Дай лапу, друг медведь ! - Петухов Анатолий Васильевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/36
• Следующая

- За это и надо ругать. Разве не можешь без двоек? И что керяха тоже правда.

- Знаю, - покорно согласился Борька. - А без двоек - как? Все учителя говорят, что я неспособный. Мне и уроки-то учить неохота... Теперь-то, конечно, буду, а то нечестно... Ты-то учишься нормально. Борька помолчал, вздохнул глубоко и вдруг спросил: - Скажи, а за что Валерка меня так не любит?

Вопрос на мгновение озадачил Андрюшку.

- За то и не любит, - ответил он, подумав. - За двойки, что ты неряха, что насмехаешься над всеми, младших обижаешь, прозвища всем даешь...

- А если меня обижают? Терпеть?

- Иногда и стерпеть надо.

- Тебе легко говорить. Ты сильный, тебя еще никто и пальцем не тронул...

Андрюшка подсек окуня, бросил его в корзину, аккуратно насадил свежего червя и вновь закинул удочку.

- Это не так, Бориска!.. - раздумчиво ответил он. - Пока мы с Веселого Хутора не переехали, я все зимы в интернате жил. С первого класса. А там всяко бывало. Делаешь уроки, а тебе за ворот живого паука кто-нибудь спустит. Откроешь портфель, а там лягушка. Все смеются, а кто сделал - поди узнай! На первого попавшегося с кулаками не полезешь. Вот и терпишь. Обидно, а виду не показываешь. Подшутят так раз, другой, а на третий уже и самим неинтересно.

- А я бы не стерпел! - мотнул круглою головой Борька. - В другой раз сам кому-нибудь лягуху-то в карман или портфель положил.

- Вот-вот, - кивнул Андрюшка, - с этого все и начинается. Тебе сделали пакость, а ты - другому, другой - третьему... Так никогда мирно жить с ребятами не будешь. Вот если бы ты за руку схватил того, кто лягушку-то в портфель сует, тогда другое дело. Тут и по шее дать можно. Это уже честно. Согласен?

- Это уж конечно! - охотно согласился Борька.

- А книжки ты любишь читать?

- Не!.. - Борька отрицательно покрутил головой.

- Я тоже не читал. Домашние задания - так это не в счет. А вот начнем учиться, сразу в библиотеку запишусь!

- И будешь сидеть дома и читать? - уныло спросил Борька.

- Ты слушай! - Андрюшка наклонился вперед, глаза его заблестели. - Я ведь неграмотный, слепой и темный, как вот эта вода! - Он жестом указал на черную воду омута.

Борька недоверчиво уставился на Андрюшку.

- Точно говорю! И знаешь, когда я это понял?

- Когда?

- Когда на Стрелихе на лабазе сидел. Птицы вокруг разные, близко-близко подлетают; тетерева в овес сели, мышь пробежала, а шебаршит, как большой зверь! Заяц проскакал...

- И ты все это видел?

- Конечно!

- А говоришь - слепой и темный!.. - Борька заулыбался.

- Слепой! - упрямо повторил Андрюшка. - И неграмотный. Ведь у любой пичужки название есть, она чем-то кормится, гнездышко делает, где-то зимует. И все это у каждой птицы по-разному, у каждой - свое. Понимаешь? А я - неграмотный. Вижу птицу, а сам о ней ни бум-бум! Даже назвать не умею... Или мышь видел. Рыженькая, по хребтинке черный ремешок от головы до хвостика. Ох, и красивая мышь! Я и не знал, что такие бывают. И опять я пень пнем, ничего об этой мышке рассказать не могу. А ведь в книгах все есть. И про птиц и про зверей. Вот я и хочу почитать. Сначала, конечно, про медведей буду, а потом - про остальных. Правда интересно?

- Интересно! - искренне согласился Борька.

...Сумерки окутали Возьму. Над омутом у Ведьмина камня тонкой дымкой повис туман, а Андрюшка и Борька все еще сидели в лодке, и не было конца их разговору.

19

Валентин Игнатьевич при всей своей занятости не мог не заметить странную перемену в поведении сына: бывало, Валерка целыми вечерами пропадал с Андрюшкой Перьевым, а теперь все дни сидит дома у телевизора. Да и Андрюшка к нему не заглядывает.

Возвратившись с работы раньше обычного, Валентин Игнатьевич удобно устроился на диване, взял на колени Лариску, обнял за плечи Валерку и весело спросил:

- Ну как, школьники-разбойники, к занятиям подготовились? Ведь завтра уже первое сентября!

