Реквием по мечте (СИ) - Корн Владимир Алексеевич - Страница 50

Он широко улыбнулся.

— Вряд ли. Разве что по спине: в основном только ее и видели. Кроме двух. Но тех уже черти в аду жарят.

По спине крайне сомнительно: увидь они её, и с кем бы я сейчас разговаривал? При их-то навыках в стрельбе?

– При пожаре много погибло?

— Два человека сгорело, и еще один как будто исчез.

— Мужчина?

— Да. Это важно?

Самому бы знать точно. Только почему-то мне кажется, он понадобился перквизиторам, как язык. Чтобы окончательно убедиться: того, кто им нужен, в поселке нет. Селение небольшое, гости в нем редкость и новые лица обязательно бросятся в глаза. Почему, ничего не выяснив, сразу устроили пожар? Вот бы с одним из перквизиторов поговорить! Он бы точно дал ответы на все вопросы. Да и мы ли вообще им нужны? Все, хватит обо этом. Мне бы сказки придумывать. Про Буратин.

— Игорь, тебе необходимо какое-то время отлежаться, пока я займусь поисками лодки. Сейчас, в твоем ты будешь только обузой, пойми!

Отлично понимаю. Но где? Предложения есть? Только Нужду не предлагай.

- Тут недалеко что-то вроде хутора расположено. Место тихое, уединенное, там редко кто бывает. Людей живут всего трое: мужик с женой и ребенок. К тому же Полина разбирается в медицине. Самое место, чтобы поправить здоровье, – он с сомнением посмотрел на меня, и поправился. – Ну как недалеко. К вечеру должны добраться. Останешься у них, а сам я тем временем попытаюсь найти остальных. Если понадобится, еще человека подтяну. Есть у меня в Нужде хороший знакомый, Гоша Татарин. Так вот, за эту штуку – Остап хлопнул ладонью по нагрудному карману, – он со мной за компанию хоть в Звездный пойдет. Ну так что?

Я протянул ему жадр. По сути, мои проблемы. Ну и зачем ему оплачивать их из собственного кармана? И еще. Если вдуматься, это для него они огромная ценность. И для неведомого мне Гоши Татарина. Но не для меня. Особенно в связи с тем, что болью рвало плечо, отдавая во всю руку до самых кончиков пальцев, но жадры совсем не могли помочь.

К знакомым Остапа мы добрались уже в темноте. На то, что в нормальном состоянии заняло бы у нас от силы часа четыре, потребовалось вдвое дольше. Пусть даже мы практически не останавливались, шли себе и шли. Вернее, я брел, а Остап кружил вокруг, стараясь быть сразу со всех сторон. Понимая, что, если вдруг случиться опасность, обнаружу я ее не раньше, как она уже покончит со мной, и пойдет искать себе новых жертв. Остап всегда возникал внезапно, выныривая из джунглей где угодно: сзади, спереди или с боков. Поначалу я вздрагивал, что всякий раз отдавалось болью. Затем привык и перестал. Появлялся он каждый раз только для того чтобы подкорректировать курс. Мой карабин висел у него на плече с самого начала пути. Брел я, заложив левую руку за разгрузку, в правой держа наган. Так мы и шли. Шли долго, и для меня, едва передвигавшего ноги, мучительно.

Дом открылся внезапно, когда я уже в сотый, наверное, раз отговаривал себя предложить Остапу переночевать там, где мы к тому времени находились, а уже утром продолжить путь. Темнота – не самое подходящее время прогуливаться по джунглям чужой планеты, где и днем опасностей на каждом шагу. Это и являлось моим основным доводом: признаваться в том, что давно уже едва держусь на ногах, не хотелось. Появился Остап, я открыл рот, и увидел в просвете между деревьев строение. Так его и захлопнул, не сказав ни слова, сообразив, что пришли.

– Тут оазис, – сообщил Остап. – Небольшой, даже крохотный, но именно он.

Ни на мгновенье не сомневался. Иначе построить дом в глуши джунглей, и жить там вдвоем, да еще и с ребенком… Вообще-то конечно можно, но долго вряд ли получится. Когда мы вошли в дом, хозяева еще не спали. К моему удивлению, внутри горел электрический свет. Две тусклых лампочки, похожие на автомобильные. Из тех, которые когда-то давно стояли в фарах, пока им на замену не пришли всяческие галогены, ксеноны и светодиоды.

