Чертоги демонов (СИ) - Кири Кирико - Страница 42

- Как ты меня промывать собрался? — слабо, немного сонно ужаснулась она.

- Сейчас увидишь.

Подняв её чуть выше по течению, чтоб не глотать ту же воду, где они смыли с себя химию, Кент заставил её пить до тех пор, пока её живот слегка не раздулся и ей не стало не то что плохо, больно. После этого два пальца в рот, и всё содержимое желудка вышло наружу. И так несколько раз, пока из неё не начала идти такая же вода, как и в самом ручье. К тому моменту она была никакой.

Положив её на землю, Кент принялся рыться в аптечке.

- Так, мелкая, держи.

- Что это?

- Активированный уголь. Если ты нажралась той дряни, то он всосёт в себя всё.

- Уголь? Он разве съедобен? – устало спросила она. - А если он всосёт меня саму?

- Мы много не потеряем в таком случае. А ну-ка открывай рот.

Он забросил ей штук семь таблеток, после чего дал запить.

После этого посмотрел глаза.

- Чешутся… - слабо пожаловалась она.

- Будут чесаться. Надо было меня слушать, дура.

- Я не дура. Мама говорит… (зевнула) говорит, что я очень догадливая.

- Как табуретка.

- Не-а… (опять зевнула), немножко умнее…

С этими словами она уснула. Детский организм поддался как усталости, так и действию химии, бросив все свои силы на поддержание жизни своей хозяйки. Голая, мокрая, на холодной земле она просто уснула, хотя Кент бы сказал, что скорее отключилась. Может это было и к лучшему – на свет появились шприцы. Вряд ли бы демонессе понравилось то, что в неё тыкают иголками.

Как учили Кента при отравлении жёлтым туманом - коли это, это и это себе в жопу или в руку. В принципе, его учили при любом отравлении так: отравился одним газом – коли это; отравился другим – коли это. Всё быстро и просто. Вот он и колол.

А после всю ночь вновь караулил один.

Разжёг костёр, набросал листвы, сорванной с деревьев, чтоб девчушка не спала на голой земле, промыл хорошенько свои и её вещи, после чего повесил сушиться.

Ночь к тому моменту уже заняла своё место в этом мире.

Удивительно, но Кент никогда не обращал внимания на то, как здесь ночью тихо. Если насекомые и были, то их количество было куда меньше, чем в его мире. Оттого тишина стояла практически полная. Изредка, пугая его самого до усрачки, во тьме за границей света костра прошмыгивали мелкие животные, наподобие тушканчиков, лисиц и прочей живности, но близко не подходили.

Некоторые особо любопытные останавливались на безопасном расстоянии, блестя глазами в свете костра, и с интересом наблюдали за Кентом. Несколько раз он даже подумывал попробовать покормить их, но каждый раз одёргивал себя, напоминая, что провизии у них не так уж и много, чтоб разбрасываться ею на подобное.

За это время Миланье вставала только один раз, прося попить хриплым, слабым голосом. После этого вновь проваливалась в сон.

Наглоталась газа.

В Кенте проснулся капитан очевидность.

Этот газ был известен как Yellow, переводился как жёлтый и получил своё название в честь собственного цвета. История, как с газом Orange, только тот назвали в честь бочек, в котором его перевозили. Кент не знал, насколько «елоу» влияет на ДНК и прочее — он даже никогда не задумывался над этим. Но прекрасно знал, что этот газ очень тяжёлый, очень густой и очень сильный.

Вдохнул раз, получил дозу, вдохнул два, получил ещё дозу. Открыл рот, получил дозу внутрь. Десяток вдохов, и ты получаешь чудесную порцию химии, которая начинает тебя убивать. А может достаточно и двух вдохов — точно этого Кент не знал. Зато знал, что противогаз отлично спасает от него, а через кожу эта ересь не впитывается — никто не собирался травить собственных людей. Потому действовал он исключительно при вдохе и попадании внутрь, а снаружи просто вызвал раздражение.

То облако — концентрат, который ещё не успел раствориться по воздуху. Обычно он быстро распространяется, растворяясь в воздухе, и становится невидимым. Почувствуешь только приятный запах фруктов и перца.

