Две столицы (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 45

Нападающие посыпались из возов с саблями наизготовку, и набросились на недобитых солдат. Барон, оттирая глаза от брызг крови погибшей лошади, бросился к седельной кобуре, из которой торчал пистолет. И только он ухватился за рукоять как до его слуха донесся щелчок и характерный шипящий звук загорающегося затравочного пороха.

Все что он успел, это увидеть подростка — возницу под телегой, двумя руками сжимающего пистолет, направленный ему в лицо. После этого полыхнула вспышка выстрела и везение покинуло барона навсегда.

За минуту с конвоем было покончено. Разбойной наружности мужики, добив раненых солдат, начали закидывать трупы внутрь замаскированных под сено телег. Разбежавшихся коней догнали, а парочку раненых добили чтобы не мучались. Конские трупы тоже загрузили в телегу по приказу предводителя. И, дабы никаких следов бойни не осталось, присыпали песком пятна крови на дороге.

Предводитель подошел к телу офицера с обезображенным пулей лицом и начал обыскивать. Из — под телеги выбрался подросток с дымящимся пистолетом.

— Откуда пистоль взял, дурень?

Проворчал командир, выуживая из кармана офицерского камзола небольшой медный ключик. Пацан, пялясь на окровавленный труп, несколько заторможенно ответил:

— В лагере преображенцев спер. Давно уже.

Глава «разбойников» нахмурился.

— Это когда за записками бегал?

Парень сначала кивнул, а потом резко замотал головой в жесте отрицания.

— Не! Ночью. До записок.

— Смотри мне, — погрозил кулаком предводитель, — сначала надо дело выполнять, а все что может тому помешать делать не должно. Но все равно молодец. Удачный выстрел. С почином тебя боец!

И направился к арестантскому возку. А парень расцвел в счастливой улыбке и зрелище убитого офицера стало ему казаться самым прекрасным на свете. Ведь он теперь не просто сигнальщик и посыльный, а самый настоящий солдат. Вот все парни ему теперь завидовать будут. И наверно даже сам Васька Каин.

Перед тем как открыть возок, командир на всякий случай зарядил свои пистолеты и кликнул парочку подчиненных. Когда открылась дверь, из темноты повозки появились настороженные лица Ефимовского и Чекальского. Предводитель нападавших слегка поклонился разведя руки.

— Выходите паны офицеры. Вы свободны!

Ефимовский вышел первым и помог выбраться изможденному спутнику. К застонавшему от боли поляку тут же подскочили бойцы и, подхватив под руки, осторожно повели к телегам. Ефимовский обратился к командиру.

— Милостивый государь! Кому я обязан своей свободой?

— Мясникова мы люди. Меня зовут Савельев Карп Силыч, — он кивнул на возок. — Там ещё есть кто.

Ефимовский криво улыбнулся.

— Как не быть. Конечно есть. Три иуды там. Чернышов и его подельники.

Савельев повторил ухмылку бывшего графа, и всмотрелся в темноту возка. Оттуда таращились три пары испуганных глаз. Командир отряда молча захлопнул дверь и закрыл её на ключ.

— Ну и ладненько. Отвезем их на правеж к государю, тама он с ними разберется по закону. Вы в седле держаться можете?

Ефимовский поморщился.

— Боюсь, что последствия орловского гостеприимства мне не позволят ехать верхом.

— Ну тогда устраивайтесь в телеге. Нам надо убраться отсюда поскорее.

Через пол часа около моста не осталось никого. А несколько местных крестьян, издали наблюдавших всю эту сцену, и не подумали бы доносить об увиденном.

Солнце уже клонилось к линии горизонта. Этот бесконечно длинный и напряженный день наконец закончился. Передо мной ленту реки пересекал наплавной мост, с которого уже убрали трупы людей и лошадей. Из воды торчали мачты утонувшей галеры. Плотники из подразделений Павлония закончили ремонт настила, заменив временные заплатки, наложенные по приказу Подурова, дабы пропустить на тот берег конные поисковые группы под руководством Салавата.

