Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 17

Салон не уступал внешнему дизайну. Кожаные сиденья, большие окна, места хоть в футбол играй. Даже при наличии Чтагар, занявшей собой изрядное пространство. Не мусоровоз, однако.

Хрийз и в родном мире не могла похвастаться каким-то особенным богатством. Да, был определённый достаток. Могли позволить себе икры с маслом больше, чем в минимальной потребительской корзине. Но всё это находилось в пределах так называемого среднего класса. Небожители из списка журнала 'Форбс' по-прежнему оставались в иной реальности, недостижимой, как центр Галактики. Неплохо мечтать о высшем свете с книжечкой об очередной Анжелике в руках, но если внезапно угодить в тот самый высший свет — это после мусоровоза-то! — почувствуешь себя минимум в чужой тарелке.

Мягкое сиденье приняло в себя, обняло, окружило заботливым комфортом. Век бы в нём провести. Ненавистные туфли тут же были с облегчением сброшены. Ноги утонули в пушистом белом ковре, непрактично занявшем весь пол. Как, интересно, этот ковер справляется с зимней слякотью?..

Приехали на удивление быстро. Хрийз поневоле ожидала здания суда, тюремные решётки, конвой с охраной… Нет, под открытым небом. На площади. При толпе, собравшейся едва ли не со всего города.

Ещё в машине Хафиза взяла себя в руки. Преобразилась до неузнаваемости. Выпрямилась, вытянулась, надела на лицо маску каменной невозмутимости. Магическая сила — то, что Хрийз изначально определяла как 'жуть' — исходила от тоненькой фигурки целительницы отчётливой упругой волной.

— Не копайся, — строго выговорила целительница, не оборачиваясь.

Глаза на затылке. И этот командный тон… Хрийз заспешила, плюнула на упорно не пожелавшие надеться туфли, побежала так, босиком. Лето, тепло, как-нибудь… А платье в пол, под ним не особенно видно.

Толпа расступалась перед Малкиничной сама собой, с должным пиететом. Попробовали бы они не расступиться! Хрийз нервно стиснула кулаки. Что-то сейчас будет!

Хафиза вышла в центр площади. Пленник уже был там, стоял — вроде бы без охраны, но с трудом, на пределе зрения, можно было разглядеть мерцающий кокон, заключивший в себя преступника. Клетка. Вот что это было такое. Магическая клетка для магического же существа…

Мальграш выглядел скверно. От прежнего шика осталось, прямо скажем, немного. Синие кудри, некогда роскошные, слиплись и висели сосульками, одежда измялась, а лицо приобрело зеленоватый оттенок лежалого трупа. Странно, что солнечный свет не убивал его, но, может быть, местным упырям на солнце было плевать, кто их знает.

— Мальграш Сивурн, сын Палель и Гармаша, внук Ретавань, урождённый свободный Пятого Мира Двуединой Империи, — ледяным, вымораживающим в ноль голосом заговорила Хафиза. — Вы обвиняетесь в убийствах и в покушении на убийство вне рамок Навьей Правды. Желаете что-либо сказать в своё оправдание?

Мальграш поднял голову. Хрийз невольно отшатнулась — показалось, будто упырь смотрит прямо на неё.

— Ненавижу, — хрипло выдавил из себя наболевшее Мальграш, лицо его исказилось.

И замолчал, уронил голову. Тишина настала такая полная и плотная, что её, казалось, можно было нащупать пальцами.

— Достоин упокоения, — сухо приговорила Хафиза. — Душу — Нижним Мирам без возврата.

Время, замершее на мгновение, вдруг прыгнуло вперёд с ускорением. Словно резко дёрнули за невидимую нить, привязанную к душе, такое это было ощущение, неприятное и страшное. В ушах зашумело, мир поблёк и начал проваливаться. Хрийз взмахнула руками в отчаянной инстинктивной попытке уцепиться хотя бы за что-то… за что угодно, лишь бы не упасть. Вцепилась в руку Чтагар, как потом поняла. И это помешало воительнице, на мгновение, но помешало.

Мальграш нечеловечески быстрым движением вывернулся из 'клетки', миг, — и он уже рядом с Хафизой, а дальше… А дальше ничего не было. Хафиза не шевельнулась. Ни жеста, ни слова. Окаменевшее в маске непробиваемого официоза лицо даже не дрогнуло.

