52 Гц (СИ) - Фальк Макс - Страница 39

— Я всегда был мудаком, — сказал Майкл, разрывая целлофановую обертку и нервно распаковывая сигареты.

— Нет, не был, — спокойно поправил Джеймс. — Ты был наивным.

— Наивным мудаком, — не уступил Майкл. Руки у него мелко дрожали — странно, вроде не пил?

— Из говна и палок?.. — хмыкнул Джеймс, и Майкл чуть не выронил сигареты.

Ничего не ответил. Торопливо сунул одну в рот, выудил из кармана пластиковую зажигалку.

— Хочешь знать, почему я не позвонил? — спросил Джеймс.

— Не хочу, — буркнул Майкл и как со стороны, услышал свой сорвавшийся голос.

— Я не хотел тебя видеть, — сказал Джеймс, и Майкл удивленно поднял на него глаза.

Джеймс стоял, сунув руки в карманы, отвернувшись, глядя куда-то вдоль рядов длинных трейлеров.

— Что, все это время не хотел? — попробовал пошутить Майкл, но шутка не удалась. Джеймс повернулся, посмотрел на него, как на придурка. Улыбнулся так, словно ему было неловко из-за откровенной дурости Майкла.

— Да. Все это время.

Майклу стало не по себе. Джеймс двинулся вперед медленным шагом, и Майкл пошел за ним, как привязанный.

— Представь себе человека, который выжил в пожаре, — сказал Джеймс. — Обгорел до углей, но выжил. Кровавый такой… уголек. Черное мясо спекается, трескается, и из него постоянно что-то сочится. Представь себе ощущение, когда…

Джеймс сделал паузу, и Майкл обнаружил, что не может дышать. Он торопливо затянулся, резко выдохнул.

— Это ощущение, когда тебе больно лежать, сидеть, стоять… Больно дышать. Хочется вырвать себе горло, чтобы хотя бы вдохнуть. Больно открывать глаза. Больно все. Больно жить. Вот это был я. В то лето. Я просыпался и ненавидел свою жизнь, — сказал Джеймс. — Тебя. Себя. Своего отца. Я ненавидел, что мне нужно вставать, отскребать себя от постели. Умываться. Завтракать. Выходить из квартиры. Ехать на учебу, сидеть там, смотреть на людей. Слушать лекции. Понимать, что мне говорят. Я постоянно думал о том, где мне найти силы, чтобы покончить с собой. И, знаешь… Тот мальчик, которого ты знал — он умер тогда. От горя. От разлуки с тобой.

Джеймс не смотрел на него. Вертел в пальцах незажженную сигарету, смотрел куда-то в черные поля и холмы. Майкл сглотнул, почувствовал, как ветер леденит щеки.

— Ну, — выдавил он. — Наверное, удобно было умирать от разлуки, когда у тебя есть деньги. У меня не было времени умирать. У меня была Фредди… родители. Две работы. А так бы я тоже, наверное, умер. От разлуки.

Джеймс повернулся, посмотрел на него. Они стояли посреди пустого пространства, где-то посреди дороги никуда ниоткуда, и ничего, кроме ветра и шелеста в кустах, было не слышно.

— Да, — сказал он. — Я не мог отказаться от его денег. Психотерапевты стоят дорого. Я оказался слабее тебя, — Джеймс развел руками, будто признавал свою вину. — Я не справился. Я сломался. Если ты хочешь осудить меня за это — пожалуйста. Осуждай.

Майкл молчал.

— Я ненавидел тебя за то, что тебя не было рядом, — сказал Джеймс. — И ненавидел себя за то, что продолжал любить тебя. Даже после всего, что ты сделал с нами.

— Это не я запретил нам общаться, — глухо сказал Майкл.

— Это твоя глупость, — сказал Джеймс. — Твоя гордость. Знаешь, за что я ненавидел тебя больше всего?.. За то, что цена наших отношений для тебя оказалась такой мизерной. За то, что ты не пришел ко мне, не попросил ни помощи, ни совета. Ты хотел доказать мне, что ты сам справляешься с трудностями? Что ты независимый, что сам обо всем позаботишься?.. Вот, — Джеймс повел рукой вокруг себя, — вот цена твоей независимости. Ты доказал. Ты доказал, что полторы тысячи фунтов ценнее, чем наши отношения. Ты рискнул всем. Ты рискнул нами. И проиграл.

