Цена притворства (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка" - Страница 45

несовершеннолетних и другими ужасами, а повернувшись ко мне, он всего лишь произнёс:

- Пылёва, а за тобой сейчас приедет отец.

Вот так вот. Тоху, значит, чуть ли не в колонию строгого режима, а меня просто заберёт папочка - и всё на этом! Суровая правда жизни.

Убегали мы через окно, а дальше дворами, постоянно оглядываясь, как два преступника. И только оказавшись на безопасном расстоянии от школы, вздохнули спокойно и рассмеялись.

- Ну ты ему дал! – восхищённо воскликнула я. - Прямо в пятак!

Тоха замялся, опуская глаза, но было видно, что похвала пришлась ему по душе.

Остаток дня мы просто слонялись по городу, Тоха без конца рассказывал забавные истории из жизни и даже угостил шаурмой. Свои последние деньги я отдала в школьной столовке за булочку, а так как карманный деньгопровод мне папа перекрыл, была полностью на мели.

Мобильный он отобрал тоже, сразу же после инцидента в гимназии, но зато тревожить меня непрерывными звонками сейчас не мог.

Гуляли мы до самого вечера, болтали обо всем на свете, разве что о своих родителях Тоха

говорить не любил. Тогда я приняла это за чувство стеснения из-за существовавшего между нами социального неравенства, и чтобы не смущать Тоху ещё больше, вопросов по поводу его семьи не задавала. Зато охотно рассказывала о своей: отец всё время рычит, мать не замечает, младший брат – Исчадие. Вот так и живём.

Уже на остановке Тоха неожиданно предпринял попытку меня поцеловать.

- Ты чего? – искренне удивилась я.

- Ася, ты мне очень нравишься, - сказал Тоха, близоруко щурясь, - мне кажется, я тебя люблю.

Наверное, в тот момент у меня очень выразительно отвисла челюсть, потому что Тоха только горько усмехнулся.

- Я знаю, для тебя это всё несерьёзно. Небольшое приключение среди рабочей молодёжи.

Вернёшься в свой чистенький мир и думать обо мне забудешь.

А вот это было обидно. Неужели он действительно обо мне такого мнения?

- Тоха, - начала я, взяв его за руку - давай дружить!

Ничего умнее мне в тот момент просто не пришло в голову. Хоть я и не разделяла его чувств, прощаться с этим странным парнем в очках не хотелось до боли! Я никогда не была обласкана вниманием и любовью родителей, и новость о том, что кому-то я небезразлична, кольнула в самое сердце, а на глаза навернулись слёзы. То ли от переизбытка чувств, то ли от их недостатка конкретно к этому парню.

Ответить Тоха не успел, потому как рядом с нами с визгом остановилась тонированная иномарка, и из её недр выбрался наружу начальник папиной охраны.

- Беги! – крикнула я Тохе и даже оттолкнула, придав ускорения.

Этого мордоворота я уже тогда недолюбливала а иногда и побаивалась. Избить человека для него плёвое дело.

- Встретимся на следующей неделе у ворот гимназии, - добавила я, видя, что Тоха мешкает, не желая уходить, - да иди же!

Не дожидаясь, пока начальник охраны покалечит моего единственного друга, я сама прыгнула ему наперерез, преграждая путь. Бультерьер молча схватил меня за шкирку и поволок в машину.

Ох, и влетело мне тогда от отца! До членовредительства, слава богу, не дошло, но ругался он сильно. После того как остыл, папа сделал нравоучение об опасностях, подстерегающих меня за воротами особняка и, взяв обещание, что больше я так поступать не буду, успокоился. Постепенно он примирился и с Антоном – неблагополучным подростком и моим лучшим другом. Я же за этот его жест доброй воли перестала выкидывать фокусы и до тех самых пор, пока в моей жизни не появился Аскольд Бестужев, вела себя более или менее сносно.

Тоха с тех пор больше не делал попыток признаться мне в своих чувствах а, я делала вид, что того разговора между нами и не было вовсе.

Я его, конечно, тоже по-своему любила, но не в том качестве, в котором бы ему хотелось. По сути, мы оба притворялись: Тоха делал вид, что его чувства ко мне чисто платонические; я же, щадя его чувства, делала вид, что его любви не замечаю. Если быть откровенной, на душе было гадко от собственного лицемерия, но успокаивала я себя тем, что это ложь во благо. Во благо Тохи и нашей с ним дружбы.

