Кукла для босса (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 31

— Ну да, — решительно заявил Агафонов, нутром чуя, что, если чуть перегнуть палку, — Ева сбежит. А если пойти у нее на поводу — испугается и передумает. Или, еще хуже, наслушается советов Антонины.

«Этого допустить никак нельзя! — замигала красной лампочкой чуйка. — Но и сильно не дави на нее. Девица чуть в обморок не грохается. Потом повезешь бездыханное тело на санках…»

— А хочешь, — прошептал Агафонов Еве на ушко, — я тебя на санках покатаю?

— Ага, — улыбнулась она. — Очень хочу. Я буду за руль держаться, — кивнула она, надеясь, что он передумал прямо сейчас покупать кольцо.

— Кольцо, Ева, — снова прорычал Агафонов. — Я не собираюсь катать на санках левых баб, только свою невесту.

— А монтировать фильм для новой сотрудницы? — прошипела Ева.

— Точно, — весело хмыкнул Агафонов. — Фильм! Хорошо, что ты напомнила, — пробурчал он, крепче прижимая ее к себе. — Мне придется скачать специальную обработку. Тогда приставлю тебе заячьи уши и лисий хвост и выложу в общую папку…

— А я уволюсь, — попыталась вырваться она.

— А я не подпишу заявление…

— Тебе важно купить кольцо именно сейчас? — изумилась она. — Я думала, мы скажем папе, а потом…

— Не вижу взаимосвязи, — пробубнил он. — И да, мне важно…

— Почему? — Ева не собиралась сдаваться. — Скажи почему, и, если твои доводы покажутся мне разумными, я уступлю.

— Ладно, — прохрипел Агафонов. — Только я скажу громко, не возражаешь?

— Нет, — улыбнулась она, в душе не ведая, в какую ловушку угодила.

— Мы не предохранялись, дорогая, — прилюдно заявил Агафонов, мельком бросив взгляд на миловидную продавщицу и двух охранников, терпеливо ожидающих, когда парочка с санками покинет магазин и можно будет закрыться. — И если залетели, нам лучше пожениться…

— Но… — попыталась возразить она. — Я…

— Ты не можешь знать точно, — улыбнулся он, и Ева, заметив чертиков, пляшущих в глазах Агафонова, посмотрела на персонал магазинчика, жадно прислушивающийся к их разговору. Поймала на себе обалдевшие взгляды шести пар чужих глаз и улыбнулась плотоядно.

— Ты готов?

— Давай, удиви меня, — осклабился он и, отставив в сторону санки, полез во внутренний карман за бумажником.

— Белое золото и квадратный бриллиант, — прошептала она, в последний момент растеряв всю свою смелость.

— Квадратный бриллиант и платина, — громогласно заявил Агафонов. — Есть у вас? Или мне в Сочи придется ехать?

— Да, конечно, — засуетилась продавщица, доставая из сейфа уникальное колечко. — Непревзойденная классика. Икона современной любви. Но оно одно. Семнадцатый размер. Полтора карата…

Ева надела кольцо на палец и поняла, что не может с ним расстаться. Ни на секундочку. Она залюбовалась сиянием крупного квадратного камня и не сразу заметила, что Михаил на нее внимательно смотрит.

— Нравится?

Ева кивнула.

— Тогда берем, — заявил Агафонов и, расплатившись, достал кольцо из коробочки. Надел на тонкий Евин палец и провозгласил: — Теперь полный порядок. Поехали на санках кататься.

Глядя вслед удаляющейся парочке, один из охранников принялся опускать ролл — ставни.

— Вот так вот люди, покатавшись на лыжах, зашли за кольцом за триста тысяч и пошли кататься на санках, — протянул он.

— Мужику не терпится, — усмехнулся другой. — Оно и понятно, девчонка вон какая красавица.

— Влюбленные, — тихо прошептала продавщица. — Их видно сразу.

Ева толком и не запомнила, как они с Михаилом добрались до его нового дома. Останавливались под каждым фонарем. Целовались и вместе рассматривали помолвочное колечко, ярко сверкающее в отблесках уличного освещения. Потом Агафонов вез ее на санках по утоптанной снежной дорожке, и Ева, чувствуя себя абсолютно счастливой, сжимала в кулачок правую ладонь, ощущая, как металлический ободок приятно сдавливает палец.