— Я не… — начал Майкл, но не сразу смог продолжить. — Я не знал, что так будет. Что твой отец…

— Ты знал, — возразил Джеймс. — Ты все знал, Майкл. Ты знал, что рискуешь. Ты знал, что за легальную работу столько не платят. И ты предпочел взяться за нее, ничего не обсудив со мной. Я понимаю, — спокойно добавил он. — Гордость не дала прийти ко мне с просьбой о деньгах. Ты хотел выглядеть в моих глазах настоящим мужчиной, которому не нужна ничья помощь. И я ненавидел тебя за то, что ты заставил меня пройти через все это… за полторы тысячи фунтов.

Майкл не мог возражать. Чудовищное чувство вины придавило его. Он старался не думать об этом. Он старался утешать себя мыслями, что Джеймс там — учится, занимается чем-то, и как и он, считает дни до их встречи. Он не знал, что все было… так.

— Все эти годы я сшивал себя по лоскуткам, — сказал Джеймс. — Стежок за стежком. Кусочек за кусочком. Винсент стал моим анестетиком. Если бы не он, меня бы уже здесь не было. Я не хотел жить. Рано или поздно я бы сделал с собой что-нибудь. Все, кого я любил, всегда выбирали что угодно, кроме меня, — с задумчивым смирением сказал Джеймс. — Мать всегда думала о своей неудачной карьере. Отец сходил с ума из-за нее, из-за работы, из-за того, как он выглядит в чужих глазах. Сара переспала со мной чуть ли не на спор. Ты… ты тоже не думал, что будет со мной, когда делал выбор. А Винсент всегда выбирал меня. Только меня.

— Ангел прям, — буркнул Майкл, чувствуя, как от стыда горят щеки.

— Да, это смешно, — зачем-то согласился Джеймс. — Это смешно, что он меня спас. Знаешь, что еще смешно?.. Как я жил тем летом. Ты вряд ли поймешь, — он вдруг прервал себя. — Ты никогда не оказывался в полной пустоте. У тебя всегда были друзья, семья. У тебя всегда были рядом люди, которые любят тебя, поддержат, поймут.

— Может, ты просто не умеешь заводить друзей? — глухо сказал Майкл.

— Может, — опять согласился Джеймс, и Майклу захотелось врезать себе по роже. — Может, не умею. Я никогда не умел. А ты умеешь. И ты не знаешь, Майкл, на самом деле, что такое — одиночество. Пустота, в которой никого нет. У меня и сейчас никого нет. Кроме Винсента. Тебя нет у меня уже очень давно.

— Я бы был у тебя, — хрипло сказал Майкл.

— Если бы что?.. — спросил Джеймс. — Если бы я пришел к тебе?.. Знаешь, я думал об этом… но понял, что я боюсь. Я мог бы найти силы, собрать все, что у меня есть, отыскать тебя. Но я понял, что если есть один шанс из миллиона, что ты, встретив меня скажешь с вежливой улыбочкой что-то вроде «о, это ты, приятно повидаться» — я не переживу этого. Я не смогу, — Джеймс покачал головой. — Наверное, я должен был бы быть сильнее. Кинуться тебе на шею, все простить, но… я не хочу.

— А чего ты хочешь? — спросил Майкл. — Зачем это все… на самом деле?..

— Я хочу положить последний стежок, — сказал Джеймс. — Обрезать нитку. Отпустить тебя. Я хочу идти дальше.

— Я ждал тебя, — невпопад сказал Майкл. — Очень.

— Больше не надо, — тихо сказал Джеймс.

— Дядя Эван!.. — завопила Фредди, бросаясь вперед.

Эван, расставив руки, чуть пригнулся, чтобы ей удобнее было запрыгивать. Подхватил, закружил, поставил на землю. Майкл подошел к ним, улыбаясь.

Первую сцену снимали недалеко от Корка. Край площадки огородили зеленым экраном, чтобы скрыть современную часть порта, подбуксировали к причалу настоящий старинный пароход, с которого Терренс сходил на ирландскую землю: найти его было дешевле и проще, чем отрисовывать. Время веселья кончилось, началась работа, а значит, Фредди пора было отправляться домой. Майкл заранее договорился с Эваном, что тот сделает крюк из Дублина — он давал там пару концертов, и ему ничего не стоило подобрать Фредди, чтобы потом доставить ее домой. Эван прекрасно ладил с ней — он знал ее совсем крохой, так что если кому Майкл и мог доверить сестру, так это ему.

— Отец встретит вас в Хитроу, — сказал Майкл.

Он еще не успел переодеться после съемок, так что стоял в замызганных сапогах, парике и костюме.

— Да, да, я знаю, мы созвонились, — кивнул Эван и посмотрел на Фредди: — Ну что, ты готова? Попрощалась со всеми друзьями?

— Я только хочу тебя познакомить! — та схватила его за руку. — На минуточку!.. Это быстро-быстро!..