В постели с чужим мужем (СИ) - Рей Полина - Страница 27

— Идём.

То, что произошло дальше, стало для Вари настоящим шоком. Врачу, который осматривал её, понадобилось совсем немного времени, чтобы поставить диагноз:

— Переутомление на фоне беременности. Гемоглобин низковат, но мы с вами переделаем анализы, если вы конечно, останетесь наблюдаться в нашей клинике. Биохимический обязательно. И позднее — на выявление аномалий плода. Скажите, у вас сейчас большие физические нагрузки?

Варя округлила глаза, когда услышала спокойный голос врача, который только что буквально вынес ей приговор. Сердце колотилось в груди с огромной скоростью, а мысли метались с одной на другую. Она не могла поверить в то, что услышала.

— Извините, но я не могу быть беременна, — пролепетала она, комкая в пальцах простынь, которой была укрыта.

— Как это не можете? — Врач вновь сверился с результатами анализов и поправил очки на носу. — Очень даже можете. По крайней мере, уровень хориального гонадотропина говорит именно об этом.

Варя знать не знала, что означает этот хори… что-то там. Зато знала, что у неё совсем недавно были месячные, а следующих она ожидала со дня на день.

— У меня совсем скоро критические дни. А после тех… ну, что были в последний раз, с мужчиной я не была, — преодолевая стеснение, выпалила она, но когда увидела, как врач улыбается, ей стало нехорошо. Она и впрямь ждала ребёнка от Кирилла? Всё это время?

— Такое бывает. Иногда женщина принимает за месячные совсем не то, что ими является. Но мы обязательно осмотрим вас более тщательно и выявим, нет ли каких-либо патологий в протекающей беременности. В любом случае, вы можете не волноваться — даже если что-то не так, мы предпримем все меры, чтобы всё пришло в норму.

Он снова улыбнулся, а Варе стало окончательно нехорошо. Она и представить себе не могла, что станет делать теперь. Маме требовалась реабилитация, сама Варя всё ещё должна была Эле денег, хоть и переводила последней всё, что могла. А теперь ещё и ребёнок.

— Скажите, а мужчине, который меня сюда привёз, вы ничего пока не говорили? — выдохнула она, уже зная, что ответ на вопрос будет совсем не в её пользу, и прикрыла глаза, стоило ей услышать:

— Он просил сразу же все результаты озвучить ему. Мы озвучили. — Врач снова поправил очки на носу и прибавил с улыбкой: — Сейчас я вас покину, потому что Кирилл Геннадиевич уже ждёт за дверью.

И Варя поняла, что её ожидает новая порция переживаний, словно та история, которая началась, стоило только ей сесть в машину к Эле, не должна была закончиться никогда.

Врач вышел, и Варя осталась наедине с собой и жуткой тишиной, которая окутала её, словно кокон. Она лишь слышала, как колотится сердце, отдаваясь каждым стуком в ушах.

То, что узнала сейчас, словно принадлежало другой жизни. Или, скорее, параллельной реальности. У Вари не было времени на то, чтобы осознать сказанное врачом, и как реагировать на произошедшее она пока тоже не знала.

Понимала лишь, что её ждёт тот разговор, от которого она бы бежала, если было куда.

— Ты как?

Это было первое, что спросил Кирилл, когда вошёл в её палату, где Варя постаралась стать незаметнее — сжалась на постели и натянула простыню выше.

— А разве врач тебе не сказал? — уточнила с вызовом, который был совсем неуместен. Она чувствовала это — совсем не стоило считать всех кругом врагами, но не могла вести себя иначе. Просто слишком отвыкла от того, чтобы о ней заботились, пусть это и сводилось к беспокойству за будущего ребёнка, принадлежащего не только ей.

— Сказал. Но я бы хотел услышать от тебя.

— Пока не знаю. Но для меня это всё неожиданность, если ты об этом.

Кир с силой сжал челюсти, от чего на скулах заиграли желваки. Возможно, он ей не верил и считал, что она всё это время скрывала от него ребёнка. Вероятнее всего, именно так всё и обстояло, ибо оснований доверять у Кирилла не было, но он лишь кивнул и отошёл к окну. Стоял к ней спиной, заложив руки в карманы брюк и молчал. А у Вари появилась передышка, от которой не стало легче, потому что она осознала вдруг совершенно отчётливо то, в чём боялась признаться себе всё то время, что они с Киром не виделись. Она скучала по нему. Скучала безумно, и теперь смотрела, жадно впитывая каждое мгновение, что он был рядом.

