Двойной сюрприз для блудного папочки (СИ) - Гордова Валентина - Страница 37

Так сказал тот доктор с печальным голосом и вся его клиника.

Он что-то там несёт про сожаление и про то, что я не должен опускать руки, но я даже не пытаюсь слушать весь этот бред. Потому что реально бред. И я буду полным придурком, если поверю словам каких-то там докторов из клиники даже не в городе и вот так просто потеряю всякую надежду.

В нашем городе много клиник. А в нашей стране много городов. А в мире много стран, в которых есть много городов с хорошими клиниками.

Я поверю в слепоту своих детей только после того, как все они скажут мне потерять надежду.

Я возвращаюсь в домик, намереваясь повторит всё это для Вари, но вместо логичной истерики вижу что-то пугающе-страшное: моя очаровашка сидит за столом и спокойно пьёт чай из белой кружки.

Это её спокойствие реально пугает.

–Варь, – зову осторожно.

Вместо ужаса, который я видел на её лице две минуты назад, спокойное умиротворение, словно... словно Варя успела что-то сделать за то недолгое время, пока меня не было.

И я почему-то совершенно уверен: это что-то совершенно плохое.

–Варь, ты что сделала? – Осторожно подхожу ближе, но останавливаюсь в двух шагах.

Немного стрёмно подходить к ней вот такой. Это словно и вовсе не моя Варя. Это кто-то чужой, с чужими неживыми эмоциями и маской спокойствия на лице.

–Всё хорошо, – она поднимает на меня взгляд и весело улыбается.

Только мне совсем не до смеха, потому что её глаза сейчас – абсолютно чёрные. Зрачок расширился настолько, что радужки совсем не видно.

–Всё будет хорошо, Егор, – повторяет она твёрдо, продолжая широко мне улыбаться.

–Конечно, всё будет хорошо, – всё же подхожу и осторожно сажусь на стул рядом. Варя не одёргивает рук и больше не пытается избегать нашего физического контакта. – К чёрту эту клинику. Мы с тобой поедем в другую, хорошо? Если хочешь, съездим в столицу или в другую страну.

Варя кивает сначала раз, потом начинает кивать быстро-быстро. Подаётся ко мне поближе, сама кладёт холодную ладонь поверх моей руки и тихо, но очень быстро говорит:

–Я думала про Израиль. Или Германию. Нужно почитать про лучшие лечебные центры этого направления. Я говорила с отцом, он поможет.

Она... с отцом говорила. Почему-то я цепляюсь именно за это из всех её фраз. Она поговорила со своим отцом, с которым вообще редко общается, и попросила у него помощи, а мне и слова не сказала.

Наверно, я полный кретин, потому что сейчас нужно не обижаться, а благодарить за любую помощь. Потому что наши дети куда важнее моих необоснованных обид.

Пусть они и обоснованные.

Она что, каждый раз будет жаловаться отцу на любые возникающие у нас проблемы? Но хуже всего то, что я понимаю: промолчу сейчас, и у нас всё так и останется. И в следующий раз не поменяется ничего. Она снова будет улыбаться, вместо того, чтобы плакать и бить посуду, и наши проблемы уже будет решать её папочка.

–Зачем ты позвонила ему? – Я говорю грубее, чем собирался.

Улыбка Вари медленно сползает на нет, накрывающая мою руку ладонь так же медленно отстраняется. Варя и вовсе их обе прижимает к груди и отодвигается на самый краешек стула максимально далеко от меня.

–А что не так? – Спрашивает практически враждебно.

Я не хочу с ней ссориться. Мы и так уже в последнее время много нагородили. Понимаю, что виноват в этом по большей части я, потому что как кретин не смог находиться с ней в одной квартире и делать вид, что всё хорошо, когда наши прямо в это время росли и развивались внутри неё, чтобы потом родиться слепыми.

–Ты позвонила отцу, – спокойно напоминаю ей об очевидном.

Варя переводит взгляд с меня на стол, облизывает пересохшие губы, снова смотрит на меня и говорит:

–Думаешь, я стану извиняться за то, что позвонила одному из самых влиятельных людей в России и Европе? – «Хрен тебе, а не извинения».

–Ещё один огород в мой камень? Я для тебя не слишком влиятелен?

Она обнимает себя за плечи и делает непонимающе-удивленное лицо.

