Огонь его ладоней (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 9

— Мы пропустим регистрацию, дорогая. Пойдем, — взял ее под руку, — пойдем обратно.

— Регистрация, какие глупости! — отмахнулась она. — Не донимай меня ерундой, роднусик!

— Пойдем, пойдем, я тебе кое-что приготовил.

— Кое-что! — вскричала она, по детски хлопая в ладошки. — Подарок! Сюрприз! Люблю подарки и сюрпризы.

Она позволила себя увести, но я заметила свирепый взгляд, которым губернатор наградил лантарга, и поняла, что там был за срочный вызов. Поункеваль связался со своим приятелем и потребовал забрать свое стихийное бедствие от греха подальше. Я со вздохом облегчения свела вместе кончики пальцев. Но, если подумать, радовалась рано. Губернаторская чета, похоже, отравит нам всю дорогу до большой пересадочной. А если и они тоже собрались лететь за пределы системы… Ой.

Поменять билеты, что ли…

Как их поменяешь.

Торчать тогда полгода здесь придется, именно тогда сюда заглянет следующий дальний рейсовый.

— Гм, — сказал лантарг в пространство. — Прошу прощения за… инцидент. Элинав, пойдемте, на два слова.

— Иди, — сказала мне Таська, и подтолкнула в спину, когда я замялась. — Иди, иди. Девушка!

Зараза!

— Надолго я вас не задержу, — сказал лантарг. — Просто хочу пожелать вам доброй дороги…

— Спасибо, — сказала я, не очень понимая, что ему нужно.

Доброй дороги, — это прекрасно, но у него явно с собой что-то еще. Что?

— Возьмите, — Поункеваль раскрыл ладонь. — Это вам.

Тонкая, искусно вырезанная из дерева завитушка-кудряшка. В общем, очень похожая на те, что лантарг на своем шнурке для волос носит. Похожая, и в то же время не такая… И, по-моему, он ее сам из деревянной заготовки вырезал. Ножом своим, тем самым, с которым принципиально не расстается, потому что мужчина без ножа не мужчина. С него станется.

— Что это? — спросила я, не торопясь брать подарок.

— На-тоулем, — ответил он серьезно. — Оберег. На удачу в пути.

— Вот уж не думала, что вы склонны к суевериям, Поункеваль, — растерянно сказала я.

— Не я такой, жизнь такая, — пожал он плечами, явно цитируя кого-то. — Возьмите…

— Послушайте, — решительно сказала я, — это уже переходит все границы, и я не могу больше молчать! Я вам не давала ровно никаких поводов вот так ко мне относиться, и…

Он поднял ладонь, и я замолчала. Молчала, смотрела на него и думала, за что мне эта мука, где я успела так нагрешить, чем заработала себе такую кару. Меня любят, а я не люблю и полюблю навряд ли.

— Просто возьмите, — повторил лантарг. — На удачу.

Вложил вещицу мне в ладонь, я не успела отдернуться, и так и стояла, дура дурой.

— Я в отпуск лечу, на курорт, — сказала я сердито. — Если найду себе там мужчину!

— Значит, найдете, — улыбнулся он.

— А если назад не вернусь? — спросила я в запале. — Замуж выйду и там останусь!

— Значит, не вернетесь.

— Тогда зачем…

— Я буду знать, что где-то там, — он жестом указал на потолок, подразумевая звезды и космос, — вас хранит мой на-тоулем.

— Вы невозможный! — заявила я.

— Да, — не стал он спорить.

Закрыл подарок моими же пальцами и сказал:

— Никому не рассказывайте. И никому не показывайте. Совсем никому.

— Ладно, — сдалась я, пряча вещицу. — Но все равно…

— Без обязательств, — повторил он. — На удачу.

— Все равно, — сказала я твердо. — Не надо ни на что рассчитывать! Я вам благодарна, вы меня спасали много раз, все так, но…

— Элинав, — мягко сказал он, — не надо сейчас.

Я снова замолчала, растеряв все свои, наспех заготовленные слова. Как с ним разговаривать? Ну, как?!

— Когда вернетесь, — продолжил лантарг, — мы вместе подумаем, что дальше делать. Договорились?

— А если я не вернусь? — я почувствовала, что снова съезжаю в какое-то болото, и разозлилась.

На себя разозлилась, на него, на губернаторшу нашу малахольную, чтоб на нее икота напала! За что мне это?!

