Реквием по мечте (СИ) - Корн Владимир Алексеевич - Страница 56

– Пошел, – только и сказал Мирон.

Отсутствовал он недолго. Но достаточно для того чтобы начать беспокоиться: вдруг передумал? Еще для себя решил: черта с два я с него теперь слезу, когда за дверью послышались шаги, и объявился Мирон.

– Вот.

ФН ФАЛ в его руках отличался от моего прежнего двумя вещами. Щелевидным пламегасителем, и возможностью вести из него автоматический огонь. На Земле существует сколько угодно разновидностей дитяти бельгийских оружейников, но этот был похож как родной брат. Даже своим потрепанным видом. С некоторой опаской я снял крышку ствольной коробки, чтобы рассмотреть ствол. Если и у него состояние аховое – грош ему цена. Нет уж и много у ФАЛа достоинств: бой и мощный патрон. В остальном – тяжел, габаритен, требует тщательного ухода, не складываемый приклад, и еще иногда капризен. И с облегчением перевел дух: канал ствола изнутри выглядел так, как будто ФАЛом пользовались ничтожно мало, но постоянно ухаживали. Ко всему остальному тоже не было никаких нареканий. Безусловно, окончательные выводы можно сделать только после тестовой стрельбы, но почему-то я полностью был уверен – не разочаруюсь нисколько. Ну а то, что автомат выглядит непрезентабельно, так торжественных парадов в ближайшие пятьдесят лет на этой планете не ожидается. Во всяком случае, сам я принимать в них участие точно не буду.

– Ну так что? – поинтересовался Мирон, о присутствии которого, если быть честным, даже забыл.

– Мой карабин посмотри. И если все тебя устраивает, меняемся.

Бенелли, когда попался мне в руки, выглядел настолько новым, как будто еще день назад лежал на полке оружейного магазина. Он и сейчас в идеальном состоянии, несмотря на все то, что успел вместе со мной пережить: когда носишь оружие не по обязанности, а в надежде на то, что оно спасет тебе жизнь, заботишься о нем нисколько не меньше, чем о себе, если еще не больше.

– Вопросов нет, – некоторое время спустя резюмировал осмотр Мирон. – Ну так что, по рукам?

И мы действительно хлопнули друг другу по ладони. Хлопок получился смачным. После чего оба довольные разошлись. Вернее, ушел только Мирон. Я продолжил забавляться со своим новым оружием. Таким меня Лера и застала. Счастливо улыбающимся.

– Смотри, что у меня есть! – не удалось удержаться мне, чтобы не похвастаться.

– Точно не прогадал? – усомнилась Лера. – Видела я сейчас Мирона, он тоже улыбается довольный. Только ружье у него как новенькое!

– Не это главное!

– Верю. А вообще, странные вы, мужчины. Любите то, чем друг друга и убиваете.

– Мы не только убивать любим, – заявил я, прижимая и целуя Валерию. – Но и кое-что другое. Отчего люди и получаются.

Настроение было превосходным. Оружие, о котором можно сказать мечтал. Мы собрались все вместе. Полина сказала, что рана заживает отлично. Рядом девушка, которую люблю. Что еще нужно для счастья?!

– Ага, чтобы было больше кого убивать. Так, Игорь, – сказала она, осторожно освобождаясь из моих объятий. – Я вообще-то пришла сменить повязку. Как только вокруг дома три раза подряд оббежать сможешь, так сразу и приставай.

– Это что еще за новый тест? Ни разу о таком не слышал. Кстати, вокруг твоего дома на Земле, часто мужики бегали?

– Достаточно часто! Сутками! Садись уже. Сейчас Полина придет.

Взгляд у нее был строгим, каким он и должен быть у врача.

– Медицинский консилиум? Или комиссия на выписку?

Пусть шутки получались у меня одна за другой не слишком-то и удачными, но они сами вырывались наружу.

– Нет. Новое лекарство на тебе будем испытывать. Вот такенный шприц и такая же игла, – Лера широко развела руки, показывая, какими они будут. – Три укола в задницу, и еще один в язык. И в руки тоже, – добавила она, когда я, не удержавшись, погладил ее по тому месту, куда мне было назначено аж целых три укола.

– Ну и что там? – заглянуть себе под мышку ни разу еще толком не получилось. И потому все мечтал добраться до зеркала.

– Нормально все. Не мокрит, шов не воспален, и красноты как будто бы нигде не видно. Жить будешь, – заключила Лера.

– Надеюсь, с тобой?

