Падение полумесяца (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 20

И обстановка этому ничуть не препятствовала. Османской империи не было дела до строптивого вассала, Баязиду II самому бы на троне удержаться и удержать империю от развала. Литва с Польшей? Ослаблены поражением и вынуждены опасаться новой войны, теперь уже с Русским царством, имеющим претензии не немалую часть литовских земель. Ну а само Русское царство… вот тут и таилось то, что ещё не было до конца осуществлено послом Италии на Руси.

Дело в том, что Иван III не брезговал заключать союзы даже с теми, кто ну никак не являлся другом Русского царства. В частности, с Крымским ханством. Не раздумывал и насчёт возможности натравить таково вот дурнопахнущего союзника на те русские земли, которые уже давно находились под властью Литвы. Другое дело — совместные действия против Большой Орды, но если б они были одни, без того разорения южнорусских земель, во время которого в Крым были угнаны многие тысячи пленников, которые и продавались потом на всех невольничьих рынках сперва Крымского ханства, а потом и иных магометанских стран. Подобное… запомнилось и оставило дурной след.

Самого Франческо Галсеран де Льорис и де Борха это слабо волновало, но вот приказы короля были недвусмысленны — всеми силами содействовать разрыву союза Русского царства и Крымского ханства. Вместе с тем Чезаре Борджиа понимал давность и прочность союза между Иваном Васильевичем и Менглы-Гиреем, а потому время на достижение цели не очень тои ограничивалось. И, само собой, сперва основные силы посольства были приложены к решению проблемы Палеологов. Зато теперь, когда Срофья и остальные вынуждены были бежать, потеряв не только положение, но и немало сторонников, пришло время решать и крымский вопрос.

Никогда не прикладывать все усилия лишь в одной точке — это было одним из принципов, которыми руководствовались Борджиа в своих интригах. Вот и сейчас, вбивая клинья между Русью и Крымом, действия велись в нескольких местах, лишь одним из которых была Москва и находящийся в ней Франческо Борджиа.

Находящиеся в Османской империи люди нашептали в нужные уши слова о том, что в Риме, договариваясь с Москвой о пока что торговом союзе с возможностью развития оного в более тесный, намекнули царю о том, что не возражают и, более того, всячески поддерживают его стремление поглотить Казанское ханство, остатки Большой Орды, Астрахань, а также… Крым. Дескать, если Иван Васильевич двинет свои войска туда, то непременно получит поддержку не только Италии, но и многих других стран. Равно как и обещания безопасности на западном порубежье Руси. Естественно, подобное дошло до ушей Баязида II, который, будучи и без того изрядно обеспокоенным понесёнными в войне потерями, предупредил своего пусть строптивого, но все же полезного и нужного вассала в Крыму.

Само предупреждение — опять же пустые слова. Но к словам было что добавить. Борджиа знали, по каким именно больным местам бить и с какой силой это лучше всего делать. И в какое время тоже! Немало крымских татар то тем или иным делам находились в Москве и иных русских городах. И среди них хватало тех, кто участвовал в набегах на Киев и иные южнорусские города, находящиеся сейчас под властью великого князя Литовского. А в посольстве короля Италии хватало мастеров своего дела, умеющих убивать быстро, незаметно и так. как требует обстановка. Вот и случился массовый падеж крымчаков, причём в большинстве своём вовсе не от ядов, которые способны вызвать подозрения о причастности Борджиа. О нет, причины смертей были совсем-совсем иными! Свистнувший из переулка арбалетный болт, вонзающийся в горло любителю насиловать, а потом продавать юных русских девиц. «Чеснок» и «волчьи ямы» на казалось бы безопасной дороге и последующая засада с уничтожением всех способных что-либо сказать, куда попал едущий из Москвы в Касимов с большим сопровождением из единоверцев и одного с ним народа другой крымчак, похвалявшийся, как хорошо и много он награбил в тех самых набегах, как легко и приятно было рубить бегущих крестьян. Взорвавшийся в корабельном трюме бочонок с порохом, причём посреди реки, когда ещё один подобный отплывал по Дону вниз, в родные крымские края.

