Мир будущего (СИ) - Райот Людмила - Страница 28

Справа шевельнулась одна из теней — не будь я готова к чему-то подобному, точно умерла бы со страху.

— Почему ты убавил температуру?

— Я этого не делал.

Да, наверное, не делал. Выйдя из светлой ванной, меня тут же начало трясти от волнения, будто от холода. Несмотря на кажущееся спокойствие, тело говорило об обратном.

— Только не спрашивай, готова ли я. Ответ снова будет отрицательным, — я сложила руки на груди. Не стану протягивать ему ладонь, иначе он увидит, как сильно она трясется.

Никель не напомнил о блокаторе, попросту забыл, и я смутно обрадовалась этому. Может, если он расшибется о собственную защиту от ментальных взаимодействий, это охладит его пыл?

Чтобы отвлечься от волнами накатывающей паники, я переключила внимание с себя на Никеля.

О, лучше бы этого не делала!

Он закатывал рукава рубашки до локтей, тщательно и аккуратно. Очевидно, что на этот раз он собирается взяться за меня голыми руками (в прямом и переносном смысле), но зачем же оголяться НАСТОЛЬКО? Я почти позаимствовала его сумасшедший смех, когда увидела нечто странное, то, чего видеть никак не должна была, и мне сразу стало не до веселья.

На его правом предплечье блеснуло что-то голубоватое. Мелькнуло по направлению от локтя к запястью. Я затаила дыхание, внимательно всматриваясь в гладкие крепкие предплечья, и увидела еще одну голубую точку. Вот! Еще и еще. Крохотные искры пронизывали его руку, собираясь на кончиках пальцев, так что те начинали слабо мерцать.

Завораживающе красиво.

Уже второй раз за день у меня в голове начали разворачиваться образы, и осознание этого помогло окончательно успокоиться. Немного необычная реакция на галлюцинации, правда? Но мой образ жизни вообще трудно назвать обычным. И сейчас я зашла слишком далеко, чтобы всерьез рассчитывать на скорое возвращение домой.

Я улыбнулась Никелю, и он подошел ближе, встал почти вплотную. Теперь я видела, что он тоже волнуется, но задумываться о причинах было некогда.

Он медленно поднял руку и дотронулся указательным пальцем до моего лба. Я закрыла глаза и приготовилась к временной отключке, но ничего не произошло. Просто легкое, нежное прикосновение — вот и все, что я почувствовала.

Я недоуменно сдвинула брови — неужели блокатор все-таки сработал? — а его рука уже пришла в движение: опустилась вниз, нарисовав невидимую линию от середины лба, через переносицу и до кончика носа.

Я встретилась с Ником глазами и поняла, что он с большим трудом сдерживает себя. Его лицо окаменело от напряжения, дыхание сбилось, а на лбу выступила вена, но при этом он показался мне красивее, чем когда либо.

Что он делает? Ужасное озарение кулаком ударило в грудь. Я резко подняла руку, собираясь оттолкнуть его, но он опередил меня, перехватив ладонь левой рукой.

С непривычки показалось, что искра прошила насквозь. Тело начало выгибаться; на доли секунды это выглядело так, словно я взялась рукой за оголенный провод, а затем все пропало. Я уменьшилась до размеров клетки, сама став искрой, стремительной стрелой пронзающей синапсы. Пронеслась по руке, минуя один за другим связи нейронов, и проникла в спинной мозг, а оттуда, через хитроумные переплетения нервных клеток, попала в собственную голову.

На короткое (1) мгновение я увидела себя со стороны, отбивающуюся от повалившего меня на пол Никеля, а потом картинки пошли в обратном направлении, как на перематываемой назад видео-пленке. Вот я стою перед Ником, дрожа от волнения, спиной вперед выхожу из комнаты, бегу по коридору. Поток мысле-образов убыстряется, и мне остается только выхватывать из него отдельные фрагменты. Я галопом проношусь по уровням Города, встречаюсь с кем-то, сплю, стою в темном московском проулке напротив посланцев Никеля, двигаюсь еще стремительней по воспоминаниям прошедшего года на Земле. Принимаю заказ в кафе, целуюсь с каким-то парнем, смеюсь, рыдаю, снова сплю, пока не начинаю видеть в этих фрагментах Набил и Никеля, снова и снова. Становится неуютно; вокруг начинает концентрироваться ощущение протеста. Ощущения, возникающего, когда в твой внутренний мир вторгаются посторонние, громко топают, шумят, трогают все без разбора грязными руками.

