Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 4

— А это кто? — задала Ане вопрос.

Капитан поморщилась и объяснила:

— Оллирейн. Заклятые наши друзья и партнёры по разуму.

Игорь Жаров что-то такое говорил, вспомнила Ане. Про «своих» Чужих и про «не-своих». Оллирейн относился к «не-своим». Севина развернула доску белой армией к сопернице:

— Давайте. Ваш ход, доктор.

Конечно, потом они менялись цветом фигурок не раз. Так полагалось после каждой сыгранной партии, не зависимо от исхода сражения. Но Ане навсегда осталась благодарна капитану Севиной за то, что самую первую игру та предложила начать с армии Федерации…

Первые одиннадцать партий Ане с треском продула. Потом разозлилась, включила мозги и… продула всё равно, только не сразу.

— И где же мой первый разряд? — горестно вопросила она, созерцая одинокого главнокомандующего, лишившегося всей своей армии.

То, что он представлял собой силы зла, утешало мало.

— Давно не играли? — сочувственно спросила капитан, проворно расставляя шахматы на доске снова.

Фигурки в её могучей длани казались хрупкими, едва ли не картонными. Ане не сомневалась, что вот этими самыми пальцами Севина способна легко согнуть и толстый стальной прут, буде тот прут чем-то помешает.

— В последние года четыре просто некогда было, — пояснила Ане. — Работа…

Капитан кивнула понимающе:

— Это да. Покой нам только снился… Прошу.

— Е2-Е4, — вздохнула Ане.

С2-С4 в прошлый раз сработало против. Попробуем снова как положено. Может, доблестной капитану Северный гамбит[4] показать? Как она справится-то. Наглость планеты берёт!

Но уесть противника не удалось. К играющим подошла доктор Хименес, а вместе с нею…

— Папа!

Куда делись все прошлые ссоры, непонимания и обиды! После пережитого увидеть близкого человека, родного до боли, собственного своего отца, — непередаваемые чувства. Они обнялись, Ане неловко растопырила руки, закованные в медицинские капсулы.

— Жива, девочка, — с искренним чувством выговорил Жан Ламель, гладя дочь по голове, как маленькую, — жива!

— Папа, мне было страшно, так страшно, — Ане не удержалась от слёз. — Это же кошмар какой-то был! Я случайно вырвалась… меня спасли…

— Всё хорошо, маленькая. Всё позади…

Многое можно простить, когда тебя держат вот так, и за тебя переживают. Очень многое. Почти всё…

— Собирайся, поедем в Цветочное, домой.

Цветочное, небольшое поселение к югу от центра, собственно, даже посёлком назвать его было трудно. Несколько ферм, затерянных среди бескрайних полей… Семья Ламель занималась разведением лошадей; на планете, со вкусом игравшей в пастораль, кони пользовались неизменным спросом. А имя Жана Ламеля, лучшего заводчика по итогам прошлого сезона, ко всему прочему, давно уже превратилось в знак качества.

— Прошу прощения, — сказала доктор Хименес. — Я не могу отпустить вашу дочь сейчас, господин Ламель. Ей предстоит операция, послеоперационный период займёт четверо суток. Плюс десятидневный курс реабилитации и обучения. Всё это время ей желательно находиться под присмотром специалистов.

— Четырнадцать дней? — не поверил отец. — Откуда? Это очень много, четырнадцать дней!

— У вашей дочери необратимо повреждены профессиональные импланты, — терпеливо объяснила доктор Хименес. — Их необходимо заменить, а на это нужно время.

— Заменить? — Ане не верила собственному счастью. — Вы сказали — заменить?!

— Ах, это, — с явным облегчением сказал господин Ламель. — Всего лишь… Я-то думал…

— У вас генетический индекс AB-IV Se, — продолжила доктор. — Я вам поставлю армейский «Инекон»; спецификации прочитаете. Он немного отличается от стандартного «Луча», которым пользовались вы. Но возвращать «Луч» не рекомендую, по своим параметрам он «Инекону» уступает.

— А какой комплект стоит у вас, доктор? — полюбопытствовала Ане.

— У меня паранорма целителя, — мягко улыбнулась Хименес. — Мне импланты не нужны…

— Так, хватит, — негромко, но твёрдо заявил господин Ламель. — Довольно! Ане, ты же видишь, как удачно всё складывается?

