Просто выжить (СИ) - Ром Полина - Страница 7

В оставшихся трех мешочках, самых маленьких — украшения и бусинки россыпью. Некоторые нанизаны на нитку по десять-пятнадцать штук. Это можно в работы вшивать.

Бусины все круглые, стеклянные. Цвета разные. А вот граненых нет. Дома Вера интересовалась всем, что связано с вышивкой, кружевом, бисером. Много читала и смотрела. Огранка камней появилась вроде бы в четырнадцатом веке. До этого только кабошоны были. Хотя, имеет ли смысл сравнивать Землю и этот мир — кто знает. Здесь все не так. Как то внезапно навалилась усталость. Вера быстро сложила стопки тканей в сундук, сверху небрежно кинула мешочки с бусами. Завтра будет день — будет время рассмотреть. На светящуюся доску накинула одну из простых туник. Её можно не убирать — понадобится на смену. Быстро улеглась — глаза уже сами закрывались.

— Ведь как странно, думаю я на русском, а говорю — непонятно, на каком… — Это была последняя связная мысль.

— Елинка, вставай. Да вставай, соня. Эко разоспалась — и петухов не слышишь.

— Я сейчас, сейчас… Ты не ругайся, Морна.

— Дак и не думала я ругаться-та. Известно — утренний сон самый сладкий. Но всё равно вставать пора.

Елина сладко потянулась. А-а-а-ах, хорошо то как!

Взяла выданную вчера ветошку и поскакала умываться. Туалет изрядно подпортил настроение — выгребная яма в кустах. Хорошо хоть, за забором, а не во дворе. Вот летом то вонища будет. Дошла до водопада, скинула тунику, выдохнула — и прямо под прохладные струи. Выскочила мигом, растерлась до красна. Кто тут спать хотел, какой уж после холодного душа сон. Но счастье прямо распирало с утра — нигде ничего не болит, не ноют суставы, видит она — ну, наверное, как орел горный! Рассмеявшись собственным мыслям вернулась в дом. Творог на столе, глечик маленький снятых сливок, и, поменьше — с мёдом горшочек.

— Молоко будешь или чай?

— Что дашь, то и буду.

— Ну, давай молока попьем. С чаем-та засиживаться некогда.

— Морна, а здесь есть где-то высокое место?

— Это какое такое — высокое?

— Ну, что бы сверху деревню то оглядеть. Я ведь даже не представляю, как что выглядит, где что находится.

— Ой, ну чисто — новорожденная. Ну, ничо, ничо… Зайдем сперва на водопад то, посмотришь. Все оттуда видно, я тебе и расскажу заодно. Ешь давай, день то идёт.

Посуду Елина вымыла сама, тщательно натирая мешочком с мыльнянкой. Поставила сохнуть на деревянную решетку.

Морна в это время снесла варево поросятам.

— Готова? На вот, подпояшься. — Морна протягивала сложеный в двое длинный кусок веревки.

— А это зачем такое?

— Дак на обратном пути я траву домой понесу, сушить определю, а ты к луже сходишь, веток пособираешь. Они ведь мокрые будут — пока то еще просохнут, дак наши-та сухие к тому времени уже и кончатся. Это завсегда надо заранее собирать. А в руках тебе несподручно таскать веревку-та. А на поясе — в самый раз и будет. Ну, пойдём уже.

Вышли не в ту калитку, через которую ходили к водопаду. В кустах нашлась еще одна неприметная плетенка. Тропки почти не было видно в траве — совсем редко сюда ходили. Дошли до речушки узенькой, по бревну старому перебрались на другой берег и, забирая все время в верх и влево двинулись по траве, потом по камням. Шли минут тридцать и вышли аккурат на площадку возле водопада.

Елина еле отдышалась — больно крутой подъём.

— Ну вот, Еля, смотри, где чево есть.

Зрелище было потрясающее. Примерно в километре, в той стороне, куда ручей тёк — море. Огромное ласковое море.

Горы вокруг старые, невысокие, вершины сглажены. С водопада кажется — просто бугры высокие. И не горы, так, холмы.

На ближайшем холме и стоял Елинкин дом. Макушка у холма как срезаная, вот на этом кругляке все хозяйство и ютилось.

Поближе к морю раскинулся поселок. Большой довольно. Три улицы, домов как бы не сто. Ну, или около того. В центре поселка — небольшая площадь, там чем-то торгуют, видно маленький ряд базарный и люди ходят.