– Ну а с кем же еще? Пристрелю обоих! И не надо смеяться! Я между прочим, единственный ребенок в семье, и потому ни с кем делиться не привыкла. Мотай себе на ус.

Лера хотела сказать что-то еще такое же грозное, когда скрипнула дверь, пропуская жену Мирона. Полина осмотр провела быстро. Несколько раз нажала пальцем, глядя на меня, в ожидании реакции. Но будь даже больно, я бы виду не подал, чтобы она не заявила: придется тебе надолго здесь задержаться. Но больно не было. Ею пронзало, если поднять руку в определенное положение, и я его старательно пытался избегать.

– Лера сказала, что жить буду, – сообщил я Полине.

– Обязательно будешь! – твердо пообещала она.

И в ее слова очень хотелось верить. Нет, не в то, что рана больше не представляет угрозы для жизни, а вообще.

– Игорь, что-то ты поправляться начал, – Лера несильно ткнула мне пальцем в живот. – Скоро отрастишь себе брюхо, и как бегать-то станешь?

Еще бы нет: мы гостим у Мирона почти неделю. Ладно, первые два дня, когда аппетит был так себе. Но затем он проснулся зверский. Что являлось верным признаком выздоровления.

– Так положено. Для авторитета, – заявил я.

Мы лежали, глядя через окно на звездное небо. Вообще-то, давно уже было пора спать, чтобы набраться как можно больше сил перед завтрашним выходом. Но не спалось. И потому мы лежали, и разговаривали. И о всяких пустяках, и о вещах куда более важных.

– Пузатого я тебя тоже буду любить не меньше, -пообещала Валерия. И без всякого перехода поинтересовалась. – Игорь, как ты думаешь, про Звёздный не врут? Ну, что там есть все, и даже настоящий оркестр?

– И какой им смысл врать? А ты что, так симфоническую музыку любишь?

– Я ее всякую люблю.

– Ну так в чем же дело? У меня в телефоне полно треков, и батарея заряжена.

Только сегодня заряжал: когда еще подвернется такая возможность? Разрядится снова? Да и черт бы с ним: ради Леры не жалко. К тому же вряд ли она будет слушать музыку долго. Все-таки пора спать. Ну а перед этим обязательно нужно заняться кое-чем другим.

– Кстати насчет телефона! Мы уже сколько с тобой, а я еще ни разу в него не заглядывала! А вдруг ты на какую-нибудь лахудру подписан?! А то и на нескольких сразу? И как это мне раньше-то в голову не пришло?! В общем, неси его! Сейчас мы тебя выведем на чистую воду!

Я слез с постели, все еще улыбаясь. Телефоном здесь можно пользоваться только как проигрывателем и камерой. Откуда у меня возьмутся подписки?!

Прошлой ночью мы с ней смотрели комедию, тоже с телефона. Не выдающуюся, но то и дело смеялись над далеко не самыми удачными шутками и ситуациями. Все-таки развлечений настолько мало, что даже она казалась шедевром. Ну а затем обоим вдруг стало грустно. Я выключил ее уже перед самой развязкой, и нам совсем не было интересно, чем все закончится. Грустно, потому что на экране мелькали кадры Земли. Куда вернуться вряд ли теперь суждено. Казалось бы, самые обычные улицы, люди, дома… Выхваченный крупным планом кот, который следил за веселой стайкой воробьёв, и который совсем не вписывался в сюжет. Случайно попавший в кадр самолет. И многое другое. То, что при жизни там, не обращаешь никакого внимания, настолько все привычно. И начинаешь ценить, только когда потерял.

Я уже нащупал на столе телефон, и даже взял его в руки, когда за окном мелькнула быстрая тень. Не сразу за ним, поодаль, и, если бы глаза не привыкли к темноте, мне ни за что не удалось бы ее разглядеть. Тень не могла принадлежать зверю. Нет, случается, те забредают и в оазисы, и иной раз от них довольно трудно избавиться, но то, что я видел какие-то считанные мгновения, не могло быть ничем иным, как человеком. Причем таким, который страстно желает, чтобы его не увидели.

– Тихо! – скорее подумал, чем сказал я, осторожно возвращая на стол телефон, и хватаясь за оружие. Затем единственным шагом оказался у постели, горячо зашептав Валерии на ухо. – Одевайся быстрее, закроешь за мной дверь, и сразу же забейся в самый угол возле окна. Сиди тихо, чтобы не случилось, и чтобы не происходило снаружи.