Мы - драконы + Бонус (СИ) - Тоцка Тала - Страница 26

— И любовник твой здесь, — едко молвила амира и взмахом руки указала Расселу на выход. Выжидающе взглянула на гвардейцев, те вышли и закрыли дверь, застыв по обе стороны немым караулом.

— Догадываешься, зачем я здесь? — Алентайна прошлась чуть ли не по ногами Тоны, взмахнув юбками. — Или мне все же стоит объяснить?

— Откуда же мне знать, ваше величество, — просто ответила та, не двинувшись с места. — А вы уж как вам угодно будет смотрите, говорить со мной или не говорить.

— Ты права, — амира подошла к ней и приподняла за подбородок, брезгливо прикасаясь затянутой в перчатке рукой, — я могу просто приказать бросить тебя в подземелье.

— Как будет угодно вашему величеству, — смиренно повторила Тона.

Она знала, что это пустые угрозы, не посмеет Алентайна за спиной у Эррегора отправить ее в темницу, да и королю Сагидару вряд ли понравится, что над подданными геронской короны в Сиридане вершится самосуд.

Но Тона испытывала чувство глубочайшей вины перед женой своего возлюбленного, она не должна была уступать амиру и здесь Алентайна была во всем права. Потому и молчала Тона, опустив голову и глядя в пол, как провинившийся подмастерье, испортивший работу наставника.

— Что ж ты, травница, едва из-под одного выбралась, тут же под другого стелешься? — амира бросалась словами, как плетьями хлестала. — Неужто мой супруг так неразборчив стал, что даже шлюх себе выбирает подержанных? Или ему уже все равно?

Тона вскинула голову, ее губы задрожали от обиды, но не за себя, за Эррегора.

— Меня вы можете оскорблять сколько угодно, ваше величество, но ваш супруг достойный человек, негоже так чернить его перед подданными. Вы его жена, как вы можете так о нем говорить?

Амира воззрилась на нее так, словно это вдруг заговорила тахта, стоящая в углу под стеной.

— И ты смеешь мне перечить? Ты, которая спишь и видишь, как лечь под моего мужа, ты, которая подмешала ему проклятого приворотного зелья и теперь он мечется как одержимый, даже во сне тебя зовет…

Они обе вперились друг в друга горящими взглядами: Тона в изумлении, а Алентайна в ярости, с опозданием сообразив, что вышла из себя и сболтнула лишнего. Она смотрела на Тону, ее ноздри раздувались, как у взбесившегося морава и казалось, она сейчас бросится на соперницу с кулаками.

Наконец, амира совладала с собой, выпрямила спину, вскинула царствено посаженную голову и с презрением, сочившимся из каждого слова, сказала:

— С наступлением рассвета чтобы духу твоего здесь не было. Ни тебя, ни любовника, ни дочурки твоей уродливой. Убирайся подальше с моих глаз и не вздумай появляться в Сиридане, иначе тебе конец.

Алентайна покинула комнату, а Тона так и осталась стоять посередине, уронив руки и пытаясь унять сердечную боль, что разбередили слова супруги Эррегора. Он думает о ней, он зовет ее по ночам, Пресветлая Матерь, как все это вынести…

Дверь открылась и в нее просунулась голова Северина.

— Ушла? Ну, слава Небесному Богу! Что ей нужно было от тебя, Тона?

— Она считает, что я приворожила амира приворотным зельем, — грустно ответила та.

— А ты приворожила?

— Нет такого зелья, Рас, все это дурь и небылицы. Магией да, можно, и то черной. Нехорошее это дело, Рассел, чувствами людей играть, даже Эзара не берется за такое, хоть полжизни ей предложи. Но знаешь, что? Может и не все я видела на своем веку, но душ людских немало перевидала. И вот что скажу тебе, девин, такой черной души, как у амиры Алентайны, я еще ни у кого не встречала.

***

Они выехали чуть свет, заспанная Ивейна долго не могла понять, откуда такая спешка, а в карете просто улеглась матери на колени и уснула. Рассел летел на мораве рядом с каретой и размышлял над словами Тоны. Все это казалось ему невероятным, но она так упорно стояла на своем, так верила в свои догадки, что Рассел и сам невольно проникся и начал подмечать некоторые странности в поведении птиц и самой Иви.