— Врач сказал, что у тебя сильное переутомление. И что тебе лучше остаться в клинике. Хотя бы на несколько дней.

Кирилл наконец нарушил тишину, и Варя поспешно отвела взгляд. Ей совсем не хотелось, чтобы он поймал её за тем, что она пялится на него, словно влюблённая школьница.

— Я не могу. Не могу оставить маму.

— Я найму ей сиделку.

Варя вздохнула. Кирилл говорил непререкаемым тоном, словно это было делом решённым. И наверное, был прав. Если врач настаивал на том, что она должна остаться под его присмотром, рисковать жизнью ребёнка никакого права она не имела.

— Не нужно. Я позвоню соседке, она часто приходит, чтобы помочь.

— Хорошо. Тебе нужны будут вещи.

Варя едва сдержалась, чтобы не округлить глаза. Об этом она не подумала, но и представить не могла, как Кирилл будет собирать её одежду или, того хуже, нижнее бельё. И видимо, он понял, что именно её смущает, потому что проговорил следом:

— Не будешь против, если я тебе куплю что-то на своё усмотрение?

— Только не очень дорогое, — мгновенно выпалила она в ответ, и увидела, что губы Кира дрогнули в полуулыбке.

Это всё было таким странным! Ещё сегодня утром она и помыслить не могла, что её ждёт столько всего. Ребёнок, наличие Кирилла рядом, с которым она обсуждает такие вещи, которые обычно обсуждаются только с близкими людьми.

— Идёт. Тогда отдыхай, я приеду к тебе завтра. И если что-то будет нужно — сразу звони.

Он кивнул ей на прощание, и когда уже развернулся, чтобы выйти из палаты, Варя не удержалась и задала тот вопрос, что мучил её больше всего остального:

— Скажи, а Эля… ну, она сказала, что вы уже нашли новую суррогатную мать. Это так?

Она буквально выдохнула эти слова, и замолчала, когда поняла, что Кирилл застыл на месте, и его спина словно бы закаменела. После чего он медленно повернулся к ней и процедил:

— Мы с Элей разводимся. И нам с ней не нужна ни суррогатная мать, ни что бы то ни было. Наш с тобой ребёнок не будет иметь никакого отношения к моей бывшей жене. Но сейчас говорить о том, будем ли мы воспитывать его с тобой вдвоём или же ты предпочтёшь отдать его мне, мы не станем.

Он пересёк палату в несколько больших шагов, толкнул перед собой дверь и вышел, оставив Варю в полнейшем смятении. Она улеглась удобнее и прислушалась к себе. Когда они с Элей обсуждали, что ей будет необходимо отдать ребёнка им с Киром, она не задумывалась о том, насколько тяжело это будет сделать. Вернее, ей казалось, что она сможет расстаться с малышом, которого вряд ли ей дадут подержать на руках хоть раз. Сейчас же, когда она носила под сердцем сына или дочь, любая мысль о том, что ребёнка у неё могут забрать, вызывала страх.

Она закрыла глаза, когда поняла, что усталость и пережитые эмоции дают о себе знать. Отовсюду наваливалась тяжесть и всё, на что хватило Варю — позвонить соседке и попросить побыть с её мамой. И уже когда она погружалась в сон, улыбнулась, помимо воли, стоило только словам, которые произнёс Кирилл, прийти ей на память.

«Мы с Элей разводимся».

Почему-то сейчас ей казалось, что это едва ли не лучшее, что она слышала за последнее время.

В последующие за выпиской из больницы недели Кирилл и Варя так и не вернулись к вопросу о том, с кем будет жить их будущий ребенок. Варя, казалось, боялась касаться этой темы, а сам Кирилл до сих пор попросту не знал, как решить данную дилемму.

У него не было уверенности в том, что Варя не скрыла от него свою беременность нарочно, как и не было к ней прежнего доверия. Но при всем этом для него уже не стояло вопроса о том, чьего ребенка она носит под сердцем — достаточно было узнать срок её беременности, чтобы понять — в то время она могла быть только с ним. И, несмотря на то, как Варя в прошлом поступила, он не мог представить, что ей, вынужденной разрываться между больной матерью и обязательствами перед Элей заманить его в постель, могло быть дело ещё до каких-то мужчин. Этот ребёнок был однозначно его. Их. И хотя по договору он имел полное право забрать у Вари ребенка на единоличное воспитание, Кирилл понимал, что оставить малыша с самого рождения без матери — это слишком жестоко. Также, как и лишить мать возможности быть рядом со своим ребенком.