— Вон тот дом, самый справный — это старосты и есть. Аж два этажа, как в городе. Ну, у Телепа семья большая и хозяин он крепкий. Всю семью в кулаке держит.

— Морна, а почему мы не в селе живем, а так на отшибе?

— Дак родители твои тута кусок земли сторговали. Оно, конечно, тута — дешевле. Но земли мало. Сама видишь — что кустом огорожено — всё и есть. Дальше только осыпи, там, окромя травы сорной — ничо расти не будет. Эта земля — баронская. Сказывают, барон не больно богатый, а селиться на отшибе никто не желал, дак он и рад был продать. В деревне то земельки не больно много.

И правда. Огороды были не самые большие. Так, на вскидку — соток по пятнадцать-двадцать. У некоторых и еще меньше. Деревьев цветущих было мало. Похоже, фрукты здесь не сильно уважают. Или просто нет места под них.

— Морна, а с чего живут местные?

— Кто как обустроился. Кто с огорода и моря. Но справные лодки не у всех есть. Вара то свою от батьки в наследство получил, дак у него — справная, с парусом даже. Но он второй сын. Дом и большая лОдья старшему отошли. А батька у него крепкий был. Людей нанимал, на Торг ходил кажну седьмицу, а то и два раза в седьмицу, семью сытно кормил. Как и твой батька — по осени в воду попал, но здоровущий был, хоть и кашлял сильно, а еще чуть не год прожил. Море — оно такое, строго спрашивает. Кто пожадничает или там с голоду осенью выйдет — те долго не живут. У кого коровы есть — молоком, творогом торгуют. Тоже жить можно. А больше — овец держат. Там, за горушкой, за селом — пастбища хорошие. Расти там ничо особо не будет, пробовали — камней больно много, а трава — хорошая. Вот шерсть стригут и возят в город.

— В Кроун?

— Да ты чё, девка, насмешила прям. Кто жа в этаку даль повезет-та? В баронский город возят. День пути от нас — Варус называется. Там народу-та тьма, и купцы к зиме приезжают на торги за шерстью. Ну, мы там докупаем чего из еды надо или струмент какой по хозяйству. Я в Кроуне-та один раз была, до замужества ещё. Ну, болтать некогда долго-та, потом как нито расскажу. А ты смотри и запоминай. Вон видишь, как бы такое углубление водой на берегу? Ну, вот где камень огроменный торчит из воды? Видишь, тама вся вода покрыта ветками да сучьями? Иные даже с листьями есть. Это гдесь берег подмывает течением. И чего там намоет — всё сюдой приносит. Вот тама и нужно собирать. Будешь брать, чо унести сможешь. Иной раз повезет, целы деревья бывают. С собой нужно уголёк брать — пометку поставишь, кружок, а в нём, в кружке — три точки. Это нашей семьи знак такой. Потом мужики наши притащат. Ну, селяне еще кустарник ломают, но я не люблю его жечь — больно дым вонючий. Хотя, конечно, растёт быстро и горит хорошо, жар долго держит. Ну, насмотрелась? Пойдем ужо, скоро полдень, а ещё ничо не делали.

Спускаться пришлось практически до самого дома. Там по еле заметной тропке Морна вывела к ложбине между двумя холмами.

— Вот эта смотри, Еля, чайна травка. Вот которая с красным цветком — ту и бери, она душистее. А у которой цветков нет на макушке — ту не трожь. Цветёт она почитай всё лето, как цвет появится — тогда и соберём. Да с корнем то не дергай, аккуратнее бери.

Траву собрали быстро, кучка на холстине расстеленой была почти до колена Елине.

— Ну и будя, эк зажадничали сегодня. Ну, другу неделю можно не ходить будет.

Морна увязала траву в большой узел и вскинула на плечо.

— Пойдешь ли за дровами-та? Не забоишься?

— Да нет, чего боятся. Я тропинку видела, как дойти домой — поняла. Ты иди, я скоренько сбегаю и приду тебе помогать.

Дорога с холма вниз времени заняла немного, дышалось легко и Елину просто переполняло ощущение собственого здоровья, силы, бодрости. По берегу этой гигантской лужи бродили двое подростков. Елина чуть оробела. Вдруг подойдут и что-то спросят или скажут. Но никакого интереса мальчишки к ней не испытывали. Шустро выкидывали на берег ветки, играли немного, о чем то говорили или спорили, но всё — между собой. Дождавшись, когда ветки чуть обдуло ветром утянули их веревкой в плотный тюк и заспорили, кто понесет. Но спор решили мирно, без драки. Тот что повыше взвалил тюк на спину и сказал