Она уже представляла, как они станут жить вместе и как отреагирует папа…

«Хотя какая разница, что он скажет? Пора становиться взрослой и самой нести ответственность за свою жизнь и поступки. Принимать решения! — вдруг подумалось ей. — Выйти замуж за любимого человека. Родить ребенка. Мальчика, похожего на отца, или девочку… Вместе работать. Воспитывать детей. И дарить друг другу любовь — самое главное, что есть в мире…»

За своими мыслями она не заметила, как Агафонов куда-то свернул и, пробежав будто гончая полквартала, остановился около высокого кованого забора, обвитого какой-то вечнозеленой растительностью. Но даже сквозь живую изгородь Ева разглядела роскошное шале, темной тенью нависающее над участком.

— О май год, — прошептала она. — Дворец целый.

— Ага, — весело согласился Агафонов. — Ромка любит мегапроекты. Если тебе дом понравится, я его оставлю, — пробурчал он. — Как раз для семьи хватит.

— Это же целая гостиница! — охнула Ева, входя во двор и с изумлением рассматривая высокий двухэтажный дом, отделанный деревом и камнем. — Тут сто человек поместиться смогут.

— Только мы и наши дети, — отрезал Агафонов и, взяв Еву за руку, повел внутрь.

Снимая куртку в пустой прихожей, Ева осмотрелась по сторонам. Выхватила взглядом гладкий натертый до блеска пол, выложенный огромной узорчатой плиткой. Заметила арку, а за ней кухню, отсвечивающую стальными поверхностями, и ощутила, как в нос постепенно забирается запах хвои. Совершенно необычный для нового, еще необустроенного дома.

— Елкой пахнет, — игриво промурлыкала она, повернувшись к Агафонову.

— Да, но раньше этого запаха не было, — насторожился он и, не снимая ботинок, бросился вглубь темных комнат. Ева последовала за ним и застыла как вкопанная, увидев в большой пустынной комнате с эркером перевернутую пушистую сосну, украшенную гирляндами и игрушками, и лежавшего сверху Зака.

— Что это у тебя? — гневно осведомился у собаки Агафонов и, шагнув к икебане «пес в сосновых ветках», быстро приподнял морду и достал из мощной зубастой пасти обмусоленный и изжеванный обрывок записки.

«С Новым годом, бро!» — гласила надпись на истерзанном клочке картона.

— Вот так оставь тебя одного, — пробурчал Агафонов. — Хорошо хоть курить не начал и хату не спалил. Зак, ну что на тебя нашло? Елок в своей жизни не видел?

Слегка попеняв на собаку, Михаил водрузил сосну на место и осмотрелся по сторонам.

— Кажется, осколков нет, — пробурчал он, почесывая затылок.

— И игрушки небьющиеся, — подхватила Ева. — Иначе б Зак поранился.

— Это буйвол, а не собака. Ему хоть бы хны, — фыркнул Михаил, теребя пса за холку. — Что же ты натворил, Зак? И откуда здесь взялась эта гребаная елка, — скривился Агафонов и, выставив ровно дерево, поправил мощную подставку с красными винтами и внимательно осмотрел подсохший паркет.

— Сам вытер, Зак. Молодец, — улыбнулся он собаке и сурово добавил: — Но давай обойдемся без спецэффектов.

Пес виновато глянул на хозяина и уткнулся широким покатым лбом в его руку. Потерся ластясь, а затем примостил мощный бок к ноге Агафонова.

— Соскучился тут один, — промычал Михаил и, улыбнувшись Еве, предостерег пса: — Это Ева, ты ее не забыл, я надеюсь. Она теперь член нашей семьи. Как Егор, Саша и я…

Пес внимательно посмотрел на девчонку, снова невесть откуда появившуюся в жизни Агафонова, и, сделав шаг, оказался рядом с ней. Сунул в руку влажный нос, будто прося прощения за недавний рык и принимая в семью.

— Так-то лучше, — улыбнулся Агафонов и предложил Еве: — Пойдем посмотрим хибару. Нам с Заком тут уже нравится. Теперь слово за тобой.

Еве хотелось закричать, чтобы Агафонов не гнал гусей по кукурузе. Хотелось попросить остановиться. Дать передышку. Сделать паузу ненадолго. Нет, не в отношениях. А в принятии решений.

«Кольцо… Потом дом… Что еще на очереди? Гелендваген с Порше?» — мысленно охнула она, но промолчала, в обнимку с Агафоновым переходя из комнаты в комнату.

— Тут должен открываться роскошный вид на горы, — пробормотала она, подходя к стеклянным дверям, ведущим на террасу. — И комната идеальна для столовой или гостиной, — прошептала чуть слышно, уже представляя здесь белый круглый стол и такие же стулья. Увидела двух вихрастых детей, сидевших рядом. И Агафонова в спортивных штанах и майке…