К сожалению, ни самого Орлова, ни следов его переправы так и не нашли. Это несколько раздражало. В принципе после сегодняшнего разгрома фаворит в глазах всего дворянского общества и тем более Екатерины однозначно впадёт в ничтожность, и никакой опасности этот политический труп уже не представляет. Но хотелось бы дело довести до логического конца.

На военный совет по итогам боя собрались все мои военачальники. Кроме Максимова, который не смог оторваться от непрерывного потока операций. Главный медик смог только прислать записку о количестве раненых. Причем курьером стал Овчинников, умудрившийся получить сабельный удар по спине во время боя с конницей Орлова. По его словам, в какой — то момент весь бой превратился в хаотичную свалку и за своей спиной он не уследил. Хорошо, что толстая кожаная перевязь удар ослабила. А то мог бы и не выйти из боя.

Ругать его было бессмысленно. Это в пехоте ещё как — то можно объяснить почему командир стоит позади полка, а вот в кавалерии этого не поймут. Там нужно быть самым первым, самым лихим и самым смелым. Иначе за тобой не пойдут. И Овчинников по праву был лидером не только у моих буйных казаков, но и среди инородцев.

Подуров с Крыловым ран не получили, хотя вымотались оба изрядно. Чумаков, весь день находившийся возле артиллерийских позиций, был слегка оглушен от непрерывной канонады и теперь говорил слишком громко, помогая себе активной жестикуляцией.

Собрались мы в сравнительно богатой избе местного мельника. Сам мельник куда — то запропастился и нам прислуживала хозяйка дома и её рыженькая, бойкая дочка под руководством бессменного Жана. На столе, кроме еды появилось и несколько откупоренных бутылок вина, но я возмущаться не стал. Все присутствующие заслужили право немного расслабиться.

Когда шум взаимных приветствий утих я самолично поднял бокал и под негромкий шум водяных колес произнес:

— Ну что же други мои… Самая важная наша битва состоялась. Путь на Москву открыт и теперь уже нет силы, могущей воспрепятствовать нам. Знайте — впереди много сражений, да трудов ратных. Не оставят нас в покое ни наши дворянчики ни аристократия европейская. Но то будут уже битвы новой России, в которой наши чаянья станут явью. Так давайте выпьем за победу!

Народ, кроме Крылова, вскочил. Закричали ура. Зазвенели бокалы, ударяясь друг о друга. Какое — то время был гвалт и беспорядок, но я продолжил говорить и все утихли.

— До сих пор мы не думали об том, как будем действовать после победы над гвардией. Оно и понятно. Невозможно было предугадать, какой ценой далась бы нам победа. Но нынче пришло время наметить первоочередные дела. Для начала поговорим о наших потерях. Мне тут Максимов бумажку прислал.

Я зачитал невеликий текст послания доктора, из которого следовало, что раненых разной степени тяжести собрано под Павлово и привезено с иных мест боев, семь тысяч четыреста двадцать человек. Из них наших — две тысячи сто сорок три солдата.

Поскольку не все трупы ещё были собраны и посчитаны то точной цифры я не имел, но по большому счету победа мне обошлась более чем в восемьсот убитых. Екатерининских гвардейцев в землю легло около трех тысяч человек и почти весь кирасирский полк ушёл под воду.

— Потери велики, но у нас сейчас почти три тысячи безоружных добровольцев под рукой имеются. Так что, господа генералы, озаботьтесь пополнением полков до штата и вооружением пополнения.

— Государь, а может не крестьянами пополнять, а из пленных брать? — Откликнулся Подуров. — Всяко они уже военное дело разумеют и особо учить не придется. Все таки те добровольцы, что к Нижнему поспели ещё не годны в строй. Сено — солома!

Собравшиеся засмеялись и одобрительным гудением поддержали генерала. Я задумался. С одной стороны, они правы. Но с другой, надо быстрее учиться тому, как эффективнее новичков ставить в строй. Ибо скоро я ожидал целый вал из необученных крестьянских сынов, которых надо будет быстро превратить в армию. А мои офицеры от такой работы подсознательно уклоняются. Примерно в таком духе я и изложил свою мнение собравшимся.