Две столицы (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 38

— Я слышал как сам Орлов говорил Христенеку, что это дочка Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, княжна Тараканова. И дескать, хочет она трон матери себе вернуть через помощь эскадры графа, что в Ливорно стоит.

Маруся всплеснула руками и громким шёпотом произнесла.

— А Петр Федорович как же? Она же и его получается трона лишить хочет.

Прошка почесал голову.

— Ну авось как то договорятся. Может он на ней женится — засмеялся лакей — Родство то далекое.

— А Катерина то как же? — удивилась Маруся. — Она же жена венчанная Петру Федоровичу?

— Тьфу ты! Дура! — Воскликнул Прохор. — Да он ежели поймает её то или казнит или в монастырь на вечное покаяние определит. Не бывать ей больше царицей. А ему то царевна нужна по всякому. А дочка Елизаветы самый лучший случай к тому.

Прохор в горячке даже забыл уже, что идею поженить царя и принцессу выдумал только что. Уж больно эта мысль ему показалась красивой и как солнечным теплом душу согрела. Он закончил одеваться и, напевая себе под нос с ужасным акцентом итальянскую песенку, поспешил к покоям графа.

Через два дня Прошка уже не был так весел и солнце его мыслей скрылось в грозовом облаке предчувствия беды. Он услышал распоряжения, которые Орлов отдавал своему адъютанту Христенеку по подготовке судов эскадры для похода в Питербурх. Но самое страшное, он услышал про ловушку, что готовится для царевны.

Слуга метался и не знал, что ему делать. Как упредупредить девушку? Поверит ли она ему? Орлов очень хитрая бестия. Голову принцессе и её ближним он уже задурил. Чего только пачка фальшивых писем о готовящемся заговоре против Екатерины стоит. Он сам, своей рукой одно из них писал под диктовку графа.

Поздно ночью в комнатке Прохор поделился с Марусей своей болью и страхом.

— Ой лышенько! — всплеснула руками Маруся. — Погубит Ирод дочку то царскую. Отвезет он её к немке проклятой и сгинет голубушка то в темнице, света белого не видя.

Прохор сжал кулаки и зарычал:

— Хватит. Не ной.

Он встал и заходил по маленькой комнатке. Четыре шага в одну сторону, четыре обратно. Потом остановился у образа в углу комнатки и перекрестился.

— Возьму грех на душу. Давно уж хотел порешить Ирода, да то во мне обида да гордыня говорила, а это грех смертный. Но нынче не для себя душу гублю, а для всего люда русского.

Он ещё раз перекрестился и повернулся к опешевшей Марусе.

— Готовься. Через час будем уходить. Собери вещи, но много не бери. Меня не жди. За каретным сараем вдоль стены лежит лесенка. Лезь по ней через забор и жди уже там. К калиткам соваться нам нельзя. Там сербы Христенека на страже стоят. Если суматоха в доме поднимется то уходи за околицу к той траттории куда мы уговаривались. Вот тебе все мои деньги.

Он протянул мешочек с монетами девушке. Маруся закивала и побежала собираться. А сам Прохор ещё раз помолившись у образа, задул свечку и положил иконку за пазуху. После чего он отправился на кухню и взял нож для колки льда. Длинное и тонкое стальное шило на простой круглой деревянной рукоятки очень понравилось Прохору и он уже не раз представлял как вгонит его в сердце ненавистного хозяина.

Спрятав оружие в рукаве, он пошел в сторону покоев графа. В холле первого этажа сидел у камина охранник и курил трубку, пуская дым в каминный зев. Он равнодушно скользнул взглядом по слуге и продолжил свое занятие.

Дверь в спальню графа была не заперта. Окна были раскрыты и ветерок колыхал тонкие кружевные занавески. Прохор выглянул в окно и окинул двор взглядом. Из этого окна вполне можно было выскочить на черепичную крышу пристройки, потом спрыгнуть во двор и бегом наискось к сараю. Но хотелось все сделать тихо.

Орлов лежал на кровати на спине раскинув руки и негромко храпел. Из за жары он разметался во сне и скинул подушку на пол. Прохор подошел к кровати, вытащил нож и примерился для удара. Ему показалось что движение руки будет неуверенным и неправильным. Тогда он обошел кровать и попробовал ещё раз. С этой стороны размаху ничего не мешало и рука двигалась куда удобнее.