Смерти как смерти, мало ли что случается. Так? Отнюдь! Просто сразу после этих смертей в нужных местах появлялись берестяные грамотки, на коих сразу на нескольких языках было написано, кто убит и за какие прегрешения. Вот это уже способно было вызвать серьёзное беспокойство, как только дошло до ушей Менглы-Гирея. Не само по себе, но вкупе с тем, что наследником Ивана III стал не понятный и предсказуемый царевич Василий, а Внук Ивана Васильевича и сын Елены Волошанки Дмитрий. Сам по себе этот отрок четырнадцати лет ещё не стал полностью взрослым и способным иметь собственное мнение, зато стремления как его матери, так и приближённых к Волошанке людей было хорошо известно. Патрикеевы, Курицыны, Ряполовские, иные — все они откровенно тяготились союзом Руси и Крыма, считая оный если и полезным ранее, то принесшим и множество хлопот. А тут цепь убийств, которые вовсе не собирались прекращаться. Менглы-Гирею было о чём призадуматься! Одно к другому, а там цепляется и третье…

Он и задумывался. Насчёт того, что «а не отправиться ли в очередной набег уже на московские земли»? Не сразу, не просто по воле Аллаха, а лишь когда Русь окажется ослабленной, не готовой отразить удар с южных рубежей. И точно не при царствовании Ивана III, поскольку понимал, что даже союз с такими вот неожиданностями для Крыма слишком важен. Особенно с сохраняющейся угрозой от хана Большой Орды Шейх-Ахмеда.

Котёл с адским варевом, которое столь любили замешивать Борджиа, закипел и тут, в русских землях. И их посланник родной крови Франческо Галсеран де Льорис и де Борха, был этим чрезвычайно доволен. Подбрасывать туда специй поострее, не забывать подкладывать свежие поленья — тогда всё будет как надо, а союзу Москвы и Крыма жить самое долгое до смерти Ивана III и ещё, быть может, несколькими месяцами после неё. Ибо не подобает христианским государям союзничать с маврами, османами и прочими магометанскими правителями. И уж особенно не стоит пользоваться их войсками, чтобы натравливать на своих соседей. Это уж и вовсе негоже! Не союзы, а завоевания. Вот когда тут, на Москве, это полностью осознают — тогда Рим с охотой посоветует, а может и делом поможет. Всё ж Крымское ханство опасно не только для Руси и Литвы с Польшей, но и для прочих. Особенно если запустить очередную болезнь, дать родиться новой «османской империи». Было уже в прошлом, а значит нельзя вновь совершать схожую ошибку.

Стук в дверь и… ввалившийся в комнату Павел Астафьев, задыхающийся от быстрого бега, с доносящимся запахом лошадиного и человеческого пота.

— Царь Иван… Васильевич… Только что нашли в опочивальне… Уже холодный. Во сне отошёл.

Выдавив из себя эти слова, бывший боярский сын родом из Вереи, а ныне рыцарь Ордена Храма устало осел на лавку. В ногах сил явно оставалось немного. а вот глаза смотрели на посла испытующе, ожидая ответных слов. И они не заставили себя ждать

— Гонцов всем! Патрикеевым. Ряполовским, Курицыным.

— Они… уже знают.

— Не о смерти, Павел. О нужде встретиться. Если что начнётся, то сейчас. Софьи и других Палеологов больше нет на Руси, но сторонники то остались. И церковь местная, она попробует вернуть утраченное. Елене и Дмитрию, наследнику, а теперь государю, понадобится вся поддержка, которую им смогут оказать.

— Тогда нужны гонцы к иным послам. Европейским.

— Позаботься. И позови Захарова с Мальгани. Нужно спешно обдумать, как дело будем делать. И письмо Его Величеству надобно срочно писать. Но этим я сам займусь.

Пересилив себя, Астафьев поднялся с лавки и, всё ещё слегка пошатываясь, покинул комнату. Дел у него хватало, да и самому послу предстояло изрядно потрудиться. Смерть любого из государей, она почти всегда приходит неожиданно, даже если признаки её приближения присутствовали в изобилии. Вот и сейчас… Да, Франческо Галсеран де Льорис и де Борха ожидал скорой смены на русском престоле, но она всё равно оказалась внезапной. Что ж, случившегося не изменить, прошлого не вернуть. Оставалось лишь действовать, благо, как именно поступать, он уже имел представление.