–Я тебе хоть слово об этом сказала, чтобы ты делал такие выводы? Мне наплевать на твоё влияние. Я знаю, что у моего отца много хороших связей, так почему я на правах его единственной дочери не могла попросить о маленькой услуге?

–Потому что ты даже не посоветовалась со мной! – Нервы окончательно сдают, я, сам того не желая, перехожу на повышенные тона.

Но Варя, вместо того, чтобы традиционно испугаться и закрыться в себе, неожиданно кричит в ответ:

–А ты со мной советовался, когда сговаривался с доктором за моей спиной?! Ты хотя бы рассказал мне о том, что у наших детей генетическая предрасположенность к слепоте? Ты мне хоть что-нибудь рассказал? Нет! Ни единого слова! Вместо этого ты решил не появляться дома!

Она вскакивает на ноги быстрее, чем я успеваю среагировать. На пугающе высокой скорости несётся к двери.

Я едва успеваю перехватить её за руку и рывком развернуть к себе раньше, чем Варя выскочит за дверь и сделает какую-нибудь непоправимую глупость.

Прижимаю её к груди, кладу голову себе на плечо и держу так, пока Варя не прекращает дёргаться и извиваться у меня в руках.

И только после этого говорю очень спокойно, хотя хочется продолжить орать и оторваться уже хоть так.

–Варя, прекрати. Тебе нельзя волноваться. Именно поэтому я ничего не говорил.

Её громкий нервный хмык лучше любых слов выдаёт всё Варино отношение к моим словам и поступкам.

–Я хотел дождаться результатов и рассказать после этого. Надеялся, что ничего не подтвердится и...

–И тебе и вовсе не придётся ничего мне рассказывать, – глухо заканчивает она за меня.

Вздыхаю, подавляю раздражение и продолжаю всё таким же спокойным голосом, каким обычно все психологи говорить учатся.

–Да, я надеялся, что ничего не нужно будет тебе рассказывать. И, конечно, я не думал, что этот разговор будет... вот таким.

Варя тоже вздыхает, её тёплое дыхание щекочет кожу на моей шее.

–Ты понимаешь, что не имел никакого права скрывать от меня такое? – Спрашивает она совсем тихо.

Фраза «я хотел как лучше» сейчас будет самой бредовой из всех, что я могу сказать, поэтому просто молчу.

–Я разберусь, – говорю почти минуту тишины спустя. – Варь, я со всем разберусь.

–Нет, – слабо качает она головой и прижимается ко мне сильнее, – больше никакого «я». Это наша общая проблема, и разбираться с ней мы будем вместе.

Выходные проходят странно.

Мы возвращаемся домой поздним субботним вечером, а дальше я просто теряю связь с реальностью. Сажусь в гостиной с ноутбуком, теряюсь в многочисленных сайтах с самыми разными клиниками и больницами и просто перестаю ощущать мир вокруг.

Егор приходит несколько раз. Что-то говорит, потом ругается, оставляет на столике тарелку с чем-то и уходит.

Чтобы вернуться уже ночью.

Он проходит по тёмной гостиной, останавливается прямо передо мной и стоит так какое-то время. Я понимаю, что он не спит, только когда крышка ноутбука закрывается под его ладонью, погружая комнату в темноту, а меня – в состояние лёгкого страха.

Глазам нужно несколько секунд, чтобы разглядеть его силуэт.

–Ты почему не спишь? – Спрашиваю тихо и хрипло.

–Могу спросить тебя о том же. Пошли, Варя. Хватит сидеть.

–Я ещё не закончила, – пытаюсь остановить его, но Егор просто обходит стол и тянет меня за руку, заставляет встать на ноги и ведёт прочь из гостиной.

Ванная, где Минин сонно трёт переносицу, подперая плечом дверной косяк, пока я торопливо чищу зубы.

Спальня. Тёмно и очень тихо. Мы обходим постель с разных сторон, почти одновременно забираемся под одеяло. Я поворачиваюсь спиной к Егору, а он тут же устраивается рядом. Пытается пристроить куда-нибудь руку, но из-за моих размеров это не самое простое дело.

В итоге его ладонь оказывается ниже моего живота. Крепкая рука обхватывает поперёк таза и рывком придвигает ближе к мужскому телу.