Ане радостно кивнула: действительно, очень удачно! Поставят имплант прямо на месте, не надо лететь бог знает куда, на внешние станции Снежаношара, и ещё обещают улучшенную модель! Нет, о закате карьере думать ещё рано, однозначно.

Но следующая же фраза господина Ламеля показала, что под удачей отец и дочь понимают диаметрально противоположные вещи.

— Я тебе ещё тогда говорил, что это твоё желание воткнуть себе в тело инородную пакость до добра не доведёт!

— Папа! — изумлённо выдохнула Ане.

— Избавилась от неё, и отлично. На пятый день поедем домой.

— Дебилы, бл*ть, — негромко, но внятно выразилась Севина, до того внимательно воспринимая разговор. — Планета дебилов!

— Что вы себе позволяете?! — возмутился Ламель, посылая богатырше лучи гнева.

Ане почти увидела их, яростные багровые копья, назначенные изничтожить виноватую в столь неучтивом площадном хамстве прямо на месте.

— Марина, — укорила капитана целительница.

— Извинения, Мерси, — буркнула та.

Никаких извинений в её голосе, впрочем, не звучало. Она встала, отошла к окну, всей спиной показывая своё отношение к происходящему. Забирать слова назад капитан Севина не собиралась ни в каком случае.

— Папа, — решительно сказала Ане, предвидя взрыв неадеквата, — я буду восстанавливаться, раз мне предлагают. Второго такого шанса уже не будет. Я не хочу ставить крест на своей профессии!

— Вот как? — вспылил господин Ламель. — Снова? Я не собираюсь платить за это, так и знай!

— Папа!

Бесполезно. Всё — бесполезно! Отец — упёртый упрямый дремучий невежественный… баран! Все доводы будут бесполезными. Жан Ламель далёк от хирургии как центр Вселенной. Он не поймёт ничего. Не захочет понять. Как в прошлый раз…

— О, операция будет проведена бесплатно, — с милой улыбкой заверила доктор. — По программе оказания медицинской помощи жертвам уличных беспорядков. Профессиональные импланты восстанавливаются на уровне «не ниже предыдущего». Под ключ, что называется. Обучение входит в комплект.

— Не смейте сбивать с толку мою дочь, вы, генномодифицированная су…

Сучка, он хотел сказать. Но не договорил. Ане не поняла, как, каким образом, а, главное, — когда успела! — именно могучая Севина оказалась рядом. Она толкнула Ламеля раскрытой ладонью в грудь, и тот упал на мягкий диванчик. И увидел прямо перед собственным носом громадный кулак, объятый вишнёвым, грозно гудящим пламенем. Ане вскрикнула, схватившись зa щёки.

— Не тебе, говнюк, хлебало разевать на лучшего врача Федерации, — медленно, с расстановкой и тяжёлой злобой выговорила капитан.

— Марина! — доктор Хименес повысила голос.

В мягкой медицинской перчатке оказалась суровая сталь. Севина дунула на свой кулак, пламя исчезло, оставив в воздухе сухой жар и вкус озона. Кивнула доктору, буркнула:

— Извинения, Мерси.

— Что вы себе позволяете! — пришёл в себя Ламель, проворно вставая и нервно поправляя ворот у горла. — Я этого так не оставлю! Вы пожалеете! Ане! Мы уезжаем немедленно!

— Нет, папа, — тихо сказала Ане. — Я остаюсь. Прости.

Он только плюнул. Наградил умножающим в ноль бешеным взглядом и вышел в дверь, чеканя шаг, как на военном параде. Отец служил в действующей планетарной армии когда-то, как, впрочем, все юноши Ласточки, потом, после обязательной службы, отбыл ещё четыре срока по контракту, ушёл в запас в чине полевого комадара двадцать лет назад.

— На вашем месте, Ане, — негромко сказала Севина, — я бы попросила политического убежища. И помощи в переселении с этой планеты на какую-нибудь другую, получше. С «Инеконом» вас везде возьмут, хороших врачей мало.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Ане, из чистой вежливости.

Какая планета может быть лучше родной Ласточки? Ане родилась и выросла здесь, здесь был её дом, её семья, друзья, работа. То ли дело другой непонятный мир и чужие люди рядом… Но ведь не спорить же.