Несколько раз медленно проведя рукой по дуге, кончавшейся недалеко от горла графа, он сделал глубокий вдох, размахнулся и со всей силы вогнал лезвие под подбородок спящего. Оружие вошло по самую рукоять. Тело выгнулось в конвульсии. Граф захрипел и забился на кровати. Прохор схватил подушку и навалился на его лицо, глуша любые звуки.

Тело графа билось с такой силой что почти столкнуло убийцу на пол. Но после нескольких ужасно долгих секунд Орлов перестал дергаться и затих.

Прохор встал с кровати и уставился на пятна крови на своих руках. Машинально он вытер их об подушку. А потом ещё раз посмотрел на свои пальцы. Они дрожали.

— Господи всеблагой и всевидящий! Помилуй мя грешного. Не для себя то сделал. Не из корысти и не из страха, а токмо из любви к детям Твоим от слуг нечистого страдающим.

Перекрестившись на иконы в спальне графа, Прохор встряхнулся и принялся деловито копаться в секретере бывшего хозяина. Он знал секреты этой мебели и вскоре его пояс был отягощен четырьмя фунтами золотых монет, а карманы были набиты драгоценностями из шкатулок графа. Уже было двинувшись к двери он остановился как вкопанный и вернулся к секретеру. На этот раз он стал перебирать бумаги и бегло читать их при ярком лунном свете льющимся в окно. Несколько украшенных двуглавыми орлами писем, из обширной корреспонденции графа, отправились за пазуху. После чего, Прохор тихо и спокойно покинул этот дом навсегда.

Спустя час, в предрассветной темноте, в ворота палаццо принцессы постучались парочка. Заспанный слуга открывший калитку в воротах долго не хотел не то что разбудить хозяйку, а просто пустить подозрительную парочку на порог. Но угроза шума и криков, а так же золотая монета поменяла его настроение и он ворча и охая, впустил незнакомцев. После чего послал свою жену разбудить княжну и передать ей срочный пакет.

Еще через полчаса девушка слушала перевод на немецкий текста писем, украденных из кабинета Орлова, выполненный своим верным спутником капитаном Михаилом Доманским. На фразе Екатерины: «Если то возможно, приманите её в таком месте, где б вам ловко бы было посадить на наш корабль и отправить за караулом сюда…» княжна разрыдалась и бросилась на кушетку. Её плечи тряслись, а руки сжимали ткань.

— А ведь я поверила ему! — стонала она. — Я чуть не отдалась в руки этого негодяя.

Успокоившись, она села на постель и, вытирая лицо платком, спросила:

— Где эти добрые люди что спасли меня?

— Внизу, со слугами — ответил литовец.

— Я хочу поговорить с ними.

Когда Прохора и Марью представили перед ясны очи принцессы, на ее лице почти невозможно было увидеть следов того, что она недавно плакала. Они ответили на все вопросы и рассказали кем являлись в доме Орлова и почему решились помочь ей. Когда принцесса задала вопрос как же Прохору удалось не разбудить графа, крадя бумаги. Тот повалился на колени и стукнувшись лбом о пол произнес.

— Прости матушка, не знал я об сих бумагах. Чтобы спасти тебя от беды, убил я графа. А письма нашел уже опосля. Милости у тебя прошу не выдай меня и Марусю мы тебе будем служить верой и правдой. Клянемся.

Девушка точно так же повалилась в ноги принцессы, а литовец все это переводил на родной для авантюристки немецкий язык. Княжна уставилась на распростершуюся ниц парочку расширяющимися глазами. Мысли метались в ее голове. Она то приходила в ужас от произошедшего, то в восторг от того что простой народ настолько верит в неё. Ведь это были фактически первые в её жизни русские простолюдины и они сразу же не колеблясь пошли на преступление ради неё. Это ли не знак её избранности и верности избранного пути.

Наконец она вышла из глубокой задумчивости и повелительно произнесла:

— Михаил, нам надо уехать из Италии. Этих людей мы возьмем с собой. Сделай так что бы их не опознали или спрячь их где нибудь.

Помолчав она добавила.

— И мне срочно нужно выучить русский язык.