Кент невольно вспомнил ту ослепшую кашлявшую кровью девочку-демона, которая тянула руки к нему, и его передёрнуло.

Я сделал всё правильно. Она бы умирала долго и мучительно, а так раз , и всё, - попытался оправдать себя Кент. И пусть это действительно было правдой, легче не стало. – Это всё из-за мелкой сучки. Если бы не она…

Если бы не она, то что? Он бы не видел в них больше, чем мерзких тварей? Ведь так их инструктировали: перед ними не живые существа, умеющие думать, а жестокие твари, которые спят и видят, чтоб сожрать людей. Если они убегают, так это чтоб вернуться ночью за кровью. Если они не пытаются сражаться, то это ради того, чтоб вырвать глотку попозже.

Они спят и видят, чтоб убить людей, и их больше ничего не интересует.

Часть пропаганды, естественно. Кент, как и другие солдаты, понимал это, однако ни разу не видел, чтоб хоть один демон опроверг это своим поведением.

Или видел? Видел, но не хотел это иначе интерпретировать, кроме как агрессию?

Миланье завошкалась. Кент, немного радостный, что можно отвлечься от самокопания, снял уже просушившееся платье с комбинезоном. Быстро оделся, с некоторой досадой осознав, что тот просушился не полностью, после чего укрыл платьем мелкую. Не то чтобы он смущался её наготы, - ребёнок, как-никак, — просто на открытом воздухе, пусть и около костра… Так пусть хоть укрытой будет.

Надо было убить её, когда была возможность, — с досадой подумал он, глядя на неё. — Мне нужен лишь повод. Настоящий повод.

Повод, чтоб вновь верить, что демоны – агрессивные животные, которых надо убивать? Нехотя, но он мог признаться себе, что да, именно этого и хочет. Никаких сомнений и раздумий – просто убивать и просто быть всегда на грани жизни и смерти на передовой. Ведь ради этого он здесь, не так ли?

Пока длилась ночь, Кент всё сильнее и сильнее чувствовал, как усталость заставляет его клевать носом. Даже сидя в неудобной позе, его подбородок медленно опускался, чтоб опереться на грудь.

- Я усну… - пробормотал он, в очередной раз оторвав голову от груди и нехотя раскрыв веки. Постоянные недосыпы, а ещё и сегодняшний кросс давали о себе знать. Следующую ночь вряд ли он сможет держаться хотя бы так.

Чтоб как-то пережить этот кошмар наяву, Кент порылся в рюкзаке и выудил энергетик и батончик с орешками. Да-да, старые добрые орехи, которыми снабжали американскую армию (как они оказались у израильских солдат – вопрос) и энергетик. Про второй Кент всегда думал, что это больше развод, чем реальная помощь – он ни разу не чувствовал, чтоб ему действительно становилось бодрее после них. Но в такой ситуации не выбирают. На крайняк у него есть и аптечка со всевозможным добром, может там что-то найдётся.

Поел, встал, прошёлся, разгоняя сон. Сходил к ручью, только чуть выше от того места, где они мылись, чтоб не напиться «елоу», который они смыли с себя. После чего ещё и умылся в холодной воде, которая буквально обжигала кожу и заставляла стонать зубы. Но зато вкупе с всевозможными закусками давало хоть какой-то прилив бодрости.

Поднялся с колен, оглянулся, нахмурился. На свет появился пистолет.

Где-то там, в темноте, слышались звуки. Едва различимые на фоне журчания воды, однако всё же они были. Однако из-за ручья понять, как далеко им до него, Кент не мог. Был бы фонарь…

Он медленно, не отводя глаз от густой темноты, попятился назад, всё так же держа в руках пистолет. Дуло смотрело туда, откуда слышались эти неразборчивые звуки. Кент бы мог описать их как топанье кого-то. Неаккуратное, уставшее, того, кто даже не пытается скрыться.

Дошёл до сумки, присел, рукой нашёл фонарь, не сводя глаз с темноты, а пистолет заменил на автомат.

Луч света мгновенно пробил темноту, гуляя по стволам деревьев. Он выхватывал то один ствол дерева, то другой, но источник шума Кент никак не мог найти. А тем временем звук, тихий, медленный, неторопливый, но неустанно приближающийся, слышался всё чётче. Ещё немного, и источник звука уже будет в зоне видимости…