Золото апачей (ЛП) - Altsheler Joseph Alexander - Страница 10

   На песке, возле ручья, рядом со своей палаткой, он увидел следы человека. Одного человека. Лошадь и мул не были встревожены. Мальчик, родившийся и выросший на Западе, не был суеверным, и все же почувствовал холод. Если он дважды видел незнакомца в состоянии, напоминающем сон, то как часто тот приходил, когда он действительно спал? Чего он хотел? Это было самое странное. То, что он что-то искал, и при этом ничего не брал - не находило себе никакого объяснения.

   Тем не менее, приступая к завтраку, Чарльз уверил себя, что это ему приснилось, а следы на песке оставлены каким-нибудь ковбоем. Успокаивало также и то, что он остался целым и невредимым даже в том случае, если это был не сон. Однако он решил поторопиться; быстро позавтракал и, оставив русло ручья, направился в пустыню.

   Теперь он оказался в царстве песка и кактусов, выжженной, унылой, забытой Богом земли, палящего жара, со скудной растительностью, где каждая былинка, казалось, умоляла о капле воды. Время от времени на горизонте показывались "песчаные дьяволы", но более ничего не представало его взору. Затем ему попались бледные кости, но он не стал останавливаться и рассматривать, кому они принадлежат - человеку или животному, - он просто поехал дальше, не оглядываясь.

   Пыль, подхватываемая порывами ветра, оседала на мальчике и его животных, пока они не стали беловато-серыми. Она лезла в глаза и уши, забивалась за воротник. Но он упрямо продвигался вперед. Его губы и горло пересохли, дыхание стало хриплым. Он делал небольшие глотки из фляги, - как приятен был ее вкус! Он хотел большего, но противился искушению; он знал, какую драгоценность представляет собой в пустыне вода.

   Чарльз имел весьма поверхностное представление о лежащей перед ним местности, и рассчитывал миновать значительную часть пустыни до наступления темноты, он был смелым и выносливым. Он и в самом деле испытывал меньший страх за себя, чем за своих животных, в которых очень нуждался.

   Ближе к полудню он остановился на гребне голого холма и, осмотрев местность, протянувшуюся до самого горизонта, не увидел ничего, кроме однообразной пустыни. Она окружала его со всех сторон, голая и бесконечная. Впервые, его охватил внезапный страх. Как он, песчинка, собирается преуспеть в своих поисках?

   Совладав со страхом, он поехал дальше, не так быстро, как прежде, но с твердой решимостью исполнить задуманное. Солнце достигло зенита, было жарко, как никогда прежде. Он почувствовал головокружение, огненно-красная пустыня заплясала у него перед глазами. Синие вершины, спускающиеся вниз зелеными склонами, вздымались из песка, но он знал, что это всего лишь обман его собственной фантазии, и не разрешал себе поддаться ему. Он снова выпил немного воды, а затем напоил животных, рискуя остаться совсем без запасов, после чего продолжил путь. Ветер поднимал облака пыли, забивая глаза и нос, обжигающие, подобно горячему пеплу. Лошадь устало вздохнула, мул едва тащился, опустив голову. Солнце сияло сквозь марево, подобно расплавленному металлу.

   Лошадь начала спотыкаться; наконец, Чарльз спешился и пошел рядом, испытав нечто вроде облегчения от ходьбы. Тщетно искал он взглядом синие горы в клубах горячей пыли, пока не оставил этих попыток. Он прекрасно понимал, что жизнь его в опасности, но предпочитал об этом не думать, черпая упорство из глубокого колодца, заложенного в нем самой природой. Он обладал бесценным качеством идти наперекор судьбе даже в том случае, когда поражение кажется очевидным, а потому, надвинув шляпу на глаза, упрямо двигался вперед, сверяя направление по компасу.

   Солнце перевалило зенит и стало спускаться. А когда исчезло на западе, палящий зноем день уступил место ночи. Мгла и прохлада оказывали живительное воздействие, но мальчик по-прежнему находился в пустыне, где не было ничего живого, за исключением кактусов. Воды осталось мало, он дал ее совсем немного животным, хотя они печально смотрели на него большими глазами, а затем лег спать, закутавшись в одеяло.

   Утром он проснулся с ясной головой, но пересохшим горлом и ноющими суставами, и возобновил движение по серой пустыне. Вскоре солнце снова поднялось в зенит и превратилось в обжигающее пламя, но упорство Чарльза Уэйна придавало ему мужества. Он был охвачен жаждой битвы, он противостоял пустыне, и он был намерен одолеть ее, и эта победа была бы тем более значима, что ему противостоял могучий противник. Он знал, что это нелегко, но был готов к трудностям.

   Шли часы, маленькая песчинка, бывшая человеком, все еще боролась с безбрежной пустыней, наклонив голову, передвигаясь медленнее, чем накануне, но с духом твердым, как прежде. За ней следовали животные - лошадь, а за ней - мул.

   Солнце взошло в зенит и перевалило за полдень; снова жара и блики. Чарльз опять видел миражи, - горные склоны, покрытые соснами, зеленую траву и воду. Но, стоило смахнуть песок с глаз, и он вдруг понял, что они - реальность; горы были где-то там, и они отказывались исчезать, но отказывались и приближаться, неподвижно застыв в ожидании его прихода. Животные подняли головы и ускорили шаг; а потому, даже если бы он и сомневался в себе, то сомневаться в инстинкте более сильном, чем его собственный, не приходилось.

   Чарльз почувствовал приближение победы и воспрянул духом, предвкушая торжество над неизмеримо более сильным врагом. Эта близкая победа предвещала в дальнейшем новые, еще более славные.

   Но хотя он и ускорил движение, синие горы, казалось, не приближались; они возвышались вдали; марево скрадывало расстояние, и Чарльзу казалось, что одна миля превращается в десять. Почва становилась зыбкой и волнистой, ноги погружались в песок. Он переложил вещи на лошадь, а сам попробовал ехать на муле, но животное, измученное жарой и жаждой, так сильно спотыкалось, что он спешился и снова возглавил маленькую, утомленную, покрытую пылью вереницу. Затем, когда солнце начало клониться к закату, с юга налетела песчаная буря, окутавшая его и животных темнотой и удушьем. Он сопротивлялся, твердо решив не уступать, но шатался все больше и размахивал руками, словно слепой. Он стал падать духом. Снова и снова, собирая оставшуюся волю в кулак, он заставлял себя двигаться вперед, пока, наконец, не упал без сознания на песок.

   Когда Чарльз вернулся из страны туманов, в которую так внезапно перенесся, он удобно лежал на спине, головой на чем-то мягком, а перед глазами у него было высокое черное небо, по которому совершали свой одним им ведомый путь далекие луны и звезды.

   - Ха! Наш юный друг наконец-то пришел в себя! - отчетливо произнес веселый голос. - Откроем-ка флягу, с твоего позволения, Джедедайя, и посмотрим, как ему понравится глоток чего-то чистого и прекрасного. Конечно, это не дары Флоры "из глубины заветного подвала", но это нечто лучшее, а именно - свежая вода.