Истории, рассказанные в темноте (ЛП) - Пейн Барри - Страница 18

   Третий баронет, как уже говорилось, остаток жизни, после смерти второй жены, провел в мире и спокойствии. Про него Джон Марш, конечно же, ничего не помнил, кроме нескольких обрывочных историй. По его словам, этот сэр Эдрик много путешествовал и некоторое время держал волков, собираясь обучить их подобно собакам, что эти волки содержались не в надлежащей строгости и спустя время стали грозой округа. Леди Ванкверест, его вторая жена, часто просила его уничтожить этих зверей, но сэр Эдрик, как утверждалось, хоть и любил вторую жену больше чем ненавидел первую, был чрезвычайно упрям, когда дело касалось его прихотей, и ограничивался пустыми обещаниями. Но вот однажды леди Ванкверест и сама подверглась нападению волков; она не была покусана, но сильно перепугалась. Это наполнило сэра Эдрика раскаянием, и, когда спустилась ночь, вышел в ту часть двора, где содержались волки, и расстрелял их всех до единого. Спустя несколько месяцев леди Ванкверест умерла при родах. Это тем более странно, подчеркивал Джон Марш, что после этого события о Хел Плентинге и начали распространяться слухи, один другого ужаснее.

   Четвертый баронет, по утверждению Джона Марша, был самым худшим из всех в роду; это ему было произнесено пророчество старой сумасшедшей женщиной, чему он, Марш, был самолично свидетелем в раннем детстве, но что помнил достаточно живо. Баронет, на старости лет, являл собой меланхоличное существо, - следствие бурно прожитой молодости; тяжелый взгляд, седина, опущенные плечи, он проводил остаток жизни словно во сне. Каждый день он выезжал верхом, всегда шагом, словно похоронив себя самого в прошлом. Однажды поздно вечером он ехал вверх по деревенской улице, в то время как упомянутая старая женщина шла ему навстречу. Имя ее было Энн Рутерс, она пользовалась в деревне особым статусом, поскольку, хотя все и считали ее сумасшедшей, но многое предсказанное ею сбывалось, а потому и относились к ней с уважением. Мрак сгущался, на деревенской улице было почти пусто, только в нижней ее части, возле дверей гостиницы, стояла группа мужчин, освещаемая падавшим из окон тусклым светом. Они взглядом проводили сэра Эдрика, медленно проехавшего мимо них и никак не отреагировавшего на их приветствия. В верхней части шли двое. Энн Рутерс, высокая, тощая старая женщина, с головой, покрытой платком, и Джон Марш. Тогда ему было лет восемь, и чувствовал он себя немного испуганным. Он возвращался из похода на отдаленный пруд, наполовину заполненный черной зловонной грязью, где обнаружил живых тритонов, трех из которых нес сейчас в своем кармане; это до некоторой степени радовало его, но с каждым шагом радость улетучивалась, ввиду неизбежности наказания за слишком позднее возвращение домой. Он не мог идти быстрее или бежать, потому что Энн Рутерс шла прямо перед ним, и он не смел обогнать ее, тем более в ночное время. Она шла, пока не натолкнулась на сэра Эдрика, и тогда, остановившись, назвала его по имени. Он остановил коня и обратил на нее тяжелый взгляд. Тогда она, громко и ясно выговаривая каждое слово, заговорила с ним, и Джон Марш услышал и запомнил каждое сказанное ею слово, и это было пророчество о смерти леди Ванкверест. Сэр Эдрик слушал молча. Когда она окончила говорить, он все так же молча поехал дальше, а она осталась стоять, глядя на звезды. Джон Марш не посмел обойти сумасшедшую старуху, развернулся и пошел назад, стараясь держаться поближе к лошади сэра Эдрика. Совершенно неожиданно, без предупреждения, словно охваченный внезапным приступом ярости, сэр Эдрик развернулся и ударил мальчика стеком по лицу.

   На следующее утро Джон Марш - точнее, не сам он, а его родители, - получили компенсацию в виде некоторой суммы денег; но и шестьдесят лет спустя он не простил того удара, рассказывал об этом Ванквересте как о сущем дьяволе, самом ужасном в роду, надеялся и молил Господа, чтобы он удостоил его стать очевидцем сбывшегося пророчества.

