Босс по обмену (СИ) - Рей Полина - Страница 33

Ни единый мускул на ее лице не дрогнул, когда она увидела сидящего у двери Шаталова. Его веки были прикрыты, словно он задремал, но при звуке ее шагов тут же распахнул глаза. Посмотрел на нее — поначалу как-то странно, словно не понимал, где он, затем выражение его лица изменилось, взгляд потемнел. В голове у Карины тут же всплыли слова Муринского: «он будет к тебе таскаться до победного…». Этот мерзавец явно боялся, что Влад сумеет снова втереться к ней в доверие, но и без его несчастных предупреждений она уже была неспособна на что-либо откликнуться. В ней не осталось ничего живого.

И теперь, при взгляде на Влада, внутри шевельнулся лишь один инстинкт: защищать. Она не хотела, чтобы Коля и бабушка снова попали под удар, пока Шаталов с Муринским продолжали свои игры. Весь этот цирк не должен был их касаться. И если Влад надеется снова подобраться к ней, манипулируя ее родными… Она этого не допустит. Даст жёсткий отпор, который следовало применить к нему сразу. Тогда всего, что превратило ее в безжизненный овощ, просто не случилось бы. Но ничего не воротишь. Ей просто нужно через это перешагнуть. И дышать… Карина поняла, что смотрит на Шаталова не мигая, забыв сделать следующий вдох. Переведя дыхание, она отвела взгляд и спросила ничего не выражающим тоном:

— Зачем пришел? Мне казалось, что между нами все уже было сказано.

Ему что-то снилось. Кажется, река, по которой плыли тазы. Почти как на Ивана Купалу, когда девицы запускают по воде венки, которые волны куда-то там должны прибить. А на берегу гуляла свадьба, и Шаталов вдруг неожиданно понял, что это — его собственная женитьба.

Он стоял в кругу людей, среди которых узнал Любовь Михайловну с Таисией Антоновной, бабушку и брата Карины и даже продавца местного, Заборского сельпо. И ему нравилось то, что он видел. Чувствовалось в этом всём что-то настоящее, искреннее и тёплое. В чём находиться было так уютно и хорошо, что чувства были приятными даже во сне. И открывать глаз не хотелось. Особенно когда почувствовал аромат духов Карины. Подошёл к ней, приподнял фату, упиваясь этим запахом… Как же сейчас хотелось поцеловать её, прикоснуться губами, потому что всё было позади. Их ссора, нелепая, ненужная… Он откинул фату с лица Ангеловой и отшатнулся. Прямо на него злобно смотрел Муринский, который расхохотался и процедил:

— Спор за тобой, Влад!

Шаталов распахнул глаза, не сразу понимая, где находится. А когда взгляд его обнаружил стоящую в паре метров от него Карину, понял, что заснул, сидя возле её двери, как верный пёс.

Он медленно поднялся, игнорируя стук проклятого сердца, которое отбивало рваный ритм где-то в висках. А может, послать всё к чёрту и сделать то, чего ему так хочется, что это желание прокатывается по венам иссушающей жаждой? Шагнуть к Карине, заставляя её отступить, вжать собой в стену и целовать, пока хватит воздуха в этом крохотном коридоре? Но вместо того, чтобы совершить непоправимое, Влад ответил, закладывая руки в карманы джинсов:

— Тебе казалось. Я пришёл по прямо противоположной причине. Между нам ничего толком не было сказано, и сейчас стоит обсудить всё спокойно. Я понимаю, что мой первоначальный поступок был дерьмовым. Но как я и сказал, сейчас всё изменилось. У меня — точно. Тот Влад, что приехал в Заборье, сейчас в прошлом. И больше он не вернётся. А тот, что стоит перед тобой, нуждается в тебе, как в воздухе. И в твоей любви.

Она некоторое время смотрела на него молча, но взгляд был пугающе пустым. Наконец, передернув плечами, Ангелова сказала:

— В любви? В этом плане мне нечего тебе предложить. Потому что та Карина, которая ждала этих твоих слов, в прошлом. А та, что стоит перед тобой, хочет только покоя.

— То есть, если бы я тебе сказал эти слова раньше, сейчас всё было бы иначе? Разве у любви, которая жива, имеется срок давности?

