Идти туда, где ты (СИ) - Светлая et Jk - Страница 19

- А я тебе и не говорю, что он плохой! – вспыхнула Любовь Михайловна. – Когда я тебе такое сказала? Он… молодой просто… И ты ему – что-то другое, непривычное. Нравишься, я не спорю. Но как долго, Алис? Наиграется, надоешь, разлюбит – ты с чем останешься? Ошибки вдвоем совершают, а расхлебывает женщина.

- Я все равно буду с ним встречаться, - упрямо проговорила дочь.

- Ну, встречайся! – всплеснула руками мать, встала с дивана и выключила телевизор. – Встречайся, пожалуйста! Только головой думай! Если с тобой что-то случится, я с ума сойду, слышишь?

- Слышу, - пробормотала Алиса. – Все будет хорошо, правда.

- Вот только попробуй, чтобы все было плохо! – всхлипнула Любовь Михайловна. И глаза ее предательски заблестели. Строгой по-настоящему она никогда не умела быть.

- Ну мама! – Алиса вскочила следом и порывисто обняла мать. Та принялась утирать слезы, потом уткнула лицо дочери в плечо и глухо сказала:

- А может, ты и права… Только сейчас и любить, когда еще придется…

***

Конец ноября скользил по жухлой траве сизым покровом. Бередил воздух морозом, но снегом землю не укрывал. Чумазый мужик, допивавший свой кофе неподалеку, все ворчал, что мороз на голую землю - херня. И спрашивал, есть ли у кого перекантоваться недорого в Питере или окрестностях. Еле отмахались. Уехал он разочаровавшимся в людях в целом и в питерцах в частности.

Примерно тогда же, к концу ноября, Христиановский сделал ход конем и предположил, что некоторые студенты вполне могут быть не допущены к экзамену.

И нагрузил группу рефератами. «На плагиат у меня глаз наметан. Текст должен быть ваш», - сообщил он, буравя взглядом Макарова. О том, что это именно Илье грозит недопуск, и так было всем ясно.

Чем больше щемили, тем больше забивал на все. На другие предметы еще ходил, а на матмоделирование положил большой и толстый болт- все равно без шансов.

Впрочем, ему действительно было не до того. Учеба оказалась где-то в хвосте по сравнению с тем, что появилось в его жизни.

«Появившееся» сидело за прилавком заправки, вносило какие-то записи в расходную книгу и свободной рукой сонно потирало глаза. Илья устроился напротив в наблюдательной позиции. Несмотря на усталость, больше всего он любил ее ночные смены. Она тоже уставала, но втихомолку радовалась - ночи на заправке означали целые часы вдвоем, наедине.

А после поездки в Москву, на фестиваль, свиданий на краткое время ему стало мало. Самому себе он казался незнакомым человеком - никогда в жизни не зависел так сильно от отношений с девушкой. И не мог сказать, что это было неприятно. Нынешнее состояние ему нравилось.

Когда часы над прилавком показали 6:08, наконец, заявился Петруня. Махнул им с порога, рявкнул: «Хай!» и протопал по плитке пола, оставляя грязные следы.

- Сцена та же, участвуют те же, - добавил он, пожимая руку Макарову.

- Не завидуй! - отозвался Илья.

- Что это ты сегодня так рано? - усмехнулась Алиса. - Я тебя раньше половины седьмого не ждала.

Она скрылась в служебном помещении. А Петруня недовольно крякнул, взял стаканчик и подставил под кофемашину.

- Мать вытолкала, - сообщил он.

- Передай спасибо маме, -Алиса появилась в куртке и подошла к Илье.

- И от меня персонально тоже, - заявил тот и сказал уже Альке: - Поехали?

Она кивнула и быстро его поцеловала.

С неба сыпалось что-то невнятное. Слишком мелкое и редкое, чтобы считаться снегом. Усадив ее в машину, Илья сел сам. Завел двигатель, вырулил на трассу и... рванул по направлению к Питеру, не глядя на сонную Альку.

- Ну и куда мы едем? - спросила она минут через пятнадцать, чуток очухавшись и посмотрев внимательно на дорогу.

Он крепко вцепился в руль и с запинкой, но заранее уперто, будто спорил, проговорил:

- Ко мне. Звони маме.

Алиса посмотрела на него и вздохнула.

- Потом, вдруг спит.

