Контрабандист Сталина 4 (СИ) - Беличенко Константин - Страница 13

– Да поймите же вы. За ту цену, которую сейчас дают нам мексиканцы в Европе можно купить намного более лучшие корабли – мне пришлось выдержать спор с главой советской делегации Михаилом Сергеичем, доказывая продажу судов. Особенно его сильно возмущала, по политическим мотивам, продажа грузо-пассажирского парохода "Ленин", бывший "Симбирскъ".

– Мы же договаривались на полное возвращение судов. А вы уже половину потеряли – возмущался советский представитель.

– Не хотите продавать, поведёте их сами. И потом сами же будете отвечать за убытки. Я себе в убыток работать не буду – припечатал ладонью по столу.

– Вас капиталистов только прибыли и интересуют – фыркнул, уходя Михаил Сергеевич.

Ну и чёрт с ним. Как наметил, так и буду делать. Зато теперь почти моряков в экипажи нанимать не надо. Лишь немного кочегаров и матросов.

Пока советские представители занимались своими делами с обменом и скотом, я занимался своими. Правда не удержался и сделал маленькую пакость Михаилу Сергеевичу приказав грузить крупный рогатый скот только на советские суда. Мулов и ослов на "Ильича", на "Пестеля" лошадей, а на "Теодор Нетте" коров. Если раньше я хотел привлечь к этому делу и "Огни Смирны", то потом передумал. Какого чёрта я буду превращать свой пароход в хлев для чужого скота? Плюс ещё надо следить за этими животными. Вот пусть сами и смотрят.

Я же воспользовался рекомендациями Вегаса, стал закупать высококачественный хлопок, текстиль, кофе, какао-бабы, другие разные бобы, маис и специи. Кроме этого здесь оказались очень неплохие изделия из стекла. Всё это действительно стоило тут сейчас очень дёшево. Поэтому пароходы, которые я вызывал по мере надобности, старался грузить по полной. Благо денег после продаже пароходов и своих личных хватило.

Для себя и в подарок прихватил очень искусные изделия из чёрной глины и другой керамики. Уж очень они были своеобразными. Прикупил и несколько ярких и очень оригинальных магических картин индейцев Уичоли и статуэток из мексиканского обсидиана. Я думаю, племянница от них будет в восторге.

Наконец чуть меньше месяца нахождения в Мексике, мой уменьшенный караван отправился в Европу.

" Всё это конечно хорошо, но как-то это тут всё не быстро, что мне и не нравиться" – признался я сам себе. Пока шли обратно в голове всё крутилась мысль про новых флибустьеров. Надо поговорить об этом с Кутеповым. Всё равно белоэмигранты от меня так просто не отстанут. Надо им дать цель, а заодно и получить прибыль мне. После небольшого раздумья я направил караван в Сен-Назер и долго по дороге распределяю груз. А действительность оказалась несколько другой.

В это же время в Кремле.

Накануне женского праздника 8 марта в честь памяти женщин в петроградской демонстрации отмечающегося с 1921 года, рассматривали дело Филиппа Исаевича Голощёкина. (настоящие имя и отчество Шая Ицикович). Дело было посвящено его деятельности в Казахстане. Зимой 1927–1928 годов власти столкнулись с серьезным продовольственным кризисом. В начале мая 1928 года ЦК ВКП(б) издаёт директиву разрешающую использовать чрезвычайные меры. Но, уже опомнившись летом, издаёт другую директиву о строгом учёте поголовья крупного рогатого скота. Вторая директива, по словам Голощёкина на места так и не поступила. В результате было выселено 657 семей баев-полуфеодалов, у которых было изъято 150 тысяч голов крупного рогатого скота. Это привело к восстанию в казахских степях и ещё сильнейшему распространению басмачества. А ведь следующим районом коллективизации должна стать Калмыкия.

В Кремле были сильно напуганы. Осенние восстание на Украине показало, что и внутри партии много скрытых врагов, и власть держится буквально "на волоске". А сейчас надо было найти "стрелочника". Нужно же кого-то обвинить в сложившейся ситуации в Казахстане, да заодно и во всей Средней Азии. Внутриполитическая борьба группировок не прекращалась ни на минуту. Пока на эту роль "стрелочника" отводили Голощёкина, уже и из-за того что часть конфискованного скота была просто разворована.

