Любовь по завещанию (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 8

— Я разочарован, — сказал я вслух.

В самом деле, нужно было как-то выпустить пар, бешенство из-за этой нелепой и такой необходимой свадьбы, из-за того, что мне жить с Барби — целый год. Я прошёл в гостиную прямо в обуви. Прелестно — везде пыль, а у двери Барби мокрая тряпочка, чтобы значит из моей комнаты грязь не таскать. К тряпочке я подошёл и с удовольствием вытер об неё ноги, оставив грязные следы ботинок.

Барби же нашлась в ванной, дверь в которую была не заперта. Стояла перед зеркалом и на мокрые волосы какую-то хрень намазывала. На ней огромные штаны, в такие бы ещё три человека влезло, и не менее огромная футболка. Ко мне повернулась недовольно, а я… удивился. Потому что сейчас, когда алые губы и прочий камуфляж был смыт, она оказалась… такой юной. Трогательной. Как в свои, блядь, шестнадцать, когда она была такой недостижимо красивой. Хочется коснуться её губ, ощутить их мягкость, а ещё хочется сделать ей больно. Очень хочется.

— Чего смотришь? — недовольно спросила Барби возвращая меня в действительность. — Завтра накрашусь.

И дверь захлопнула, щёлкнула замком. У меня уже начинает голова болеть, Барби бесит, а ещё — жрать хочется. Прошёл на кухню — холодильник работает. В нем пара йогуртов, упаковка салата из супермаркета, ветчина. Нашёлся и хлеб. Я соорудил себе два бутерброда, достал салат и принялся за еду.

— Это моя еда! — возмутилась Барби. — Поставь на место!

— Ты договор читала? — спокойно спросил я. — Всё, что приобретается в этом ебаном браке делится пополам. Сейчас подожди.

Отправил в рот ещё ложку, затем демонстративно облизал её с обеих сторон, и засунул в остатки салата. Подтолкнул упаковку к ней — ровно половина, как в договоре прописано. Глаза Барби полыхнули огнём, я довольно улыбнулся. Кто сказал, что придётся мучиться все двенадцать месяцев? Нужно просто довести её, и она сдастся. Она сойдёт с дистанции первой, потому что я сделаю её жизнь невыносимой. С этой мыслью я ещё сигарету достал и закурил прямо на кухне, даже окно не открыв.

— Какой же ты гад, Аверин, — покачала головой Барби.

— Тебя никто не держит! — крикнул я ей вслед. — У тебя есть идеальный Кен!

И затушил сигарету в кадке с фикусом, который сладкая парочка установила на подоконнике. Теперь то я знаю, что делать, нужно просто бесить её изо всех сил, а с этим я справлюсь.

У деда я квартире я пару раз бывала, но с ночёвкой ни разу. Сразу видно, что квартиру вниманием не жаловали, все в пыли, хорошо ещё, что мне Ромочка привёз свежее постельное белье. Наводила порядок в комнате я пару часов, Аверин все это время пьянствовал, потом припёрся, сожрал мой салат и уснул не выдвигая диван и прямо в пальто. А потом, уже ночью в дверь позвонил наш сосед, я даже не удивилась.

— Как первая брачная ночь? — спросил он, и даже руки потёр, словно предвкушая грязные подробности.

Я вздохнула, провела его в гостиную и указала на тело Захара.

— Идеально, о большем и мечтать не смела.

Ночью, свернувшись под тёплым одеялом — от окна дуло, задумалась, что собственно произошло? Тут же убедила себя — ничего страшного. Я два года с Ромочкой прожила, он конечно хороший, но зануда страшный. Уж год продержусь как нибудь, особенно если Захар будет каждый вечер напиваться и спокойно засыпать. Пусть даже храпит. Сейчас вот чуть-чуть похрапывает, мне даже нравится — спать в чужой квартире так спокойнее. Что ни говори, живой человек, пусть и терпеть меня не может.

— Сплю на новом месте, — прошептала я в темноту. — Приснись жених невесте.

Нет, в это я вовсе не верила, но традиция же… уснуть никак не получалось. Среди ночи просыпался Захар, ходил гремел, один раз споткнулся, выматерился, потом ушёл в душ. Как-то дико — привыкла уже одна жить. Под шум струй воды я и уснула.

Сон был просто на заказ. Стою я такая, в свадебном платье. Оно не белое — нежное такое, цвета топленого молока, все же, третий раз уже замуж иду. По декольте отделка кружевом, волнами в пол. Идеально, короче. В руках букетик явно не за шесть сотен деревянных. Туфли чутка жмут, но красота требует жертв, я это с детства усвоила, мама приговаривала, когда волосы плела больно дёргая. И чётко понимаю, что это сон, головой верчу, где у нас там жених?

