Цена Любви (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка" - Страница 27

— Если узнаю, что соврала, убью!

— Однако с фантазией у тебя небогато, — вырвалось у меня непроизвольно.

Это сказала я?!

Я тут же прикусила язык, но было поздно. Слово не воробей.

Этот страшный тип глухо зарычал, угроза в глазах выплеснулась яростью. Похоже, начал терять

терпение.

«И выдержка у тебя ни к черту…» — закончила я про себя.

— Ты согласна на мои условия?! — процедил он сквозь зубы.

— Ты ведь другого выбора мне не оставил.

— Я всегда делаю предложения, от которых люди не отказываются, — Красавчик завёл машину и до самого дома не проронил больше ни слова.

Автомобиль остановился на парковке. Элитный район, известная во всём городе новостройка. Огромную территорию с одного раза не охватить взглядом: тут тебе и продвинутая детская площадка, и парковая зона, и выход на набережную — настоящий рай для семейных пар. Для детей лучше места не придумать: есть охрана, шлагбаум, ограждения.

Если честно, первой мыслью было, что он, ко всему прочему, ещё и женат. В моём понимании, одиночкам такое жильё просто ни к чему. Я даже машинально метнулась взглядом к его рукам, хотя и так знала, что кольцо отсутствует.

«А руки у него очень красивые», - подумалось мне не вовремя.

Саид вышел из машины, вынул из багажника какую-то куртку и открыл дверцу с моей стороны.

— Прикройся.

А я с места сдвинуться не могу! Ноги ватные, не слушаются совсем. Сижу, обхватив голые плечи руками, блузка лохмотьями висит. Наконец, стряхнув с себя оцепенение, я попыталась выбраться наружу, но он снова пригвоздил меня к месту. Накинул куртку мне на плечи и взял за подбородок.

— Я мужчина – ты женщина, я говорю – ты делаешь. Смотреть на тебя в таком виде могу только я. Ты поняла?

Я лишь утвердительно головой мотнула, попытавшись освободиться от его захвата.

— Не нравлюсь? — поинтересовался с гадкой ухмылкой.

— Не нравишься, — честно призналась я.

Или соврала? Я уже сама не знаю.

— А что делать, — философски изрёк Саид и смял мои губы в поцелуе.

Это было неожиданно. Я только в плечи его вцепилась, испугавшись того напора, что обрушился на меня, пресекая жалкое сопротивление. Сердце одержимо билось о рёбра, а разум куда-то поплыл, махнув мне на прощание. Никогда подобного не испытывала: чтоб земля из-под ног уходила, а в голове ни единой разумной мысли не оставалось. Безумие да и только.

Саид

— Ванная там.

Стоит, к стенке жмётся и глазищами своими перепуганными на меня смотрит. Боится. И не зря боится — я сдурел по ходу. Как себя не сдерживал, как не старался отвлечься — всё равно, как конченый наркоман, тащился от одного звука её голоса. От одного её взгляда! Кто вообще научил её так смотреть? Будто душу наизнанку выворачивает!

Ледышка, чёрт бы её побрал, холодная и неприступная на вид, а на поверку — горячая, словно раскалённый добела металл. Одел на неё свою куртку и тут же дёрнул на себя, собираясь смять её презрительно изогнутые губы, стереть этот её грёбаный образ снежной королевы. Но только ещё хуже сделал. В башке отчётливо забрезжило понимание, что стоило лишь раз к ней прикоснуться и на другую уже не встанет.

А ведь мог её трахнуть прямо в машине. Один раз слить напряжение, как сливал до неё, и забыть. Но уже понял, что забыть не получится, а один раз мне не поможет, только раззадорит. Да и цель была изначально другой.

Хотел, чтобы переступила через себя, чтобы добровольно под меня легла, чтоб орала и извивалась подо мной, под «уродом».

Скрылась в ванной, а я отойти не могу. Кулаками в дверь упёрся и лбом прислонился. Осталось постучать башкой о дверь и можно в дурку забирать. Как последний идиот, прислушиваюсь к звукам льющейся воды, а воображение уже вовсю рисовало её, голую. Чётко, до мелочей картину в мыслях прорисовывало.

К чёрту! Она уже и так моя! Она сама согласилась!

Нужно трахнуть её прямо сейчас и успокоиться, иначе башка взорвётся к хуям. А потом можно растянуть удовольствие и насладиться ею сполна. Медленно, смакуя каждый грёбаный момент.

