Цена притворства (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка" - Страница 34

- Она ничего не должна знать! - отчеканил он грубо.

В его голосе отчётливо слышалась неприкрытая угроза, и я даже оторопела на мгновение.

- Снайпер, ты в своём уме? – отозвался невидимый собеседник, – Тебе жить надоело?

Разговор происходил прямо за дверью, и я застыла, прижавшись к ней лбом.

- Хватит, - глухо ответил как отрезал Бультерьер, - Ася теперь моя! А свою женщину я не намерен отдавать ни семье, ни Бестужевым, ни Рамзаю.

- Тебе враги сейчас не нужны, - не сдавался второй мужчина. Его голос был мне определённо не знаком. Между тем мужчина продолжал:

- Затеять с ними войнушку – это самоубийство.

- Возможно, - отозвался Бультерьер после короткой паузы, - но мне сейчас есть за что воевать.

Послышался звук шагов, я тут же отпрянула от двери и торопливо вернулась в спальню, тихо притворив за собой дверь. Сердце колотилось о рёбра, а саму меня потряхивало. Да что там потряхивало, меня трясло конкретно!

Я начала ходить из угла в угол, пытаясь переосмыслить услышанное. Подслушанный разговор меня пугал, но вместе с тем радовало то, что Бультерьер не собирается меня отдавать врагам. Только… с какой стати я теперь его женщина? Допускаю, что между нами образовалась некоторая симпатия и произошедшее нас сблизило. Но от обычной симпатии и до «моя женщина» ещё долгий путь, а конфетно-букетный период Бультерьер, видимо, решил перескочить. Чушь какая-то…

- Проснулась?

Я резко обернулась на голос – Бультерьер стоял в дверях, засунув руки в карманы, и смотрел на меня, как будто сканировал, считывал информацию своим ледяным и пронизывающим взглядом.И я тоже на него смотрела, застыв и не в силах произнести ни звука. Наверное, у меня было всё на лице написано, или же он обладал звериным чутьём, но чем дольше мы переглядывались, тем больше мужчина хмурился.

А я? Мне-то как поступить сейчас? Молчать и дальше мучаться подозрениями или решить всё здесь и сейчас? Инстинкт самосохранения отчаянно призывал к молчанию. Вот только не могу я так, не хочу! Прятать голову в песок не мой метод, и меняться под воздействием ситуации я не буду.

К тому же было что-то ещё. Что-то, что заставляло оставаться честной, прежде всего перед самой собой, и признать, что подслушанное принесло мне удовлетворение. Извращённое и совершенно абсурдное в данной ситуации. А может, я и есть извращенка?

- Мне нужно позвонить, - выдавила я из себя, не прекращая зрительного контакта.

- Кому?

- Тохе.

- Нет.

- Почему?

- Он мне не нравится.

- Знаешь, ты тоже не красавчик.

Прищурился. Наверное, злился. К чёрту!

- Ладно, тогда другой вопрос, точнее, два вопроса, - выпрямившись и приняв позу сахарницы, я выдохнула, заставляя себя собраться с силами.

- С кем ты только что разговаривал и зачем ты меня спас? – выпалила на одном дыхании.

Он подошёл и, чуть склонившись надо мной, прошептал:

- Тебя не учили, что подслушивать не хорошо?

- Я нормально спросила. Нормально ответь, пожалуйста.

- А ты уверена, что хочешь знать ответ, принцесса? Поверь, есть вопросы, которые лучше не задавать.

И снова скрытая угроза в голосе. Снова его пронизывающий насквозь взгляд.

- Уверена, - прошептала и чуть не подавилась вдохом.

Выпрямился, всё так же глядя на меня, но я взгляда не отвела. Лишь судорожно вздохнула, отметив про себя, как сильно я сейчас боюсь его молчания.

- Потому что хочу тебя, - ответил он, неотрывно глядя мне в глаза, - в постель свою тебя хочу. Довольна?

Наверное, услышанное очень красочно отразилось на моём лице, потому как, заметив мою реакцию, Бультертер усмехнулся и поинтересовался:

- Что-то ещё, принцесса?

- Не называй меня так! Мне не десять лет и я не одеваюсь в розовое, - пролепетала я невпопад.

Стальные глаза смерили меня от пят и до макушки, как будто раздели до гола, и я сейчас стою перед ним даже не в розовом, а абсолютно голая!