— Я хочу тебе что-то показать, — Ася потянула его за руку и, встретившись с ледяным взглядом прищуренных глаз, загадочно улыбнулась.

— Да не смотри ты так! Это секрет. Пойдём, — уперевшись ногами, она аж зарычала от усилия, пытаясь вытянуть его на улицу.

Мужчина нехотя поддался уговорам, а Ася, обрадовавшись, первой выскочила за двери и остановилась на пороге. Серая белка, сидящая у самых окон, при их появлении поднялась на задние лапки и, навострив ушки, смешно дёргала носом.

— Подожди, — кивнув Даниле, девушка юркнула назад, чтобы через минуту выйти с кусочком хлеба.

— Держи, попрошайка.

Улыбаясь, она кинула хлеб белке, которая схватила угощение и тут же скрылась в лесу. Наверное, решила съесть по-тихому, чтобы не делиться с соплеменниками, или наоборот, детишкам понесла.

— Она уже несколького дней сюда приходит, — прокомментировала свои действия Ася, не обращая внимания на его скучающий взгляд. — Эй, тук-тук. Перестань закрываться. Посмотри какая красота кругом!

Девушка вскинула руки кверху и закружилась, весело смеясь.

Природа действительно будто и не собиралась готовиться к зимнему сну: птицы поют, солнце светит пронзительно ярко, а всё вокруг кажется нереальным, будто сошедшим с холста умелого живописца. Ася показывала Снайперу сухие листья, заставляя того поверить, что они живые. Мужчина же только недоумевал, глядя на её восторг, когда она выставляла оранжевый кленовый листик на солнечный луч, разглядывая прожилки. Неожиданно толкнув его, девушка издала радостный клич и бросилась убегать. Догнать её не составило бы труда, но Ася прибегла к помощи дерева, делая обманные движения вправо-влево, и он сам не заметил, как увлёкся. Снайпер даже представить себе не мог, что будет бегать как дурак за девушкой, а потом она за ним, играя в салочки... Они дурачились, пока Данила не перехватил её на бегу,и весело смеясь, они вместе рухнули в мягкие опавшие листья.

Проведя ладонью по её раскрасневшейся щеке, Снайпер заглянул в эти ясные глаза цвета неба, в которых отражались облака. Он даже приподнял её и посадил на себя, чтобы лучше рассмотреть. В ней самой словно что-то изменилось. Она была божественно красива, женщин красивее её он ещё не встречал. И как бы это странно ни звучало, но каждый день она была красива по-разному. Сейчас, например, она была похожа на девушку с плакатов его армейской молодости. В очередной его рубашке, расстёгнутой так, что ложбинка на груди манила грехом и соблазном. С растрёпанными волосами и локоном, залихватски упавшим на лицо.

Хотелось смотреть на неё, слушать, трогать. Взять её снова хотелось, так, чтобы стонала от удовольствия, чтобы насладиться ее криками не боли, а наслаждения. Хотелось, чтобы она навеки принадлежала только ему одному. Вот только… не принадлежала. Своим чувствам Данила привык доверять, и сейчас они ему подсказывали, что это всё ненадолго. Предчувствие или житейская дальновидность, называйте как хотите.

— Скажи, что ты моя, — задумчивый взгляд.

— Да твоя, твоя, пусти, — улыбнулась Ася, отворачиваясь.

Вот только Снайпер не разделял её шутливого тона, рука на её подбородке сжалась, причиняя боль.

— Ты пугаешь меня! Отпусти!

Вырвавшись из захвата, она поспешно поднялась и направилась в сторону дома. Таким Данила ей совсем не нравился. В нём будто сидело два разных человека. Один притягивал, второй наоборот отталкивал и пугал. Неужели он не понимает, что с ней так нельзя!?

Неожиданно его ладонь опустилась Асе на горло, останавливая и проводя вверх к подбородку, опрокидывая голову ему на плечо.

— Просто скажи это! — зашипел он ей на ухо.

Вторая рука проникла под рубаху и сжала голую грудь. Губами он впился ей в шею, жаля, оставляя метку собственника.

— Я твоя, — прошептала девушка одними губами.