Двойной сюрприз для блудного папочки (СИ) - Гордова Валентина - Страница 26

–Это не моё дело, – в конце концов выдаёт Егор, трёт ладонью напряжённую шею и отводит взгляд к окну.

Я не очень хорошо разбираюсь в людях, но, кажется, он что-то мне не договаривает. Что-то скрывает.

Я немного мнусь, но всё равно отодвигаю тарелку с пирожными, кладу локти на стол и нависаю над столешницей под подозрительным взглядом Егора.

–А если бы это было твоим делом?

Минин награждает меня длинным тяжёлым взглядом. Молчит долго, очень долго, а в итоге...

–Вставай, идём, – велит он на одном дыхании, встаёт сам, сдёргивает со спинки стула своё пальто и подходит ближе, чтобы помочь мне.

–Ты что делаешь? – Варя удивлённо вздёргивает брови и распахивает глаза, когда я беру её под локоть и с максимальной осторожностью поднимаю из-за стола.

Варюшка очень неповоротливая, каждое движение совершает медленно, будто боится сделать что-то не то или зацепить что-то из окружающих её предметов.

А ещё она ужасно милая с этим своим румянцем на щеках и непонимающим блеском в глазах.

–Если бы это было моим делом, я бы сделал так, как говорит моя жена. Кстати, когда мы уже наконец поженимся?

Последний вопрос выбивает Варю из колеи, заставляет удивлённо приоткрыть рот и протянуть что-то невнятное в ответ. Она послушно поворачивается спиной и позволяет мне помочь ей надеть куртку, поворачивается снова и даёт застегнуть молнию.

И только после этого почти требует:

–Конкретно: что ты задумал?

Честно говоря, настоящую глупость. Если ещё честнее: собираюсь сунуть нос не в своё дело. Хотя, как это не в своё? У меня беременная жена волнуется о беременности любовницы моего отца, с которым она даже не знакома.

Я уверен на девяносто восемь процентов: отец уже сказал Тане сделать аборт. Наверняка в процессе перевода на её счёт денег на врача и возмещение морального вреда. И если это решение приняли они оба, то я в итоге окажусь полным дебилом. Да меня бы вообще не должно всё это волновать, так какого же хрена?

Это ощутимо остужает внезапный порыв, шаг в сторону двери я делаю медленно, а в ответ на всё ещё ничего не понимающий взгляд Вари только хмурюсь.

–Хотел поговорить с Таней и отцом и убедить их не делать глупостей.

Варюшка смотрит на меня с искренним сомнением в задуманном пару секунд, наверно. Не знаю, замечает ли она сама это, но у неё глаза начинают сверкать, как будто у Вари высокая температура уже несколько часов.

–Ты сейчас серьёзно? – Спрашивает она тихо и недоверчиво, а у самой на щеках уже появляются ямочки от растягивающихся в улыбке губ.

–Уже не уверен, – говорю максимально честно, но, кажется, мой ответ уже не имеет значения.

Глаза Вари горят желанием творить добро. Не уверен, что это обратимый процесс.

Но она не спешит творить какую-нибудь ерунду, за которую потом будет стыдно. Она только закусывает губы, сразу обе, обводит кафе странным взглядом и понижает голос.

–Ты понимаешь, что хочешь сделать?

Честно говоря, уже просто интересно, к чему сама Варя в итоге придёт. Окажется эмоциональной или рациональной? Спихнёт принятие решения на меня или захочет посоветоваться? Что она будет делать?

Я вижу, как шестерни в её голове начинают крутиться с ускорением, пытаясь найти самый разумный выход из ситуации.

–Не очень, – намеренно ухожу от прямого ответа и украдкой наблюдаю за тем, как моя девочка думает.

–Мы не можем решать за них, – медленно проговаривает она в итоге, прекращает рассматривать пространство и поднимает взгляд на мои глаза. – Но мы можем попробовать поговорить с ними.

Последнее звучит совершенно неуверенно, Варя и сама понимает это, поэтому сильно хмурится и трёт пальчиками шею.

–Но это всё же не наше дело, и я не знаю, имеем ли мы право вмешиваться в чужую жизнь, – скороговоркой выпаливает она тут же, словно пытается словами опередить мчащиеся в голове мысли.

