Да, Босс! (СИ) - Рей Полина - Страница 37

Он не узнавал сам себя. Меньше месяца тому назад невозможно было даже представить, что какая-то женщина станет значить для него так много, что он привезет ее к себе домой. Станет значить так много, что он откажется идти по привычному сценарию секса в кабинете, где-то между очередным отчётом и бумагами на подпись.

Но это было так. Сидящая в машине рядом с ним Ева была причиной того, что с Адамом творилось то, на что раньше он считал себя практически неспособным. Например, бросить работу задолго до конца рабочего дня.

Когда они оказались у него дома, куда до Евы не было хода ни одной женщине, он дал жене возможность немного оглядеться, прежде чем увлечь туда, где сегодня собирался раскрыть ей новые грани сексуального удовольствия. Ещё одна вещь, которую она не пробовала до него. Ещё одно обстоятельство, которое его заводило.

Он привел ее в спальню с довольно аскетичной обстановкой — широкая кровать, шкаф, тумба. Строгие синие тона. Светлый пушистый ковер на полу.

На сей раз Левандовский предпочел раздевать ее сам. Присев на кровать, притянул Еву к себе и неторопливо расстегнул и скинул с нее пиджак, затем — юбку, темным ворохом осевшую на пол. Полюбовался ногами, облаченными в чулки, зная, что там, между ног, она уже наверняка влажная. Для него.

— Сними блузку сама, — приказал Адам, продолжая смотреть на нее. На то, как постепенно обнажается ее тело, на котором остались только белье и чулки. На то, как плещется в потемневших зелёных глазах желание. На то, насколько она сейчас вся — его. Только его.

— Ложись, — произнес он, похлопав по шелковому покрывалу рядом с собой, и, когда Ева легла, призывно разводя ноги, перевернул ее на спину, сам оказываясь сверху.

Склонившись над ней, он оставил поцелуй-укус на ее шее, как очередной знак того, что она принадлежит ему. Прошелся ласкающими движениями языка вдоль спины, до самого копчика, попутно расстегивая лифчик и стаскивая трусики. Коснувшись рукой обнажившегося лона, Адам убедился, что она действительно уже течет. Но сегодня он хотел ее иначе.

Подтянув Еву к себе, он заставил ее встать на колени и развести ноги, грудь ее при этом была прижата к матрасу — так, что она открылась ему вся.

Он провел рукой по ее промежности, отчего пальцы мгновенно стали влажными и скользким от естественной смазки, средним пальцем обвел заднее отверстие и слегка вошел внутрь.

— Расслабься, — шепнул он Еве, ощущая, что она напряглась. — Доверься мне.

Он толкнулся глубже и остановился, давая ей привыкнуть. Выскользнул из нее и вошёл снова, продвинувшись на этот раз чуть дальше. Подвигал пальцем туда и обратно и, почувствовав, что Ева уже не так напряжена, добавил к первому пальцу второй. Он продвигался постепенно, пока не погрузился в нее полностью. Вошёл и вышел несколько раз, и, снова оказавшись внутри, чуть развел пальцы, растягивая Еву. Вторая рука Адама коснулась ее клитора, начиная ласкать, пока его пальцы двигались у нее в попке, готовя к тому, чтобы принять его там.

Ощутив, что Ева расслабилась, Адам расстегнул брюки и взял с тумбы смазку. Надел презерватив, увлажнил его лубрикантом, но, прежде, чем оказаться внутри, склонился к Еве и обвел вход в попку языком. Толкнулся в нее, увлажняя своей слюной, и после нескольких движений отстранился, направляя член к заднему отверстию. Вновь начиная ласкать клитор, Адам ввел головку пениса в тугое колечко. Он входил медленно, хотя от того, как тесно она его обхватывала, безумно хотелось начать двигаться так, как привык — порывисто и резко. Но сделать этого он пока не мог. Войдя до конца, Адам чуть помедлил, затем начал осторожные движения, одновременно проникая пальцами в лоно Евы.

— Скажи, когда захочешь сильнее, — только и сумел он выдавить из себя.

Ева никогда не задумывалась о тех гранях, которые была готова переступить в сексе. Никогда не представляла, на что готова пойти, а на что — высказала бы категоричный отказ. Но во всём, что касалось Адама, не было ничего, чем бы она ни пожелала заняться. Потому что знала — если он хотел показать ей иные стороны их сексуальных отношений, она готова была сделать всё, чтобы насладиться ими и подарить удовольствие Адаму в ответ.

