Дочь княжеская. Книга 3 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 14

— Вы о себе говорите? — спросила Хрийз. — Вы ведь раньше были целителем! До того, как…

— Стихийным магам-хранителям Жизни прямо запрещено целительство до возраста в сто лет, — отрезал сТруви. — Нет, я был просто магом, но хватило и этого. У вас мои записи по Адалорви, Хрийзтема. Прочитайте уже до конца! Потом и поговорим.

Он открыл портал, — и хорошо, потому что у Хрийз уже отчетливо стучали зубы. Она замерзла так, как никогда в жизни еще не мерзла, и в тепле докторского кабинета ее начало трясти. От пережитого, от осознания собственной преступной глупости и от чего-то еще, чего она не могла определить. Каждый вдох казнил колющей болью.

В кабинете их ждали. Лилар и князь, собственной персоной. Еще и это… Хрийз тоскливо пожелала себе провалиться под пол, под воду нижних этажей клиники и дальше, под землю, чтобы уже наверняка.

— Как это понимать, Канч? — холодно спросил Бранислав.

— У двенадцати нянек дитя без ноги, руки и глаза, вот как, — ворчливо отозвался старый неумерший. — Дахар!

Дахар вздрогнула, кивнула. Мол, слышу…

— Объяснишь матери. Не здесь!

Дахар снова кивнула. Пошла к двери, Лилар, поколебавшись мгновение, отправилась следом.

Доктор сТруви достал из нижнего ящика плед, солнечно-зеленый, в косую, оранжевой строчкой, клетку, набросил Хрийз на плечи. Девушка тихо поблагодарила. Стало теплее, но, прямо скажем, ненамного. Холод скручивал болью, слезы ползли сами. Хрийз завернулась в плед вся, поджала ноги, закрыла глаза. С закрытыми глазами казалось теплее.

— Бранис, друг мой, вон в том шкафу — заварник и пакеты. Будь человеком, приготовь горячего. А я уже здесь, так и быть, кости свои гнилые устрою, отдохну от трудов праведных…

Скрипнуло, вздохнуло кресло, принимая в себя хозяина. Стукнула дверца шкафа, почти сразу же запахло счейгом, пряными травами, чем-то еще, неуловимым, но ощутимо магическим.

— Каплю поди стребуешь, старый кровосос? — с усмешкой осведомился князь.

— Каплей горю не поможешь, — отвечал сТруви. — Мне бы не каплю… Мне бы тебя на лавке разложить, как в старые добрые времена, да розгами по голому заду, — и внезапно перешел на старческий сварливый дребезжащий тон:- Почто за ребенком не смотришь, пустая твоя голова? Девонька-то наспела шустренькая, безголовенькая, вся в папеньку.

Они давно знают друг друга, поняла Хрийз. Так давно и так хорошо, что наедине, без посторонних ушей и глаз, позволяют себе плевать на разницу в статусах. И по меньшей мере две войны, пройденных вместе, у них за плечами: война с Небесным Краем и война с Третерумком…

— Держи, — в руках оказалась горячая кружка, истекавшая восхитительным запахом свежего счейга с добавлением каких-то трав и магии, странной, непонятной, но определенно не злой.

Окоченевшие пальцы заныли, вбирая тепло. Хрийз стала пить, обжигаясь, мелкими глотками. Понемногу начало отпускать…

— Не пора ли заканчивать забаву? — спросил сТруви. — Не пора ли готовить уютный чулан в одном из подземелий Высокого замка?

— Башню, — усмехнулся князь. — Знатных девиц полагается держать в неприступных башнях.

— Не надо! — пискнула Хрийз, обмирая в ужасе от этакой перспективы.

— Почему это? — удивился сТруви. — Я понимаю, можно играть в студентку морской школы, сколько душа пожелает, но в мирное время!

— Я не играю! — возмутилась Хрийз, стискивая пальцы на кружке.

Тонкий фарфор лопнул с жалобным стоном. Потекло по рукам горячее, мешаясь с кровью из порезов. Князь достал марлевое полотно из шкафчика, сел рядом, аккуратно промокнул порезы, и они затянулись, не оставив следа, кожа вновь стала целой и белой. Хрийз ткнулась Браниславу в плечо, но расплакаться не вышло, слез не было. Глаза жгло сухой болью, горло перехватывало и нечем было дышать, но слез не было.

— Рассказывай, дочь. Что натворила?

Ну-ка, держи, — в руках оказалась горячая кружка, нос со всхлипом сам втянул отменный запах свежего счейга, трав и магии. — Держи, держи. Пей. Станет легче.