«От аккумулятора, что ли, запитаны?» – размышлял я, рассматривая хозяев.

Миловидная женщина тридцати с небольшим хвостиком лет, одетая в совсем не застиранное ситцевое платье. Что удивительно, она не выглядела испуганной, или даже настороженной, как муж. Ее ровесник, выше на голову, в отличие от нее – светлоголовой, жгучий брюнет, но с такими же темными глазами, как и у жены. Синий с множеством карманов и лямками на плечах рабочий комбинезон на нем, сидел как влитой. И еще тот был чист, без единого пятнышка.

За их спинами прятался мальчишка. Не слишком силен в том, чтобы с ходу определять возраст детей, но примерно в таком возрасте обычно идут в школу. Вернее, не прятался, стоял позади матери. Любопытства в его глазах было не меньше, чем у нее самой. И еще. Ни мужчина, ни женщина, а, тем более, их сын, совсем не походили на тех, кто, что называется, живет сегодняшним днем. Когда лишь бы день протянуть, и сытым лечь спать. А завтра… ну а что завтра? Очередной бесконечный день, когда придется работать от заката до рассвета, чтобы хоть как-то себя прокормить. Отнюдь. Все они выглядели так, как будто жизнь наособицу им совсем не в тягость. И работают ровно столько, сколько посчитают нужным, и с едой у них все в порядке, и развлечений достаточно.

– Здравствуйте, хозяева! – поприветствуй их Остап, сделав ударение на букве «а». – И Мирон, и Полина, и, конечно же, Денис Миронович, – было очевидно, что имени-отчества удостоился самый младший из них. – Извините, что нежданно-негаданно, но обстоятельства так сложились. Вот, постояльца к вам привел, – повернулся он ко мне. Который успел прислониться к стене: так было легче оставаться на ногах. – Зовут Игорем, человек он хороший, но, как сами видите, сейчас может упасть.

Падать я даже не думал, но спорить с ним – глупо.

– Может, присядете? – предложила Полина. Голос у нее оказался звонким и удивительно певучим.

Соглашаясь, я лишь кивнул. Во рту пересохло, вода в фляжке давно закончилась, и потому опасался, что вместо внятных слов получится только хрип и шипение. И еще подумал о том, что фляжку вероятно придется выбросить. После того как в ней побывал вядель, вода в ней начала горчить. Несколько раз, когда подвернулись случаи, ее промывал, но она все равно оставалось горькой.

Дом состоял из единственной комнаты. И лишь там, где, вероятно, располагалась супружеская постель, она была отделена от остального помещения ширмой. Два окна, стол рядом с одним из них. Скамья у другого, полки на стенах, частично заставленные утварью, шкура кого-то зверя между окнами, пара табуретов, постель мальчишки… Пожалуй, и все. В доме явно не готовили пищи. Да и какой в том смысл, при здешнем-то климате? На лавку я садился осторожно, опасаясь растревожить рану.

– Остап, пойдем, поговорить нужно, – предложил Мирон, указывая на дверь, и оба они вышли.

Мальчишка принялся играть, собирая из деревянных брусков и кубиков сложную конструкцию, изредка бросая на меня любопытные взгляды. Полина занялась тем, что прервал наш приход: продолжила перебирать то ли ягоды, то ли мелкие орешки. Тоже посмотрев в мою сторону пару раз; как я там, сознание еще не потерял? Но молчала, ожидая прихода Мирона и его решения. Они с Остапом разговаривали недолго. А когда вошли, первыми словами хозяина было:

– Полина, Игорь останется здесь. Устрой его, на рану взгляни, и так далее. Поесть бы ему еще не мешало. Ну, ты и сама все знаешь.

Та согласно кивнула, ни словом, ни даже взглядом, не высказав своего неудовольствия. Лишь попросила.

– Свет организуй, – и обратилась уже ко мне. – Пойдемте, Игорь: здесь всего два шага. Вам помочь? – добавила женщина, наблюдая за тем, как медленно я поднимаюсь с лавки.

– Сам справлюсь, спасибо.

В некоторых кругах на Земле, это слово едва не табу. Самому мне оно нравится не меньше всех других благодарностей. Разве дело в том каким из них пользоваться? Главное, как именно его произносить. Все что угодно сказать таким тоном, что в итоге получится издевка или даже почти ругательство.