Стоя перед ним на коленях, опустившись грудью на постель, она могла лишь ждать того, что будет дальше. Ждать, нафантазировав себе все оттенки, с которым муж был готов её познакомить. Ощущая прохладу светлых простыней, Ева испытывала предвкушение, смешанное с долей тревоги, и это понуждало её шире расставлять ноги и глубже прогибаться в пояснице.

Сжимая в ладонях ткань простыни, она чувствовала, как Адам растягивает её там, где до него никто Еву не касался, и это казалось единственно закономерным.

Он сказал, чтобы она расслабилась — Ева послушалась.

Желал, чтобы она впустила в себя не только пальцы, но его член — Ева была готова и к этому.

Лишь бы только Адаму было хорошо. И лишь бы он делал то, чего не пробовал с другими женщинами.

Чувство наполненности было пугающим и одновременно желанным. Адам просил её расслабиться, и Ева, превозмогая себя и свои ощущения, сделала это, позволяя мужу проникнуть в себя как можно глубже. Только сильнее комкала ткань в пальцах и ниже опускалась на постели, чувствуя грудью холод шёлковых простыней.

Эта поза и этот способ казались ей тем, что было придумано для утверждения мужчиной прав над женщиной. И теперь, стоя перед Адамом на четвереньках с высоко поднятыми бёдрами, она и ощущала себя именно так — женщиной, над которой муж утверждал свои права.

И в то же время он давал ей возможность привыкнуть. Двигался осторожно, постепенно растягивая Еву под себя. Пусть это был её первый раз — она не собиралась строить из себя ту, которая стеснялась и боялась подобного проникновения.

Адам был в ней, весь, целиком. Дарил ей чувство острой наполненности, от которого она в любой другой момент попыталась бы избавиться, но при этой действовал неспешно, чтобы она свыклась с ощущениями, которые ей давал член, оказавшийся там, где до этого не было никого и никогда.

Адам ласкал клитор — то с силой растирая его, то двигаясь медленно, почти не касаясь, и Ева стонала от тех ощущений, что рождали в ней его касания и проникновение.

«Скажи, когда захочешь сильнее», — эти слова звучали эхом в её голове, и она текла на пальцы мужа от одного только понимания, что позволяет ему делать с собой. Тугая спираль, сотканная из чистого наслаждения, приправленного нотками сладкой боли, сжималась внизу живота, пока Ева не произнесла одно короткое слово: «Сейчас».

И сразу почувствовала, как Адам начал двигаться быстрее. Он входил сразу на полную глубину, понуждая Еву пытаться отстраниться, но крепко сжимал её бёдра, не позволяя ей этого сделать. Пальцы Адама выскользнули из её лона, и она сменила их своими, чувствуя через тонкую преграду, как член мужа быстро трахает её попку.

Это было что-то запредельное, то, о чём даже подумать ей бы не хватило смелости. Но с Адамом все границы реального становились призрачными, почти несуществующими. Особенно в том, что касалось секса.

Он вышел из неё лишь для того, чтобы перевернуть на спину. Быстро подложил под поясницу подушку и развёл бёдра, удерживая ноги Евы под коленями. Она снова испытывала то самое чувство принадлежности Адаму, который имел над ней полную власть.

Он вторгся в её тело одним движением бёдер, выбивая крик с уст Евы. Стал двигаться быстро, словно потерял терпение и контроль над собственными действиями, и Еве осталось только начать ласкать себя, лишь бы ощущение, что она может кончить так, не исчезло. Она потёрла клитор, скользнула пальцами к мокрому влагалищу, вошла в него и стала двигаться, заполняя себя до предела. И не успела сделать и нескольких движений, как мышцы стали сокращаться вокруг члена, и Ева застонала, срываясь в безумный по силе оргазм. Стоны превратились в крики. Адам наклонился, сминая её губы в жадном поцелуе, и кончил следом за Евой, трахая её рот языком.

Она прерывисто дышала, обнимая мужа за шею и чувствуя на себе тяжесть его тела. Он до сих пор был в ней, не спеша лишить Еву непривычной наполненности, и это казалось абсолютно закономерным.