А потом просто замолкает и направляет на меня беспомощный взгляд. На её бледном лице с ярким румянцем паника, руки мелко дрожат и левая нога нервно стучит по полу.

В целом она мыслит логически, только переживает очень сильно – и напрасно, как по-мне. Жизнь давно научила меня одному простому правилу: другие позаботятся о себе сами, а о тебе кроме тебя самого позаботиться некому. Так что мне и самому должно быть начхать, но всё равно царапает что-то изнутри, какое-то понимание неправильности ситуации.

Таня с отцом расстались не на самой приятной ноте, и теперь любое общение, как и любые связи между собой, они воспринимают неадекватно. Вполне возможно, что, избавившись от этого ребёнка, они потом оба будут жалеть.

Не подумайте, я не желаю развода своих родителей, я, наоборот, всеми конечностями за их долгую и счастливую совместную жизнь, но в наше время разводы, как и новые семьи, всё же уже в порядке вещей. Это стало чем-то нормальным, даже обычным, естественным настолько, что никто уже даже не удивляется. И в первую очередь сами бывшие супруги.

–Думаю, мы могли бы с ними поговорить, – говорю в конце концов медленно и задумчиво. – Могли бы попросить их успокоиться, переварить эту новость и принять взвешенное разумное решение.

Хотя бы потому, что это будет адекватно.

Мне достался самый разумный мужчина из всех возможных. Хотя, наверно, я говорю совершенную глупость, потому что никто не может быть «самым».

Но для меня Егор именно такой: самый. Во многом.

Самый заботливый и внимательный, спокойный и веселый, решительный и рассудительный. Наверно, вся проблема в моём слишком узком кругу общения, а ещё в том, что за последнее время я отвыкла от людей. Точнее, от хорошего в людях. Не хочу казаться нытиком и занудой, но за прошедшие полгода я позволила окружить себя не тем людям, которые не помогали, а лишь сгущали мрак вокруг.

Егор похож на глоток свежего воздуха или на наполнивший рот холодный мятный чай, что разъясняет сознание, делает ощущения четче и ярче, а понимание всего происходящего – адекватнее.

Наверно, если бы тогда, шесть месяцев назад, я не сбежала, как последняя трусиха, у нас всё могло бы быть иначе. Не могу сказать, лучше или хуже, но иначе – это точно.

–Думаю, тебе лучше поговорить с отцом, – осторожно роняю я и приподнимаю брови, будто сама немного удивляюсь своим словам. – А с Таней...

–Таню лучше не трогать, – не даёт Егор мне закончить, перебивает твёрдым уверенным тоном, которому при всём желании никак не получается сопротивляться.

Если честно, я и не пытаюсь, просто согласно киваю, говоря, что услышала и поняла его.

–Мой телефон у неё, – кривится Егор и с неприязнью смотрит в окно, – нам стоит поспешить, если хотим успеть раньше глупостей, что они начнут творить.

На это мне нечем возразить, поэтому я снова киваю. Егор отходит к стойке и максимально быстро расплачивается картой. Девушка с красивым пепельным каре старательно строит ему глазки с ярко накрашенными чёрными ресницами и зажимает улыбку уголками губ, нарочито надувая их.

И не сдерживает разочарованного вздоха, который слышу даже я, когда Егор просто разворачивается и уходит, даже толком не взглянув в её сторону. А я стою и просто не понимаю: неужели действительно есть женщины, что пристают к чужому мужчине, который пришёл с другой? И даже больше – с беременной другой.

–Идём? – Тормозит Егор и выжидающе смотрит на меня, а через секунду просто протягивает мне руку – с сухой кожей и дутыми венами.

Я немного вздрагиваю от того, насколько она горячая, хотя это всего лишь я опять замёрзла. И Минин чувствует это, поэтому смотрит с укором и неодобрительно качает головой.

–Куплю варежки с автоматическим подогревом, – грозит он совершенно серьёзно, уводя меня в сторону выхода.

–На «Алике» таких нет, я смотрела, – фырчу ему в плечо.

И вижу, как приподнимается в улыбке уголок губ.