Только упырь исчез. Мгновенно, бесследно. Как будто он был проекцией, голограммой. И его выключили.

Время вернулось к обычному своему неспешному шагу.

Толпа выдохнула дружное: 'Ах!' И пошли перешёптывания — в полголоса, в треть голоса, переглядывания, нервные смешки, шорохи. Ветер дохнул адреналином и морской солью.

Хафиза вскинула руку, и на площадь вновь упала тишина.

— Хрийзтема Чуженинка, — сказала она, — подойди.

Чтагар легонько подтолкнула в спину. Хрийз подошла — коленки подгибались, ступни жгло: свирепое летнее солнце нагрело камень, которым вымощена была площадь. Ощущения как на раскалённой сковороде. Но Хрийз чувствовала: надо терпеть. Терпеть надо молча.

Кем бы ни была Хафиза Малкинична, но она только что расправилась с Мальграшем, причём расправилась легко, походя, бровью не шевельнув. Как отнестись к человеку такой запредельной силы? 'А я ещё на 'ты' её называла когда-то…'

— За отвагу, за проявленные смелость и мужество, — Хафиза протянула награду: ножны с… с кинжалом, так что ли? — и пояс к ним.

Неожиданный подарочек. И что с ним делать? Но у сильных мира сего подарки принимаешь с благодарностью, и никак иначе. Ещё присказку про дарёного коня неплохо бы при том вспомнить…

Хрийз взяла, толком не понимая, что сказать и что сделать, уже заранее ненавидя себя за готовый сорваться с губ позорный лепет. Но в последний момент толкнуло жаром осознания; Хрийз больше не задумывалась. Она осторожно выдвинула клинок и поцеловала холодную сталь (ну, не глупость ли, видел бы кто там, дома!) И ощутила упругую волну одобрения, исходящую от толпы. Кровь вскипела радостью; Хрийз, сама не того не понимая, всё сделала правильно.

Третий мир Двуединой Империи принял её.

Наконец-то разрешили выходить из палаты и гулять во внутреннем дворике; разрешение после многодневного постельного режима казалось подарком богов.

В центре дворика располагался большой круглый бассейн, возле бассейна росли аккуратные, — не верилось собственным глазам! — апельсиновые деревья с маленькими, но уже оранжевыми апельсинчиками в густой кроне. Искушение сорвать и распробовать на вкус хотя бы один наткнулось на прозрачную, но совершенно непреодолимую, стену, окружавшую каждое деревце защитным коконом. Правильно. Если каждый будет рвать плоды, что от них в самом скором времени останется?

У бассейна не было бортиков, он вообще был стилизован под дикое озеро: серый гранит, рукотворные скалы с водопадиками и фонтанчиками, островки с цветами. Узкая полоса белого мрамора служила не только красивой границей между зоной бассейна и зоной остального пространства, она каким-то непонятным образом (магия?) генерировала что-то вроде тепловой ловушки. Протяни руку, горячий воздух дохнет жаром, высушивая кожу. Зачем бы? Чтобы те, кто выбирается из бассейна, не нашлёпали неаккуратных луж по дорожкам?

Из бассейна никто не выбирался, он казался пустым, несколько длинных золотистых рыб, снующих вдоль бортика, не в счёт. Рыбы выглядели замечательно: подвижные, быстрые, кистепёрые, с большими выразительными, совершенно не рыбьими, глазами. Когда Хрийз склонилась над водой в первый раз, они собрались вместе и стали в ответ внимательно рассматривать её. От их серьёзных взглядов стало не по себе. Кто его знает, что это за существа такие. Может, тоже разумные. Как моревичи. Или животные-компаньоны вроде земных собак? А может, они вообще лечебные. Как дельфины, допустим. И в бассейне проводится рыботерапия.

В мире, где магия не просто уживалась с техническим прогрессом, но являлась чем-то обыденным, как двигатель внутреннего сгорания или солнечный свет, возможным могло оказаться всё, что угодно.

За бассейном живой лабиринт из коротко остриженных кустов. Простенький, небольшой лабиринтик. Хрийз с удовольствием побродила по нему, добралась до овальной площадки в центре. Здесь располагалась ещё одна искусственная скала, а в ней, в рукодельном гроте, красовалось то, что с натяжкой можно было бы назвать коллективной фотографией. Если оно, конечно, было фотографией.