Выбери любимый жанр

Двойной сюрприз для блудного папочки (СИ) - Гордова Валентина - Страница 24


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

24

Варя не отвечает. Она просто молча пожимает плечами с таким видом, будто бы ей абсолютно всё равно и на разговор, и на ситуацию в целом. Вот только хрен там был: ей совершенно не всё равно.

И слёзы уже сейчас блестят в глазах, которые она продолжает отводить в сторону, лишь бы на меня не смотреть.

Я могу несколько суток подряд провести по уши в работе. Могу бросить всё и уже к вечеру выступать на какой-нибудь экологической конференции в Париже, если потребуется. Я умею без применения угроз и шантажа запугивать так, что пару раз впечатлен был даже отец, а он у меня тот ещё толстолоб.

Но почему-то за тридцать лет жизнь так и не научила меня справляться с женскими слезами.

И всё, на что меня сейчас хватает – это послать к херам всё своё недовольство и злость, притянуть Варю к себе и просто крепко обнять.

Злиться дальше я буду буквально через минуту, но пока что это именно то, что нужно нам обоим.

Глава тридцать четвёртая. Варя

Я никогда не понимала, как люди мирятся или выходят из ссор. Всё, на что хватало нас с Пашей – это не разговаривать друг с другом весь вечер, а на следующий день сделать вид, что ничего и не было. Никто из нас не просил прощения и уж конечно мы не говорили о произошедшем, потому что в итоге это снова заканчивалось криками, непониманием и обидами.

Меня очень цепляют слова Егора, хоть на краю сознания и крутится назойливая мысль о том, что он мог говорить совершенно о другом и даже не понять моих чувств. Не зря же все и всегда говорят, что женское и мужское сознания совершенно отличны друг от друга.

Я уже мысленно готовлюсь к повторению истории с долгим молчанием, но Егор делает что-то очень удивляющее: обнимает меня, прижимает голову к своей груди, тяжело вздыхает и ничего не говорит.

Мы стоим так совсем недолго, буквально пару секунд, а затем я слышу над своей головой:

–Я очень злой.

Верю безоговорочно, но не знаю, что ответить, поэтому просто вздыхаю и молчу. Но и Егор тоже молчит, и с каждой секундой я чувствую себя всё более неуютно, словно кто-то втыкает в мою кожу сразу десятки острых игл.

–Я очень расстроена, – говорю так же честно, как это сделал и Егор.

–Я вижу, – отзывает он и копирует мой вздох.

Мы просто стоим и наверняка со стороны выглядим по-детски наивными: два взрослых человека, что обнимаются тайком в коридоре. Но эта мысль не трогает меня, потому что мне по большей части без разницы, что подумают обо мне другие.

Зато Егору не всё равно. И он демонстрирует это, когда немного отстраняется, заглядывает мне в глаза и своим тихим спокойным голосом говорит:

–Сейчас я разберусь с Таней и мы с тобой уйдём, как и собирались. И поговорим, если тебе это нужно.

Живущая во мне гордость потребовала, чтобы я отказалась, сказала, что всё хорошо, и сделала всё, чтобы выглядеть сильной и независимой. Но в том-то и суть семейной жизни: мне не нужно быть сильной рядом со своим мужчиной.

За меня это будет делать он, а я... мне нужно помогать ему в этом.

Хоть это и совершенно непросто.

–Где мне подождать тебя? – Спрашиваю я, практически заставляя себя доверять ему.

Надеюсь, со временем это будет даваться мне легко и спокойно, как должное.

–Я бы взял тебя с собой, – Егор поднимает руку и проводит ладонью по моей щеке, а я сама едва удерживаюсь от того, чтобы податься навстречу, – но не думаю, что это будет спокойный разговор двух уравновешенных людей. Может, выпьешь чаю? Дальше по улице есть кафе.

С этими словами Егор лезет во внутренний карман пиджака и что-то достаёт. Недолго перебирает, а затем вкладывает мне в руку карту известного банка со своим выгравированным именем на ней. Называет пин-код, дважды просит повторить, а потом провожает до лифта. И стоит в коридоре до тех пор, пока дверки не разделяют нас.