Макаров замолчал на некоторое время, сосредоточенно вглядываясь вперед. Потом, вытянув в ее сторону руку, притянул ближе к себе.

- Тебе же все равно, где отсыпаться, а мне приятно, что у меня, - пробормотал он, будто извинялся.

Она помолчала - после ночной смены всегда соображалось медленнее. И с улыбкой сказала:

- Мне не все равно.

- Точно?

- Точно. Но если бы я предупредила маму, мне было бы спокойнее.

-А ты и предупредишь-по телефону... Прости, по-дурацки получилось...

- Предупрежу. Еще немного подожду - и позвоню, - сказала Алиса, уткнувшись лбом ему в плечо. - Ехать долго?

- Больше часа. Хочешь - вздремни. Или музыку включить?

- Включи, - она устроилась удобнее в кресле и прикрыла глаза.

Негромко забормотало радио. Что-то ванильное, звучавшее в последний год из каждого утюга. Илья улыбнулся и оставил. Пусть себе. Обернулся к Альке, лежавшей на его плече. Кажется, она и правда задремала. Поцеловал макушку. И снова улыбнулся. Возле нее чувствовал себя каким-то дураком, который постоянно улыбается. И это не озадачивало - это было естественно. Хотя и немного удивлялся себе. Впрочем, способность к анализу по-прежнему была не самой сильной его стороной. Доехали быстро - в такую рань и трасса полупустая, а город еще пробками не запрудило. Смотрел на фонари и испытывал странное волнение. Будто бы эти фонари, заслонявшие небо, забивавшие его цвет, были немыми свидетелями того, что сейчас с ними происходило. Что ж, покуда они молчат, пусть заслоняют. Когда подъезжал ко двору, в котором было тихо и сонно, снова глянул на Алису. Плечо немного затекло, но это сейчас казалось приятным. Припарковался у парадной. И тихонько проговорил, погладив ее по щеке:

- Алька, подъем.

- Приехали, да? - она подняла голову и оглянулась. - А я, кажется, заснула.

- Кажется. Сейчас доспишь, - он вышел из авто, открыл перед ней дверцу, выпуская, кивнул на окна и сообщил: - Нам на самый верх.

Алиса подняла голову и рассмеялась:

- В гости к Карлсону?

- Ты даже не представляешь себе, как права! Она перевела удивленный взгляд на Илью.

- Ну веди!

Квартира его сейчас представляла собой что-то среднее между кроличьей норой и стилем хай-тек. В том смысле, что за последние пару месяцев она так и не была до конца освобождена от хлама, но наполнилась техникой, оплаченной родителями. И еще был новый диван.

В прихожей по-прежнему стоял допотопный шкаф, наполненный всякой всячиной, которую он так и не разобрал после старых жильцов. Его достоинствами были вместительность и, хоть обшарпанный, но в прошлом дорогой вид -дверцы были выполнены из дерева с резьбой по нему. Илья подумывал о том, чтобы сделать из него обувной.

Сейчас многочисленные ботинки и кроссовки были выставлены просто на полу. Свет в прихожей осветил темную гостиную. Полупустую, с фрагментарно ободранными обоями, вмещавшую диван, стоявший посередине, плазму, музыкальный центр, компьютер на компьютерном столе. Кресло по-прежнему находилось у балкона. Возле кресла - маленький старый журнальный столик, нижняя полочка которого была до отказа забита... журналами «Роман-газета». Сейчас на самом столике стояли чашка и джезва. Вчера пил - не убрал. Илья неловко улыбнулся и, словно оправдываясь, проговорил:

- Сейчас, конечно, мрак... Никак все в порядок не приведу.

Поглядывая вокруг Алиса разулась. Деловито пошевелила разноцветными пальцами в носках.

- Тапочки выдаешь?

Тапочки у него были только мужские, больше на несколько размеров. Он поставил их перед ней и развел руками:

- Я только обживаюсь. Будем завтракать... Тебе кофе или чаю?

- Чаю, - она стащила куртку притулила ее на гвоздь, торчащий из стены в прихожей. - А что на завтрак?

- Яичница или бутерброды?

- И то, и другое.

Алиса, наконец, перестала суетиться. Стояла посреди видавшей виды циновки -взъерошенная, в огромных тапочках и с любопытством в глазах.

- Тогда прошу! - засуетился теперь, видимо, вместо нее Илья и отодвинул занавеску, за которой скрывалась кухонька.