Ворвался к ней, и, скинув одежду, распахнул дверцу душевой. Она вздрогнула и обернулась, прикрываясь руками.

Именно такой я её и запомнил, такой себе и представлял каждую ночь: идеальная. Причём везде. От макушки до тонких щиколоток и изящных стоп с маленькими розовыми пальчиками.

И снова глазами своими перепуганными мозг мне плавит.

Даже сейчас стоит передо мной голая, беззащитная и ничтожная, а выглядит, словно королева. Холодная и неприступная. Взгляд душу травит, а её капризно изогнутые губы хочется трахать, пока мольбами о пощаде не захлебнётся. Членом весь гонор из неё выбить. Сука! Ведьма!

Приблизился и встал под струи воды. Ледышка сцепила зубы и снова глаза закрыла, типа на, делай, что хочешь. Так она и Литвинову отдавалась?

Об этом лучше сейчас не думать. Литвинов, считай, и так покойник. А если она соврала, если только узнаю, что он у неё был не единственным, то придушу и её.

Она застыла в напряжении: ноздри трепещут, глаза закрыты, а губы крепко сжаты.

— Глаза открой! Я сказал, на меня посмотри!

Распахнула глаза цвета штормового неба, и в тот же миг её тонкая прохладная ладошка опустилась на мою перекошенную злостью и похотью морду.

И всё. Я пропал.

Как она это сделала? Я потратил годы на то, чтобы совладать со своим внутренним зверем, чтобы не дать волю ярости, которая меня изнутри раздирает, выпуская её лишь изредка: в лесу или на боях без правил. С её появлением утихомирить рвущихся наружу демонов стало и вовсе нереально — стоит её увидеть, и все барьеры напрочь сносит.

А всего одно её прикосновение, и зверь успокоился, пелена с глаз спала. Застыл, как дурак, с каменным стояком и пялюсь на неё.

Она что-то ещё говорила, её губы шевелились, но я не разобрал ни слова из-за шума в ушах. Синева её глаз сковывает льдом, а в их глубине протест огнём пылает. Огонь и лёд — то ещё сочетание.

Больше никаких протестов! Она не смеет! Она моя, значит, должна покориться!

Прикоснулся, чуть сжал пальцами её шею, и по телу прошёл ток. Кожа бледная, прозрачная, будто мраморная, и на ощупь такая же прохладная. Да, это именно то, чего я так жаждал. Трогать её, сминать её холёную кожу, оставляя следы, как метку собственника. Чтобы всем и каждому было понятно: эта женщина занята.

Приблизился вплотную и сжал тугие бёдра. Вскрикивает, отталкивает и извивается. Неудержимая, будто порыв ледяного ветра.

Поднимаю и одним рывком на стоящий колом член насаживаю, грубо проталкиваясь внутрь.

Я знал, что это будет сильно, но не знал, что настолько. Одной рукой её держу, другой сам за стенку хватаюсь. Башка, как колокол, из глаз искры, а член пульсирует, зажатый в тугих тисках.

— Не зажимайся, — только и смог прохрипеть.

Потому что воздух выбило нахрен, не вздохнуть, лишь обнажённые инстинкты искрят, как оголённые провода. Не сразу замечаю, что зубами мне в плечо вцепилась и рычит, вгрызаясь под кожу. Неугомонная, как можно быть такой холодной и одновременно так охуительно горячей?

— Влада, — проталкиваю её имя сквозь сцепленные зубы и не знаю, чем дышать.

Прислонил к стенке и с трудом из неё вышел, чтобы войти пальцами до упора. Узкая, слишком узкая и зажатая.

Вода хлещет на башку, а я, как одержимый, потерявший контроль психопат, трахаю её рукой, растягивая, погружая пальцы в горячую глубину.

И она расслабляется, принимает меня — это ни с чем несравнимый кайф. Бёдрами обвивает, руками за плечи мои цепляется, обжигая своим холодом снаружи и жаром внутри, стоило лишь снова в неё погрузиться.

Я брал её стоя, быстро, жёстко и размашисто. Без ласк и церемоний вколачивался, ощущая, как пьянящий экстаз по телу разливается. За несколько секунд до разрядки добрался и щедро её спермой наполнил. Уткнувшись ей в шею, прямо в родинку с правой стороны, я не мог справиться с дрожью во всём теле.