Нечистая сила - Пикуль Валентин Саввич - Страница 170

• Предыдущая
• 170/247
• Следующая

— Сашка, — велел ему Курлов, — сядь и не дури! Бадмаев отозвал Распутина в уголок, зашептал:

— А какие у вас отношения с Хвостом?

— Да пошел он в задницу?

— Напрасно, — сказал Бадмаев. — Вы присмотритесь к этому человеку — за ним очень большое и громкое будущее… Протопопов цапал Гришку за поясок.

— Вы должны это сделать… Я не знаю, что со мной происходит, но я преклоняюсь перед нашей мраморной Афродитой в короне!

Отстать от маньяка было невозможно, и Распутин устроил Протопопову тайное свидание с императрицей, причем, дабы все шло гладко, без сучка и задоринки, он при сем и присутствовал. Алиса сидела за столиком и вязала мужу перчатки, когда член партии октябристов вдруг пополз к ней на коленях, восклицая:

— Богиня… красавица… я ваш! Ваше величество, позвольте мне, рабу, умереть возле ваших божественных ног.

— Что с ним? — спросила царица у Гришки.

— Накатило, — отвечал тот.

— Нет! Я не имею права дышать в вашем присутствии, — заливался Протопопов. — Позвольте мне, несчастному рабу любви…

Тут Распутин кликнул из детской матроса Деревенько; два здоровых мужика, они подхватили влюбленного октябриста за локти, и, скрюченный в любовном экстазе, Протопопов был просто вынесен из кабинета, как мебель.

Свидание продолжалось считанные минуты, но императрица запомнила Протопопова; ей, женщине уже немолодой, матери многих детей, было по-женски приятно, что она способна внушить мужчине столь сильное чувство даже на расстоянии…

Вырубова зарегистрировала Протопопова в графу «наших».

Немцы уже подходили к Барановичам, и Николай Николаевич велел перевести Ставку в Могилев… Но выбить Россию из войны германская военщина не могла — русский солдат крепок! Если глянуть на карту, то видно, что наша армия в самый тяжелый период натиска уступила врагу ничтожную частицу русской земли. Однако великая Россия привыкла воевать только на чужой территории, и потому каждый городишко, каждый шаг армии назад очень болезненно воспринимался в сердцах россиян… Маяковский писал:

Сбежались смотреть литовские села, Как, поцелуем в обрубок вкована, Слезя золотые глаза костелов, Пальцы улиц ломала Ковна…

Жители Петербурга-Петрограда уже давно отвыкли видеть царскую чету.

Под осень же 1915 года по улицам столицы начал ползать придворный «паккард», в двух пассажирах которого прохожие угадывали притихших царя и царицу. Без конвоя (!), внутренне очень напряженные, супруги Романовы объезжали столичные храмы, в каждом истово, почти остервенело молились…

Сазонов предупредил Палеолога:

— Прошу сохранить в тайне — наш государь решил возложить на себя бремя верховного главнокомандования, и мне известно, что он не позволит никому обсуждение этого вопроса. — Палеолог осторожно дал понять, что царь в чине полковника и командовал в жизни только батальоном. — Это фикция!

— успокоил его Сазонов. — Государь и сам понимает, что неспособен руководить войною, за него командовать фронтами будет Михаил Васильевич Алексеев.

— Так не проще ли Алексеева и сделать главным?

— Я предпочитаю не знать до конца всех крайне осложненных мотивов, которыми руководствуется мой государь, — ответил Сазонов, ловко ускользая от прямого ответа.

Палеолог тут же получил приглашение на обед от княгини Палей, морганатической супруги великого князя Павла Александровича, родного дяди царя. В разговоре с послом по телефону женщина особо отметила, что предстоит нужная беседа… За обеденным столом Палеолог увидел великого князя Дмитрия Павловича (пасынка княгини Палей), здесь же была и Вырубова, хлебавшая ложкой суп с зеленью, возле ее стула был прислонен костыль. Когда подали кофе, Вырубова (она приходилась родней хозяйке дома) немедленно залучила посла Франции в соседнюю комнату.

— Вы, наверное, знаете о решении государя стать во главе армии? — Палеолог молчал (чтобы не выдать Сазонова), и она сама решила помочь ему. — Его величество, — сказала Анютка, — сам же и попросил меня узнать ваше мнение об этом.

— Решение его величества окончательно?

— Да.

— Тогда мои возражения окажутся запоздалыми…

По глазам Вырубовой посол заметил, что она, напрягшись, пытается дословно запомнить его последнюю фразу. Потом к Палеологу подсел Дмитрий Павлович, еще молодой офицер, похожий на необстрелянного юнкера, в узком мундире, с толстой сигарой меж длинных бледных пальцев. Он сразу заговорил — с напором:

— Я только что из Ставки… с экстренным поездом. Был у царя, чтобы отговорить его от этой неумной бравады. Последствия могут быть роковыми. Не только для него, но и для всей России! Мы все погибнем. Это не царь! Это не он придумал! Видели эту калеку Вырубову? Это она с царицей, это царица с Гришкой — это они заставили царя решиться на захват Ставки… Им все мало!

Хотят влезть и в дела фронтов, которые трещат. Я знаю, что именно эти злобные люди будут творить судьбы войны… даже там, в Ставке! Этот чалдон!

Этот варнак! Эта скотина… Вешать!

Палеолог дал юноше выговориться. Мачеха молодого Дмитрия, княгиня Палей, в гостиной потом тихо спросила посла:

— Каковы ваши заключения?

— Мистицизм заменил императору государственный разум, и отныне уже ничего нельзя в русской жизни предвидеть заранее…

Дмитрий Павлович провожал Палеолога до самого вестибюля, где мраморный пол был выстелен шкурами белых медведей, где в руках темно-зелено-бронзовых наяд горели трепетные светильники.

— Я так любил дядю Колю, — говорил он послу, — я так любил и тетю Алису. Но вот я вырос, уже не мальчик. Конфеты и апельсины значения теперь не имеют. Озираюсь и вижу мрак… Что творится? Распутин всех нас толкает в пропасть. Неужели дядя Коля сам не понимает, что возникло дикое положение.

Уже не собака вертит хвостом, а сам хвост крутит собаку во все стороны…

Палеолог приник к молодому человеку и сказал:

— Не пойму, почему с ним так долго возятся? В вашей стране убивали не только министров, но даже царей, и… И почему-то никак не могут избавиться от одного мужика! В чем дело?

Дмитрий Павлович ответил послу Франции:

• Предыдущая
• 170/247
• Следующая