Убийство в Уайт Прайор (ЛП) - Карр Джон Диксон - Страница 1

<p>

УБИЙСТВО В УАЙТ ПРАЙОР</p>

<p>

Джон Диксон Карр</p>

<p>

(опубликовано под псевдонимом Картер Диксон)</p>

<p>

ГЛАВА ПЕРВАЯ</p>

<p>

Некоторые отражения в зеркале</p>

   - Уф, - произнес Г.М., - Значит, вы - мой племянник, так?

   Он продолжал мрачно взирать поверх очков, в то время как его рот кривился, выказывая признаки раздражения, а большие руки были сложены на его объемистом животе. Вертящееся кресло, в котором он восседал, поскрипывало позади стола. Он фыркнул.

   - Хорошо, в таком случае, могу предложить вам сигару. И немного виски. - Проклятие, что в моих словах смешного? Должен признать, вы изрядный нахал. Над чем вы скалите зубы, черт бы вас побрал?

   Племянник сэра Генри Мерривейла был близок к тому, чтобы рассмеяться в лицо сэру Генри Мерривейлу. К несчастью, такое состояние было свойственно большинству из тех, кто общался с Г.М., включая всех его подчиненных в Военном ведомстве, и являлось наиболее неприятным моментом в общении с ним. Мистеру Джеймсу Бойнтону Беннетту это знание ничем помочь не могло. Если вы - молодой человек, только что совершивший плавание, и впервые находитесь в офисе выдающегося дяди, который некогда руководил "мастерами на все руки", известными как Британская военная разведывательная служба, требуется известная степень тактичности. Г.М., чья должность в мирные дни была скорее декоративной, трудился над несколькими прослушивающими устройствами. Это было развлечение, хотя и довольно опасное, пришедшее из послевоенной Европы. Отец Беннетта, приходившийся Г.М. зятем и бывший довольно известным человеком в Вашингтоне, дал ему перед отплытием несколько "семейных" советов.

   - Никогда, - сказал Беннетт-старший, - никогда и ни при каких обстоятельствах не будь с ним слишком церемонным. Он этого не понимает. Он достаточно часто ставил себя в затруднительное положение, когда на встречах с политиками в своих речах по рассеянности называл министра внутренних дел просто Боко, а премьер-министра Конской мордой. Вероятно, ты застанешь его спящим, хотя он притворится, будто страшно занят. Он вбил себе в голову, что его затирают, и никто его не ценит по достоинству. Его баронетству две или три сотни лет, однако же он, вместе с тем, сторонник социалистов. Он - квалифицированный адвокат и врач, но его речь - самая неряшливая, с точки зрения правильности, в мире. Он зачастую груб и приводит в шоковое состояние своих машинисток, носит белые носки и появляется в публичных местах без галстука. Не обманывайся его манерами; ему приятно сознавать себя невозмутимым словно Будда, с кислым, как у Скруджа, лицом. Могу еще добавить, - произнес Беннетт-старший, - что в искусстве расследования преступлений ему нет равных.

   Каково же было удивление племянника сэра Генри Мерривейла, когда он обнаружил, насколько описание это соответствовало действительности. Две сотни фунтов возвышались в кресле позади большого захламленного стола, издавая хрипы и ворчание. Большая лысая голова располагалась напротив окна, через которое тусклый свет проникал в комнату, спокойствия которой не нарушала суета, царившая в нижних этажах военного министерства. Комната Г.М., чем-то даже величественная в своем упадке, находилась в самой древней части старой и унылой кроличьей клетки, гордо именуемой Уайтхоллом: отсюда были видны мрачные аллеи сада, набережная Виктории и река. За окном сгущались сумерки - морозные сумерки Рождественской недели. Беннетт мог видеть отблески фонарей на парапете набережной; мог слышать гудки и дребезжание стекол спешащих автобусов, видеть игру языков пламени под треснутой, белого мрамора каминной доской. Иного источника света в комнате не было. Г.М. сидел мрачный, стекла очков, водруженных на его массивном носу, поблескивали. Прямо над его головой висел фонарик в виде большого рождественского колокола, сделанный из красной бумаги.

   - Гррм! - прорычал Г.М., взглянув на него с внезапно возникшим подозрением. - Думаете, я не вижу, что вы тайком его рассматриваете? Думаете, что я способен повесить такое в моей комнате? Я бы никогда не сделал ничего подобного. Это вам пример того, как со мной здесь обходятся. И это наверняка дело рук Лоллипоуп.

   - Лоллипоуп? - переспросил Беннетт.

   - Мой секретарь, - прорычал Г.М. - Хорошая девочка, но язва. Она всегда подзывает меня к телефону, несмотря на мои строжайшие указания, что я занят. А занят я всегда. М-да. А она ставит цветы на мой стол и увешала все вокруг фонариками.

   - Извините, сэр, - осторожно произнес Беннетт, - но если вам это не нравится, то почему бы это не прекратить?

   Тяжелые веки Г.М. поползли вверх. Казалось, издав могучий рык, он сейчас начнет метать громы и молнии. Однако он всего лишь сменил тему разговора.

   - Прекрасный способ для племянника вести беседу, - сказал он. - Грррм. Вы не лучше остальных. Давайте-ка посмотрим - вы ведь сынок Китти, не так ли? Той самой, которая вышла замуж за янки? Ну да. Чем зарабатываете на жизнь? Насколько я знаю, все янки одержимы работой.

   - Я служу, - ответил Беннетт, - но не уверен, что это ваше слово ко мне подходит. Я служу у моего отца в некотором роде международным рассыльным. Кстати, именно его поручение и заставило меня пересечь океан в декабре.

   - Вот как? - прохрипел Г.М. и бросил взгляд поверх очков. - Не хотите ли вы сказать, что они и вас втянули в это дело? Плохо. Бросьте это! Игры простачков. Глупости. Они до смерти вам наскучат. Министерство внутренних дел всегда беспокоится о защите военных кораблей, которых у нас нет. Вы об этом?

   Беннетт взял сигару из коробки, стоявшей на столе.

   - Нет, сэр. Мне очень жаль, но это не так. Все мои обязанности заключаются в том, чтобы сбивать коктейли для высокопоставленных особ, посещающих офис моего отца; или же доставлять сообщения, полные банальностей, от моего старика в Министерства иностранных дел или правительствам вторых стран. В общем, вы понимаете, о чем я. "Господин секретарь имеет честь приветствовать Вас и ручается Вашему Превосходительству, что поставленный им вопрос будет надлежащим образом рассмотрен" и так далее. И мой визит в Лондон после всего этого - просто улыбка Фортуны. - Он замолчал, задаваясь вопросом, имел ли он право высказывать свое мнение по данному вопросу. - Это все из-за Канифеста. Некого лорда Канифеста, может быть, вы слышали о нем? Он владелец нескольких газет.