- Я, папочка, давным-давно подготовилась! - ответила Лариска, кокетливо заглядывая в глаза отцу. - И форму погладила, и ботинки почистила, и книжки в портфель положила.

- Ты-то у нас молодец! - похвалил дочку Валентин Игнатьевич и к сыну: - А у тебя все в порядке? В школу заходил? Смотрел расписание уроков?

- Конечно! Еще вчера.

- Ладно! - Валентин Игнатьевич помолчал. - Кстати, чего это Андрюшка Перьев к нам не заходит? Ты был у него сегодня?

- Нет.

- Чего ж так? А может, он заболел?

- Совсем и не заболел! - сказала Лариска. - Он теперь с Борькой Сизовым ходит.

- Андрюшка - с Борькой? - Валентин Игнатьевич внимательно посмотрел на сына: - Вы что, поссорились?

Валерка неопределенно передернул плечами:

- Связался с Борькой, ну и пусть. А мне с Борькой не хочется. Вот и не хожу туда.

- Ну что ж, может, и правильно делаешь, - задумчиво проговорил отец. - Товарища всегда надо выбирать лучше себя. А Сизов чему хорошему научит? Ты знаешь, что он курит?

- Не видел. Может, и курит.

- Курит!.. - Валентин Игнатьевич вздохнул. - Отец его сам говорил. Да... С таких лет отравлять здоровье!..

Клавдия Михайловна, занимаясь своими делами в кухне, прислушивалась к разговору мужа с детьми: она любила такие мирные беседы Валентина Игнатьевича с сыном и дочерью и обычно не вмешивалась в разговор. И на этот раз она тоже промолчала. Поведение сына не давало повода для тревоги: подальше от Сизова - не хуже, а что болтаться меньше стал и больше дома сидит - это любой матери по уму.

Утром первого сентября Валерка бодро шагал в школу со своей сестренкой. После вечернего разговора с отцом он еще более утвердился в мысли, что на примирение с Андрюшкой пойдет лишь в том случае, если Андрюшка "отошьет" от себя Борьку. Но странное дело, эти мысли не приносили ему удовлетворения, и на душе по-прежнему было пустынно и одиноко.

- Теперь ты всегда со мной будешь ходить? - спросила Лариска.

- Как захочу, так и буду.

- А про медведей уже можно рассказывать? Ведь все знают, что охотник стрелял медведя.

- Рассказывай, мне-то что!..

- Какой ты... злой! - Лариска вздохнула и надулась.

...Борьке не повезло в школе: уже на второй день он получил по русскому языку двойку и учительница Ирина Васильевна оставила его единственного ученика в этот день! - после уроков.

Борька понуро сидел за партой, тупо смотрел в раскрытый учебник, а перед глазами, как в дивном сне, возникали и исчезали, сменяя друг друга, удивительные картины: желтеющие березы, таинственный сумрак леса и осторожные медвежьи шаги в звенящей жуткой тишине, потом выстрелы, звериный рык и бег к реке без оглядки; вечер, легкий туман над омутом у Ведьмина камня, неподвижная лодка на черной воде - и Андрюшка, такой понятный, такой необыкновенно близкий... Все это было, и все кончилось. И больше ничего похожего не будет, потому что он, Борька, - безнадежный двоечник, неспособный и непутевый, и с таким Андрюшке неинтересно и стыдно быть вместе.

- Сизов!..

Борька вздрогнул, поднял на учительницу мутные глаза.

- Ты учишь или мечтаешь?

- Ирина Васильевна! Отпустите меня, пожалуйста, домой. Я дома выучу. Честное слово, выучу!.. - В глазах - искра надежды, в голосе - мольба.

Это было нечто новое. Борька всегда покорно оставался после уроков, никогда не торопился домой и никогда ничего не обещал.

- А в чем дело? - с беспокойством спросила учительница.

- Меня... Андрюшка Перьев ждет. Чтобы вместе из школы...

- Перьев? Это из седьмого "А"? - Ирина Васильевна, конечно, знала Андрюшку, так как работала в школе не первый год и он был ее учеником, но спросила потому, что сразу не могла решить, отпускать Сизова или не отпускать: слишком неожиданной оказалась для нее его просьба.

- Ага, из седьмого! - подтвердил Борька. - Мы договорились. Еще утром... Ведь он ждет! А я дома все выучу!..

- Ну хорошо. Иди...

• Предыдущая
• 17/36
• Следующая