Тут объявили посадку на наш челнок, и я пошла, с очень нехорошим чувством на сердце. У арки гейта обернулась: лантарг смотрел мне вслед. Ручкой помахал. Зараза…

— О чем секретничали? — с любопытством спросила Таська, устраиваясь в противоперегрузочном кресле напротив.

— Ни о чем, — решила я отмолчаться.

— Ага, я видела. Он так на тебя смотрел…

Все-таки она вынула из меня почти весь разговор. Это же Таська! Встала в боевую стойку, считай, все. Мозг выест маленькой палочкой, но своего добьется. Вот только про подарок лантаргов я все-таки не рассказала. Хватило ума подхватить язык магнитом-липучкой и промолчать.

— Дура ты, Элька, — качая головой, вынесла вердикт Таська. — Ох, и дура! Зачем? Зачем, спрашивается, ты вывалила на бедного мужика свои глупые чувства? Ему и так невесело.

— Да с чего я обязана заботиться о его веселье?! — не выдержала я.

— Он тебя серьезно выручил, восстановив тебе айди, — указала Таська. — Немного благодарности могла бы высказать!

— Благодарности! Еще скажи, переспать с ним. В благодарность! Вот ты бы точно переспала на моем месте, да?

— Я, — с достоинством сказала Кудрявцева, — сплю только с теми, кого люблю.

— Ну и влюбилась бы в него, что тебе, долго, что ли? — не унималась я.

— Я бы, может, и влюбилась, — серьезно отвечала подруга, — но у меня железное правило: в мужчин моих подруг не влюбляться в принципе.

— Да не мой он! — взвыла я в голос. — Не мой! Что вы все пристали ко мне! Губернаторша наша малахольная, и ты впридачу. Отстаньте!

— Видела бы ты свою физиономию, — фыркнула Таська. — Ладно, Эля, проехали, не сердись! Прости, невозможно было удержаться.

— Невозможно ей, — буркнула я, остывая.

На Кудрявцеву долго злиться у меня не получалось никогда. Даже тогда, когда она заслуживала. Почему, сама удивлялась. Любила ее, поэтому, наверное. Как сестру, которой у меня никогда не было.

Дальше был старт и перегрузки, и пролет над теневой стороной планеты: сразу большой экран в потолке показал виды — крупные, яркие пятна семи городов и множество разбрызганных по континенту пятен поменьше: небольшие поселения — агрохолдинги, фабрики, аэропорты планетарного назначения, прямые стрелы наземных дорог… Запись, конечно. Сейчас в атмосфере нашего полушария еще стояла пыль, поднятая последней бурей. Захочешь что-либо рассмотреть, не получится.

А вот на Нивикии-Орбитальной были панорамные площадки с прозрачными стенами, и уж там-то наш пыльный шарик можно было разглядеть таким, какой он на данный момент времени есть. Ждать рейса на GVS — granda vermotrua stacio — большую пересадочную станцию нашей локали, которая находится за пределами планетарной системы и обслуживает только транзитные рейсы, — надо было семь стандартных часов.

Семь часов в космических путешествиях, — это ничтожно мало. Можно сказать, ни о чем, выспаться не успеешь. Обычно все стыковки и пересадки занимают много времени, от шестнадцати часов до бесконечности. Сам переход через червоточину в пространстве мгновенен, но маневры в космосе около пересадочных станций ведутся на скоростях максимум в одну треть от световой. Регламент!

Так что львиная доля всего времени космического путешествия — это ожидание.

Нам с Кудрявцевой повезло, что всего лишь семь часов, а не семьдесят (бывает, и такое!).

Но Таська категорически отказывалась сидеть в зоне ожидания все семь часов, какбудто не ее мутило при стыковке! Она жаждала развлечений, и бесполезно было объяснять, что все развлечения — на Родео-Драйв, а это крюк дней на пятнадцать, сразу о рейсовом транспортнике можно забыть.

— Ни в жись не поверю, что на орбитальной станции не может быть никаких развлечений вообще! — заявила Кудрявцева, открывая официальный портал Нивикии-Орбитальной. — Сейчас что-нибудь подберем…

Я возражала. Мы еще не добрались до места, а уже начинали транжирить деньги.

— Сколько у тебя? — поинтересовалась Таська.

Я не знала толком, сколько. Как-то не задумывалась вообще. Когда училась, жила в общем городке, а в экспедиции все минимальные блага цивилизации входили в стоимость контракта, равно как и медицинская страховка. Я знала, что дальние экспедиции оплачиваются хорошо, но как-то не придавала значения. Все необходимое у меня было, а каких-то дорогостоящих увлечений типа коллекционирования древних почтовых марок — не было.