Оледеневшие пальцы закололо болью. Хрийз даже не догадывалась, насколько замерзла, пока не отхлебнула горячего. Впечатление — будто вернулась в тепло, пробыв на ядреном морозе без перчаток и шапки не меньше часа.

— Ты же понимаешь, Бранис, что все это пора прекращать? — сердито высказал сТруви. — Морская школа и контракт с «Сияной» — это прекрасно, но игры закончились, идет война, за девочкой нужен надлежащий присмотр. Желательно, где- нибудь в чулане, под тройной защитой.

— В башне, — вздохнул князь. — Знатных девиц полагается держать в башнях…

— Не надо! — пискнула Хрийз в полном отчаянии.

Что ей делать в Высоком замке?! Одной. Там не будет ни учебы, ни Желана с Елью, да жизни там просто не будет; еще начнут этикету учить и этим… танцам бальным…

— Да? — спросил сТруви. — Почему бы это?

— Я… я… я… я больше не буду!

— Свежо предание, — хмыкнул старый неумерший. — Вот только верится с трудом.

Кружка внезапно лопнула, потекла по рукаву ароматная темно-розовая

обжигающая жидкость, смешиваясь с кровью из порезов. Князь бережно взял раненую руку, подул, и порез закрылся, как застежка-молния, раз — и не стало, белая кожа. Только боль еще жила, дергая нервы там, где мгновение назад торчал острый осколок.

— С-спасибо, — выдавила Хрийз, сердито всхлипывая.

От слез удержаться не получилось, и они текли противной солью по щекам.

— Девочке слишком много дано, — едко прокомментировал старый доктор. — Кроме мозгов. Вот здесь наблюдается прискорбный дефицит. А мама с папой вроде бы умные…

— Да? — невозмутимо спросил князь. — А я вот припоминаю одного мудрого, уважаемого мага, старейшего стихийника Третьего мира и, может быть, всей Империи. Которому понадобилось внезапно с Храмом Белодара в одиночку вопреки приказу и здравому смыслу…

— Это было давно! — хмуро отрезал сТруви.

— Еще скажи, что неправда, — посоветовал князь.

сТруви хмыкнул, но ничего не сказал. Все было понятно и так.

— Когда приходится приказывать тем, кто старше, опытнее и мудрее тебя, это всегда проблема, — сказал Бранислав. — Слишком высок риск, что тебя не послушают. И погибнут.

— С младшими все ровно то же самое, — буркнул старый неумерший, не желая сдаваться. — С тем же результатом.

В кабинете повисло многозначительное молчание. Хрийз смотрела на них обоих, широко раскрыв глаза. Им, князю и доктору, явно было что припомнить друг другу! Девушка подумала, что неплохо бы расспросить потом, что это была за история такая с Белодаром и Храмом. Канч сТруви и безрассудный поступок плохо совмещались друг с другом. «Я хочу это знать!»

— Если бы я хотел запереть свою дочь в чулане… или в башне… я забрал бы ее сразу, — заговорил Бранислав. — Но я провел ее по грани до стихийной инициации именно за тем, чтобы она сама могла принимать решения! Научить же решать за себя и других извне невозможно. Ошибки неизбежны.

— Неизбежны, — кивнул сТруви. — Но цена тех ошибок иногда бывает непомерной.

— Звана умерла? — тихо спросила Хрийз, не поднимая головы. — Да?

— Да, — сурово отрезал старый неумерший.

— Но я ведь… я… не хотела…

— Верю, что вы хотели как лучше. Но получилось отчего-то, как всегда.

— Раскол души — это техника магов Опоры, — задумчиво выговорил князь. — Это — знание, прежде всего. От кого ты могла получить такое знание, Хрийзтема?

— Я не знала, — беспомощно выговорила девушка. — Я просто подумала, что вот так будет лучше… что это — правильное решение…

— Может быть, ты прочла какую-нибудь книгу?

Подтекстом прозвучало «доберусь я до библиотекаря, взвоет не по-детски!» И Хрийз поспешно сказала:

— Только книгу аль-мастера Ясеня!

— Покажешь?

— Покажу, — твердо сказала Хрийз.

— Вряд ли там будет нечто подобное, — скептически сказал сТруви. — Мы с тобой оба знали Ясеня, Бранис. Маг Жизни… не стал бы он…

— Сихар как-то говорила, — тихо сказала девушка, — что маги Жизни умели… умели вытягивать из души чужеродные… образования. Магические раны, убивающие тело… их нельзя закрыть, пока не вынешь воткнувшийся в душу смертельный шип. Как у Гральнча Нагурна тогда клык костомары в плече застрял, вроде того. Целители тоже так могут, и делают, но у мага Жизни получается лучше намного. Вот я здесь подумала, что… все наоборот, инверсия такая, потому что Звана — неумершая.