Вспыхнув, я тут же плотнее запахнула на груди рубаху, чем вызвала его скептическую улыбку, типа «чего я там не видел».

- А почему… почему ты тогда не взял меня ночью?

В ответ тишина. Не знаю даже, кому было тяжелее в этот миг: мне спрашивать или ему отвечать. Ведь я видела, что каждое слово давалось ему с трудом. Не потому что стыдно а потому что не хочет, чтобы я знала. Это было страшно. Наблюдая, как в звере идёт адская внутренняя борьба, я даже забыла, как дышать.

- Потому что я люблю тебя…

Нет ничего печальнее, чем несоответствие желаний и возможностей. Особенно если желания берут верх. Наблюдая за ней в обычной жизни, Снайперу пришлось осознать это в полной мере. Одно дело, когда тебе чуть больше двадцати и ты только что дембельнулся: устремления, цели, смелые планы на будущее — что может быть естественней? Женщины, даже самые недоступные, кажутся всего лишь крепостью, которая рано или поздно сдастся под твоим напором.

Другое дело сейчас, когда тебе хорошо за тридцать… а ей всего восемнадцать и она обещана другому…

Что в ней? Что ему до неё?! Этим вопросом Снайпер задавался тысячу раз и тысячу раз тут же сам себе отвечал – всё! В ней вся его жизнь!

Это безумие, наваждение, возможно - самообман: где она а где он! Он и не претендовал. Данила Снайпер просто тихо радовался, что иногда мог её видеть.

Он знал о ней всё — что она любит, чего терпеть не может, он даже мог отгадать, что она сделает или предпримет в следующую минуту. Она же не знала о нём ничего.

И Данила, будучи настолько в неё влюблённым, готов был скрывать свою сущность, притворяться кем угодно, лишь бы не спугнуть.

Ему казалось — это было так давно, что и не с ним вовсе происходило.

Все участники былых событий или отбывали пожизненные сроки, или почили навеки. Кто-то с почестями на последнем пути — их похороны прошли если не по-королевски, то как минимум по-княжески. А кто-то бесславно, в местах неизвестных, в болоте или в заброшенном песчаном карьере.

После взрыва у Снайпера ещё оставалось одно незаконченное дело.

Прежде чем выйти из игры навсегда, нужно было выполнить последнее задание: исполнить человека, которому он когда-то отработал «долг». К тому же этот человек был единственным, кто знал Снайпера в лицо. В его настоящее лицо. Имя ему было — Николай Беркут.

Достать Беркута стало смыслом его существования. Это оказалось непросто, но от того цель была ещё более желанной.

Бывший опер был осторожен. Но и Данила был не лыком шит. Главное в его работе — это умение ждать. И он ждал. Он полгода следил за Беркутом, с маниакальным упорством выжидая, когда тот допустит ошибку. И однажды этот день настал.

В ту ночь он несколько часов пролежал на заледенелой крыше, прильнув к прицелу своей винтовки и неотрывно наблюдая за окном дешёвого отеля. Не было никаких гарантий, что Беркут остановился именно в этом номере: старый лис был хитёр, имена менял как перчатки. К тому же, будучи более чем богатым человеком, он не вёлся на пафос и прочую атрибутику успешного бизнесмена. После двух часов ожидания, упорство Снайпера оплатилось сполна: из-за шторки показалась обнажённая брюнетка, а следом за ней и сам Беркут. Всего секунда чтобы перевести мушку с брюнетки на него… и его цель стремительно задёрнула штору.

Вновь потекли привычные часы ожидания. Когда же в окне вновь показалась цель, Данила чуть надавил на курок. Осталось лишь дожать и дело сделано! Но он медлил. Ведь стоило лишь допустить сейчас ошибку — Беркут заляжет на дно и Даниле его уже не достать. Неотрывно наблюдая в прицел за тем, как Беркут подкуривает сигарету, прячась за полупрозрачной шторкой, Снайпер снова мысленно похвалил того за осторожность. Ветерок колыхал злополучные шторы и Даниле едва ли был виден его силуэт, он даже не мог быть уверенным Беркут ли стоит по ту сторону окна? Новый порыв ветра отогнул край, открывая Снайперу обзор на седой висок и родинку на кромке волос. Этого было достаточно. Шторка лишь вновь чуть колыхнулась и Беркут упал замертво. На месте родинки, чуть выше виска была маленькая дырочка от пули 22-го калибра.