   Он рассказывал также о смерти Энн Рутерс, которая последовала той же ночью или же рано утром после произнесения ею пророчества. Она часто ночами бродила по окрестностям, но в тот вечер отдалилась от главной дороги и блуждала по землям Ванквереста, где нарушителей, особенно ночью, ждал прохладный прием, но никто не видел ее, и оказалось, что никто бы и не мог ее увидеть, потому что никто не отправился бы к Хел Плентинг ночью. Ее мертвое тело было обнаружено в полдень следующего дня, лежащим в зарослях папоротника, но без малейших признаков насилия. Было признано, что причиной смерти стал припадок. Это, естественно, добавило мрачных красок к репутации Хел Плентинга и вызвало пересуды в деревне по поводу ее смерти. Сэр Эдрик послал слугу к замужней сестре покойной, у которой она жила, с предложением взять все расходы по погребению на себя. В этом ему, как с удовлетворением припоминал Джон Марш, было отказано.

   О последних двух баронетах он мало чего мог сказать. Пятый баронет обладал семейным нравом, но поведение его ничем особенным не отличалось, поговаривали даже, что он не чужд некоторому романтизму. Он был человеком дела, посвятил свою жизнь приумножению состояния, иногда позволяя себе, в отличие от предшественников, расходы на всякие экстравагантности. Его сын, сэр Эдрик, нынешний владелец усадьбы, был прекрасным молодым человеком и вызывал интерес деревенских жителей. Даже Джон Марш не мог сказать о нем ничего плохого, что же до людей в деревне, то многим он нравился. Поговаривали, что жену себе он нашел в Лондоне - ее звали мисс Гордон - и... нужно было видеть, как изменился Манстейт в ожидании скорого бракосочетания, долженствующего состояться в конце лета. Современность убила дух романтизма. Трудно было поверить, что этому сэру Эдрику, молодому человеку передовых взглядов, красивому, яркому, энергичному, хорошему спортсмену, грозит гибель, предсказанная роду Ванкверестов. Он знал об этом проклятии, и смеялся над ним. Он носил платья от лучших лондонских портных, дышал здоровьем, весело улыбался, и даже, чтобы унять горячие головы, провел ночь в одиночестве в Хел Плентинг. Этот аргумент мистер Спайсер использовал в споре с Джоном Маршем, на что тот ответил своим привычным презрительным "пустой человек". Не он должен был быть причиной краха рода Ванкверестов; но когда существо, кем бы оно ни было, живущее в Хел Плентинг, покинет его и явится в Манстейт Холл, это и будет концом рода Ванкверестов. Так предсказала Энн Рутерс. Иногда мистер Спайсер спрашивал, знает ли Джон Марш, что в действительности обитает в Хел Плентинг? Спрашивал он это не потому, что не верил, но потому, что хотел лишний раз услышать мнение Джона по этому поводу.

   Ответы хоть и были многословными, но никакой ясности не добавляли. Однажды ночью Джон Марш по делу - слуги сэра Эдрика назвали бы это дело совсем другим словом - случайно оказался поблизости от Хел Плентинг. Внезапно он услышал крик, и помчался прочь со всех ног, как не бегал никогда в своей жизни. Все, что он мог сказать о крике, было то, что, услышав его, любой самый храбрый мужчина потерял бы голову от страха. Каждый раз Джон Марш принимался убеждать своего слушателя пойти в Хел Плентинг и разузнать, что такое там скрывается. В этот раз Джон опять намекнул, поджав тонкие губы, что был бы не прочь воплотить свою затею в жизнь в ближайшие же дни. После чего мистер Спайсер глянул поверх своей трубки на фермера Винтвайта и многозначительно улыбнулся.

   Незадолго до возвращения сэра Эдрика из Лондона, внимание обитателей Манстейта опять было привлечено происшествием в Хел Плентинг, правда, не имевшим к мистике никакого отношения. Совершенно неожиданно, тихим безветренным днем возле пещеры в центре зарослей гулко упали два дерева, обнажив вход в большие подземные помещения.