– Как нам не тяжело товарищи, но надо искать и другие методы, чтобы выполнить продовольственную программу и бюджет. Плюс нужно чем-то заплатить по кредитам – Сталин.

– Да товарищи. Мне удалось договориться на отсрочку из-за восстания, но долго это продолжаться не может – поддержал Сталина Рыков.

– Так же нам крайне необходимо признания САСШ СССР. А они требуют погашения царских долгов – Томский.

– Из-за непризнания мы не можем нормально покупать оборудование для нашей индустриализации – дополнил Томского Сталин.

Как не убеждали Сталин, Рыков и Томский своих товарищей быть очень внимательными на местах и не допускать перегибов, они остались в меньшинстве. Даже безоговорочно поддерживающий Сталина Ворошилов, а Рыкова Бухарин и те проголосовали против их предложений. Было решено и дальше вести непримиримую борьбу со степными феодалами и эксплуататорами трудового народа.[7]

Сейчас же в праздник 8 марта 1929 года Сталин выступил с поздравительной речью. Там же вынужденно произнес и свою знаменательную фразу "кадры решают всё, а не кобылы и машины", что стало на 6 лет раньше. Разговоры с греком не прошли для него впустую. Сейчас он намного раньше понял, что со многими товарищами с кем делал революцию ему не по пути. Они не хотели, да и не могли работать. А отнять и поделить, уже было практически нечего. А что осталось, приходилось выбивать с военными действиями и бороться с последующими восстаниями.

Во Франции продолжался политический кризис. Цены, особенно на питание стали расти, и народ принялся запасаться продуктами, особенно долгого хранения. А тут ещё и весна, когда свои местные запасы в основном подъели. Все компании принялись искать поставщиков продуктов. Ну а тут я с пароходами полными груза, да плюс и действующее с нового года правило про ввоз товара.

Но сначала я договорился с местным фермером о двухнедельном выпасе скота. В Марселе на моём ранчо у меня ещё ничего не готово и мучатся с погрузкой – разгрузкой нет никакого желания. А тут за кукурузу и другие бобовые мы смогли договориться.

Рады были мне и в судостроительной компании "Ателье э шантье дю Авр", получив от меня опять большие заказы. Я решил, что перерос маленькие пароходы и пора покупать более крупные. Обсудили с ними мексиканский и французский армейский заказ. Оказывается, они уже сговорились с верфью Арсенала Лорьяна и вместе пролоббировали перестройку эсминцев серии "Ягуар" и "Л’Адруа".

– И в чём суть? Вы же и так собрались их переделывать? – не понял я.

– А в том, что уже поступила заявка с Южной Америки на такие эсминцы с большой дальностью хода и экономностью. Решено переделать "Ягуары" и выставить их на продажу.

– Но правительство же хотело направить их в колонии?

– Туда будут направленны модернизированные "Л’Адруа", их всё-таки у нас большая серия.

– То есть вы сговорились и пробили дополнительные заказы для верфей – наконец понял я.

– Ну, надо пользоваться моментом пока в Париже все согласны – засмеялся Вильдье.

Похоже, военные промышленники стали наседать на президента и добились своего. Раз его противник Пуанкаре стал раздавать обещания военным, то и ми пришлось уступить. Ну что же очень хорошо.

Наконец закончив дела в Сен-Назере, я захватив капитана Васильева отправился в Париж. На "Одиссеи" я сделал частичную смену экипажа. Поменял большей частью русский экипаж. Командовать там теперь будет грек Василиос Спанидис, выходец из малоазиатских колоний с большим опытом. Самого Васильева, хоть он и обижался я забрал в Париж. Поставил конкретную задачу устроить мне встречу с Кутеповым и другими влиятельными русскими военными начальниками, проживающими в Париже. Временно забрал и капитана Франсуа Фурнье, которого я с моим адвокатом направляю в Англию на верфь. Хочу заказать ещё пару таких пароходов как "Тифон", но чуть изменить конструкцию. Мне нужны не только угольщики, но универсальные сухогрузы.