Влад удивлённо вскинул брови. Это её «хочу только покоя» резануло по нервам, но сдаваться он не собирался. Снова сделав шаг к ней, так что между ними не осталось места даже для вдоха, Шаталов нашёл глазами взгляд Карины и попросил мягко:

— Пожалуйста… давай просто начнём всё с начала. Ведь если оба хотят всё исправить и готовы сделать это вместе, совсем необязательно страдать.

— Хорошая попытка, — криво усмехнулась она. — Когда Муринский говорил, что ваш спор не окончен и ты ещё придёшь, я даже не ожидала такого красноречия. Кстати, когда вы спорите на женщин, вам самим не противно трахать их после друг друга? А то твой приятель обещал повторить твой подвиг по разведению моих ног. А впрочем, о чем я… — Карина склонила голову набок, глядя ему в глаза. — У таких людей, как вы, ведь нет никаких принципов, да?

То, что он услышал, было словно удар под дых. Этот сучонок не просто не внял его словам, но сделал то, что вбило между ним и Кариной ещё один клин. Кулаки зачесались, в голове уже возникла кровавая картина того, как именно и с каким упоением он будет бить морду этой суке Муринскому. Но сейчас ему было просто необходимо переубедить Ангелову в том, во что она так просто и безоговорочно поверила. Что восприняла как аксиому от Степана, а не от него.

— У таких — это каких, Карина?

Он и сам не понял, как в голосе появились металлические нотки. Возможно, они были совсем не к месту, но это понимание, что Ангелова предпочла слушать и верить Муринскому, а не ему — злило.

— Ты знаешь меня не слишком долгое время, но с той самой ночи, когда мы застряли в грёбаной луже, я был с тобой абсолютно честен во всём, кроме недоговорённостей относительно пари. Потому что мысленно уже послал его ко всем чертям. Потому что «такой человек без принципов» стал рядом с тобой совершенно другим. Хотя, нет. Так кардинально люди не меняются. Ты просто вытащила из меня того Влада, каким я был давно. И я хочу… нет, мне нужно знать сейчас только одно. Если у тебя есть ко мне чувства — значит, всё не зря. Было не зря и будет. Но мне нужно это услышать от тебя. Прямо сейчас.

— Ничего нет, — выдохнула Карина, отвернувшись. — Потому что если не у любви, то у страданий все же есть срок давности. Я устала. Уходи. Пожалуйста. Не мучай ни меня, ни мою семью. Я могла бы простить, если бы ты предал только меня, но ты предал и их доверие, привязал их к себе… А они такие… наивные… и так мало хорошего видели в жизни, понимаешь ты это? Ты не имел права ими манипулировать! — сорвалась она. — И я просто не могу больше рисковать. Не собой — ими. Уходи. Живи своей жизнью, которая тебя всегда устраивала.

Она бы могла не продолжать. Достаточно было первых двух слов, чтобы Влад всё понял. Ничего нет. А он здесь разглагольствовал о своих чувствах и желаниях, как дурак. Карина просто была с ним, пока ей было это нужно и нравилось. А сейчас изобретала столько поводов послать его на хер, но главной среди озвученного была совсем другая причина. У Ангеловой просто не было чувств к нему. Она не любила его, как не любили родители, во внимании которых он так остро нуждался. Наверное, это карма. Или судьба — что почти одно и то же.

Влад не ответил — ему было нечего добавить. Просто повернулся и пошёл к двери, ведущей на лестницу, чтобы спуститься вниз и уехать из Рязани. Вернуться к своей привычной жизни, где всё будет совсем иначе. Снова стать тем Шаталовым, что приехал в Заборье какой-то месяц назад. Но перед этим у Влада имелось одно дело, и пока не исполнит обещанное, хер он возьмёт курс на Москву.

Привычный глазу крохотный дворик, где не раз парковал машину, породил в душе Шаталова новый приступ ностальгии. Смешанная со злостью, когда все мысли были направлены на то, чтобы разбить рожу Муринскому так, что его родная мать не узнает, она превратилась в уродливый калейдоскоп эмоций, бушевавших внутри.

Бросив джип на проезде, Влад быстро вошёл в подъезд и также быстро, будто от скорости, с которой он двигался, зависело то, сможет ли и дальше придерживаться своего решения уехать из Рязани, взбежал по лестнице.