Если это правда и Ивейна на самом деле драконья принцесса, то и все загадки с ее илламой отпадают сами собой. Потому и ценились дороже всего в Андалурсии дочери драконов, что сами они драконьей ипостаси не имели, но их иллама способна была напитать огненной силой весь свой род.

Теперь рождались дочери у Огнедышащих все реже и реже. Последними были сестры Миррель и Алентайна из рода Ольвиер, одну из них и приглядел себе в жены великий амир. Родила ему жена целых троих сыновей, двое из которых уже успели обратиться и могли выдыхать огонь. А потом не выдержала положенного между родами срока и родила девочку, сильная получилась у них амирана, все силы забрала у матери, истаяла Миррель как восковая свеча…

Тона так и не сказала Расселу, что хотела от нее Алентайна, но он и без слов понял. Передал королю Сагидару послание, что отправился к дому Верон, чтобы провести еще одно изыскание, а самому захотелось взглянуть на корзину, о которой говорила Тона, а вдруг стрельнет у него в голове и он вспомнит хоть что-то из своей прошлой жизни. Не давало покоя прошлое мэтру Северину, пусть и минуло уже шестнадцать лет…

И еще одна мысль не давала покоя девину. Если Тона права и Ивейна с ее орланами — это амираны Болигарды, заколдованные при помощи черной магии, то как долго проживет на свете Рассел Северин после того, как впутается в это черное дело?

Орланы встретили их уже на подступах к дому и пристроились по краям к карете. Рассел теперь подмечал каждую мелочь, стараясь найти подтверждение словам травницы. На первый взгляд птицы как птицы, только очень крупные, размером почти с небольшого морава, и грудные клетки у них слишком широкие. А с другой стороны, кто ж их видел вживую, этих орланов? Водились они только у Пиковых Скал, а там Расселу бывать не приходилось.

Но одно он точно знал, в их присутствии делалось ему совсем не по себе и он не мог так свободно гладить их и чесать им перья как Иви или вот нынешний их амиран Дастиан Болигард. А о том, чтобы веником или полотенцем огреть, как Тона, и речи быть не могло.

И еще одну странность заметил девин, орланы никогда не пересекали границ Героны. Как в Леарну лететь, так пожалуйста, а в Сиридан и носа, то есть клюва не показывали. Чего-то опасались или избегали кого?

Рассел отвел моравов в стойло и вернулся во двор. Ивейна скрылась в доме, а Тона, прижав руки к груди, о чем-то беседовала с самым мелким орланом, Севи. Старшие сидели рядом на изгороди и со стороны, казалось, внимательно следят за разговором. Рассел подошел ближе.

— Вы уж простите меня, ваше высочество, что отходила вас тогда веником, когда вы целое кольцо колбасы из подпола утащили, — говорила полушепотом Тона, оглядываясь по сторонам. Птица смотрела на нее, склонив на бок голову, и не шевелилась. — И тогда, когда я за вами до самого леса гналась с полотенцем, так вы же все пироги с требухой сожрали, что я на три дня напекла!

Орлан отвернулся и встал к Тоне боком.

— Зато помните, как я вам всю мелкую рыбу скормила и братьям вашим ни рыбинки не оставила, потому что вы меньше, вам сил надо набираться? — пока Тона говорила, орлан начал потихоньку подбираться к ней, смешно переставляя когтистые лапы. — И блинчиками вас всегда угощала, а хотите, сейчас напеку, ваши любимые, с еленикой, целое блюдо, а? И сливками сладкими полью так, как вы любите?

Севи добрался до Тоны, выгнул шею и осторожно прислонил голову к фартуку, который та успела повязать. Тона пригладила торчащий хохолок.

— Ну вот и славно, вот и помирились. Пойду теперь еленику собирать, а вы, мальчики, давайте за мной.

Севи посеменил за травницей, Рассел смотрел во все глаза. А когда вдогонку и два больших орлана сорвались и понеслись в сад, тоже не выдержал и вслед за ними побежал. И остолбенел. Птицы срывали еленику и сбрасывали Тоне в большое ведерко, а та пальцем указывала, на какой ветке плоды сочнее и крупнее.

— Тона, а раньше ты не могла догадаться? — протирая глаза, спросил возмущенный девин. Та обернулась к Расселу и развела руками.