— Хорошенький, — довольно сказала мама рядом. — Он мне всегда нравился. Смотри, глазастый какой…

И вздохнула мечтательно. И тут я его увидела. Ко мне навстречу улыбаясь шёл… Захар.

— Это неправда! — обиженно сказала я. — Это вообще сон!

— Ущипни себя, — посоветовал он.

Я ущипнула. Потом ещё раз. Больно, зараза! Точно синяк будет. И не просыпается никак!

— Я десять лет назад о таком мечтала! — едва не взвыла я. — А теперь я почти старая и смотрю на вещи реалистично! Нет!

— Да, — спокойно улыбнулся он.

— Неееет, — закричала я.

И проснулась наконец. Лежу в дедовской постели, одна одинешенька, правда все равно за Захаром замужем. А сон то глупость — отголоски пережитого ужаса. Посмотрела на руку — синяк возле сгиба локтя. Видимо, и правда, щипала. Тихонько ноги спустила с кровати, сунула в тапки — квартира ужасно пыльная. Выглянула в гостиную — спит. Только уже не в пальто, а в одних трусах. Лежит задницей кверху, ноги длинные раскинул, одна свисает, упирается в ковер. И нужно как-то привыкать видеть ЭТО каждое утро. Пошла, умылась, оделась, накрасилась. На работу сегодня не нужно, но я же не смогу весь день сидеть дома с ним… Значит нужно куда-то сбежать. Он проснулся когда я завтракала. Зашумела вода — я напряглась. Сейчас явится. Но пока умывался, я успела осторожно, салфеткой собрать окурки из под фикуса и отнести ему под подушку. Аверин явился, но как и спал — в одних трусах.

— Может, оденешься? — максимально нейтрально спросила я.

— Да я всегда дома так хожу, — улыбнулся Захар. — Хорош, правда?

И похлопал себя по плоскому животу. Вот тут я и заподозрила неладное. Дело в том, что Аверин тоже… зануда, притягивает их ко мне, что ли? И без рубашки я его видела только раз, на том самом турнике. Он даже на речку с нами не ходил. С детства был ужасным педантом, единственная слабость которого — меня изводить. На основании всего вышесказанного делаю вывод — он просто хочет меня выбесить.

Встала, стаканчик из под йогурта выбросила, прошла мимо него совсем рядышком. Поневоле оценила — хорош. Нет, у меня и Ромочка был выше всяких похвал, только несколько перекачан. А у Аверина все такое… естественное, словно такой и родился, хотя я то знаю — лет пятнадцать назад он был длинным и тощим.

— Видала и лучше, — хмыкнула я. — И мне все равно, в каком ты виде будешь расхаживать, хоть голышом, да ради бога.

И вышла из кухни. А потом над моей головой что-то просвистело, плюхнулось в нескольких метрах впереди. Гляжу, а это, блядь, Аверина трусы.

— Придурок, — пробормотала я.

— Да брось, — протянул сзади Захар. — Давай же, обернись. Любопытно?

Если честно, любопытно страсть, но как-то… не готова. Даже одним глазком. Захар довольно рассмеялся, стукнула, открываясь оконная рама, потянуло сигаретным дымом.

— Пиписечку не застуди, — посоветовала я.

А потом все же… обернулась. Стоит спиной ко мне, в окошко курит. Задница отменная, но я что, отличных задниц не видела? Пффф. Позалипала ещё пару секунд, потом собралась мыслями, взгляд отвела. Перешагнула через трусы. Подумала. Потом их подобрала.

Сколько времени он курить будет? Ну, пару минут, наверное. Я уже готова, торопливо обулась, накинула куртку, схватила сумку. Заглянула — курит ещё, сверкая идеальной задницей. Огляделась. На спинке дивана висят штаны. Насколько знаю — единственные, вещи он ещё не привёз. И трусы, и штаны я забрала с собой, выброшу в ближайшую урну. Нравится ему ходить голым — пусть ходит.

В самой глубине меня все же обитала рачительная хозяйка, поэтому отправить дорогие штаны в мусорку рука не поднялась. Повесила на краешек мусорного бака — вдруг кому-то пригодится. Задумалась — куда теперь ехать? К маме точно не вариант, по подружкам не хотелось, свою тайну я скрывала от всех. Поехала домой и сидела там до самого вечера, заодно вещи нужные собрала, а нужно мне их много. Вернулась в центр города, а в квартиру — страшно. Все же пакостить гораздо проще, чем получать за пакости откат. Да ещё и суббота… Снежинки с неба падают огромные, мне — грустно. Напьюсь, решила я. Чем я Аверина хуже? Правда напиться не тянуло, но оттянуть время возвращения хотелось очень. Ближайший бар нашёлся быстро.