкла. — Пожрали, выпили, теперь катайте саночки. Бабы тащите все на кухню, Серёга и Антон носите столы, я найду пылесос, а Вове достаточно просто больше не пить, чтобы приносить пользу.

Верка хмыкнула, но из-за стола поднялась, следом все остальные бабы. Я выдохнула — мне просить о помощи никого не хотелось. И на кухню идти тоже. Я занялась тем, что сосчитала детей и разделив все сладости вручила им хрусткие пакеты.