Я хочу закричать, и тут же понимаю, что не могу этого сделать — мешает нарастающая в груди боль. Только-только успев осознать ее, тут же забываю о ней, также как забываю о теле и о том, что ему нужно дышать.

Больше нет чувств, нет воспоминаний, нет необходимости в кислороде. Остаются только держащие меня руки, переплетенные пальцы, и тот горящий огнем участок кожи, где Ник касается лбом моего лба. Через них в меня непрерывно вливается ток, и он и есть тот самый кислород, которого я сейчас так жажду, и под действием которого я начинаю разрушаться.

Этот процесс необратим. Я истончаюсь, становясь невидимой, но теперь я больше не одна — за моей спиной начинают появляться люди. Я никогда не видела никого из них, их очень много, и они одеты в старинные одежды. Держась за руки, люди встают ряд за рядом, уводя в далекое прошлое.

Картинка дробиться и множиться; бесконечные ряды фигур блекнут и уменьшаются, превращаясь в золотые, соединенные друг с другом всплески точек. В этой реальности прошлое занимает всю Вселенную, оно так всеобъемлюще, что становится еще и будущим, и настоящим.

Остатки моей идентичности стремительно тают, разлетаясь вихрем элементарных частиц. То, что когда-то было мной, оказывается крошечным фрагментом, вплетенным в общую цепь. Цепь простирается вверх, вниз, в стороны, во всех направлениях одновременно… и это уже не цепь. Это сеть, в центре которой находится ОН. Она так огромна и древна, что по ней можно добраться куда угодно, в любой уголок белого света, разгадать любые тайны любой давности… Все зависит лишь от того, насколько далеко ОН решит по ней пройти.

Так насколько?..

Ответа на это я так и не узнала. В той, другой реальности, лежащей за пределами разыгрывающихся в моем мозгу образов, Никель отпустил меня. Вихрь образов в голове осел, словно его и не было, я пошатнулась, чуть не упав, а мой рот широко открылся:

— А-а-а! — Легкие судорожно вбирали в себя драгоценный воздух. Я наконец задышала, снова и снова делая глубокие вдохи и поражаясь, как это здорово и прекрасно — просто дышать.

Никеля не было. Когда и куда он ушел — вышел из комнаты или просто зашел в ванную — сил размышлять об этом не было. Опершись рукой о стену, я приводила дыхание в норму, прилагая максимум усилий, чтобы остаться на ногах.

Меня сотрясала крупная дрожь, перед глазами вращались темные пятна; я будто смотрела через закопченный калейдоскоп, сквозь мутно-серую мозаику которого пробивались яркие фрагменты окружающего мира.

Наконец, вытерев со лба холодный пот, я на трясущихся ногах дошла до кровати. Упала на нее и завернулась в одеяло, как в плотный согревающий кокон. В голове царил полный кавардак: эхо голосов, обрывки фраз, кусочки лиц и мест — шум постепенно затихал; я словно собирала себя по частям.

Обычно процесс чтения ощущается иначе. Не вызывает эмоций и изменений самочувствия, а главное — длится всего мгновение (2). Большинство людей даже не успевает догадаться, что произошло нечто большее, чем просто прикосновение.

Но сейчас руки Никеля воздействовали на меня совсем по-другому.

Что только что произошло, черт возьми?! За все время, проведенное в Набиле, со мной впервые случился такой сильный отходняк.

Я уже засыпала, когда до меня дошло.

Я так и не сняла блокатор. А Ник — не стал настаивать. И чуть не убил меня этим.

Еще немного, и я бы задохнулась.

______________________

1) Бесконечно малое, сравнимое со временем взаимодействия нейронов

2) Чтецу достаточно этого мгновения, чтобы заполучить "отпечаток" человека — мигом овладеть его языком, считать информацию коллективного бессознательного и историю рода: все те знания, которые помогут быстро приспособиться к новому миру.

На следующее утро было предпринято сразу несколько попыток проснуться. Попыток неубедительных, потому как каждый раз, когда я чувствовала, что спасительная пелена сна начинает рассеиваться, оголяя острые углы реальности, я переворачивалась на другой бок, крепче смыкала глаза и заставляла себя спать дальше.