Я чувствую себя не очень уютно с его картой в руке и мыслью о том, что мне придется тратить чужие фактически деньги, хоть и понимаю, что это довольно глупо: мы уже почти семья, вместе живём и почти вместе работаем, во мне его дети, в конце концов, и я наверняка не должна испытывать неловкость и смущение.

Однако эти мысли не спасают меня от того, что в кафе дальше по улице я добрые десять минут стою и кусаю губы, глядя не на предложенные угощения и напитки, а на их ценники. Центр города, большая проходимость и большое количество конкурентов сделали своё дело: здесь действительно дорого.

А потом мне позвонила мама, и это стало побегом от одной неприятности к другой. Разворачиваясь и выходя из кафе с видом «мне нужно ответить и я не хочу, чтобы вы слышали это», я вначале мысленно отругала себя за стремление ответить на звонок, потому что уже от одной только мысли об этом в груди стало неприятно тяжело и грустно.

Но потом я поняла: это правильное решение. Я не могу игнорировать свою мать всё время, и лучшее, что я сейчас могу сделать – поговорить с ней, объяснить своё состояние и положение и, если найду в себе силы, рассказать о том, что мы с Егором видели её в том кафе.

Иногда всё, что нужно для решения проблемы – разговор. И почему-то решиться именно на него нам порой так невыносимо сложно.

Я держу телефон в руке, но отвечаю на вызов только после того, как отхожу подальше от кафе с припаркованным у дороги автомобилям. Тут всё ещё многолюдно, но уйти в тишину я не могу, потому что всё ещё помню просьбу Егора ждать его здесь.

–Привет, мам, – голос звучит неприятно тихо и откровенно жалко.

И, конечно же, тонет в окружающем шуме так, что мама ничего не понимает. Мне приходится прокашляться и повторить приветствие уже куда громче и увереннее.

–Ты хорошо себя чувствуешь? – Мама не приветствует в ответ, но сегодня её звонкий голос кажется мне беспокойным и сильно уставшим.

–Не уверена, – честно отвечаю ей, касаясь сугроба у дороги носком ботинка. – А ты?

–И я не уверена, – спустя небольшую паузу грустно вздыхает она.

И я не могу просто проигнорировать это.

–У тебя что-то случилось? – Спрашиваю осторожно и невольно задерживаю дыхание, устремив невидящий взгляд на улицу перед собой.

Мама молчит. Несколько долгих секунд она ничего не говорит, и я могу слышать лишь окружающую её тишину. А затем в трубке раздаётся её негромкий вздох и слова, что без ножа режут меня изнутри:

–Ты должна вернуться к Паше.

Глава тридцать пятая. Егор

Когда двери лифта разделяют нас с Варей, я ещё какое-то время стою и жду непонятно чего. Действительно не понимаю, чего затупил, просто стою и держу перед глазами её встревоженное бледное лицо на фоне стальных стен лифта.

Пока реальность не решает вновь напомнить о себе самым действенным образом.

–Егор! – Зовёт Таня со стороны кабинета.

И, конечно же, делает это так, что офисная жизнь тут же замолкает и застывает, и все находящиеся в поле слышимости выглядывают или оборачиваются вначале на Таню, а потом слаженно поворачивают головы в мою сторону.

Кто-нибудь когда-нибудь объяснит мне, почему косячил отец, а разгребать это всё теперь должен я?

Ответ сам находит меня по дороге в кабинет. Я захожу, закрываю дверь на ключ и иду к столу, мимоходом отмечая, что Таня уже сидит в одном из кресел для посетителей. И тут случается оно, самое настоящее чудо: у меня звонит телефон. И губы сами растягиваются в усмешке, потому что я сам собирался позвонить отцу и переложить на него его же проблему, но раз он сам звонит...

–Отец, – отвечаю на его вызов с улыбкой и мыслью о том, что жизнь иногда не такое уж и дерьмо.

Таня ёрзает в кресле, напряжённо выпрямляя спину. Нервно трёт коленки ладонями, бегает взглядом по кабинету и неловко отворачивается, когда понимает, что я неотрывно смотрю на неё.

–Ты почему такой довольный с утра? – Не упускает отец момента подловить. – Пил?

Вообще редко пью, предпочитаю держать голову ясной, а снять напряжение можно и другими, более приятными способами.

24
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело