52 Гц (СИ) - Фальк Макс - Страница 5

— Почему мы никогда не останавливаемся у тебя? — спросила Виктория, проверяя свой макияж в зеркальце. — У тебя же здесь есть квартира.

— Я ее не люблю, — ответил Майкл.

— Зачем тогда купил?

— Захотел.

— Захотел, — фыркнула она и снова полезла в клатч. Вытащила целлофановый пакетик со щепоткой белого порошка, встряхнула: — Будешь?..

— Не будь дурой, — Майкл, перебирая руками по рулю, поднимался по спиральному выезду из подземного гаража. — Я за рулем.

— Ну и ладно, — Виктория равнодушно пожала голыми плечами.

Раскрыла зеркальце у себя на коленях, насыпала две дорожки, разровняла их первой попавшейся скидочной картой. Машина мягко подпрыгнула на выезде из гаража, перекатившись через «лежачего полицейского».

— Блядь, Майкл!.. Ровнее веди!

Тот не ответил.

Гладкие сияющие машины выстроились вдоль «Киприани», как паровозик, растянулись по Сорок второй Ист стрит на несколько сотен метров. Подкатив к расстеленной дорожке, каждая распахивалась, выпуская наружу улыбающихся счастливчиков, и двигалась дальше, уступая место для новой. Майкл постукивал пальцами по рулю, дожидаясь своей очереди в этом вендинговом автомате со звездами. Виктория напевала что-то из последних хитов, покачиваясь на сиденье, словно пританцовывая. Она щелкала пальцами, потряхивала головой, и фальшивым речитативом, сбиваясь и начиная снова, повторяла: прости, извини, неужели теперь слишком поздно? Я скучаю по тебе, я подвел тебя, ну прости, оу-е, ну прости.

Майкл смотрел вперед. Улица тянулась сквозь небоскребы, как ущелье. Свет фонарей, гирлянд, витрин и подсветки зданий забивал отраженное свечение ночного неба. Казалось, неба вообще нет, а там, наверху, просто перевернутая пустота.

— Тебе никогда не казалось, — вдруг оживленно начала Виктория, — что город — это пирог? Или пицца! А улицы — это следы от ножа? Их начертили, вот так, — она резко взмахнула рукой, будто в ней был зажат нож, — а мы — начинка! Все здания — это края пирога, и мы смотрим наверх со дна, от корочки. Какая ты начинка? — торопливо спросила она и рассмеялась раньше, чем Майкл ответил. — Ты халапеньо? Я хочу быть пармской ветчиной, — она томно потянулась, — я прозрачная, тоненькая, я лист бумаги!..

— У меня смартфон толще тебя, — поддержал Майкл, и Виктория расхохоталась, качнулась вперед, чуть не врезавшись лбом в приборную доску.

Она все еще смеялась, когда они высунулись наружу, под вспышки фотокамер. На место Майкла тут же скользнул парковщик, нежно прихлопнул дверцу, чтобы укатиться в подземный гараж. Виктория, на веселом взводе, махала рукой в толпу, рассылала воздушные поцелуи, вертелась, автоматически замирая в своих выгодных ракурсах. Сияли вспышки, трещали затворы камер. Фотографы напирали на ограждение, едва ли не лезли друг другу на спины. Майкл постоял, улыбаясь. Приобнял Викторию, поцеловал напоказ, вызвав оживление за камерами.

— Сделай мне предложение, — вдруг выдохнула Виктория, глядя на него с шальным блеском в глазах. — Сегодня. Хочу кольцо, хочу все красиво.

Майкл, улыбаясь, привлек ее к себе, прошептал на ухо:

— Иди-ка ты на хуй, — и поцеловал в щеку.

Подъехала следующая пара: конвейер доставки звезд работал без перерыва. Майкл потянул Викторию к огромным черно-зеркальным дверям «Киприани».

Громадная ель упиралась в потолок, мерцала золотыми огнями, золотыми цветами, шарами, бантами и звездами. Она стояла в центре гигантского мраморного холла, который пронизывал здание отеля насквозь, как пещера — горный массив. Она была изумительна, ее саму можно было бы снимать для обложки Vouge. Или даже Playboy, хотя для него ель была чуток толстовата в нижних ветвях.

Гул голосов растворялся под высоким потолком. Из динамиков, спрятанных между колонн, сыпался перезвон колокольчиков, его сменяли рождественские хиты, будто специально для Ларри Блуменсдейла Иисус собирался родиться на бис 31-го декабря. На мраморных стенах сияли логотипы «Киприани» и «Нью Ривер Фронтир», всюду были гирлянды из еловых ветвей и остролиста, хрустальные шары, проволочные олени, звезды. Вентилятор под потолком выдувал на толпу снежинки из фольги.

Держа Викторию под руку, чтобы не отстала и не начала ловить фольгу ртом, Майкл влился в толпу, и она понесла его по широкому кольцу вокруг ели. Он пожимал руки приятелям, целовал за ухом бывших любовниц, отвечал на кивки и улыбки, сам улыбался, кивал, скользя взглядом по знакомым и незнакомым лицам. Знакомых было немало. Там Джек и Чак — вместе работали. Тут Виктор — завсегдатай вечеринок в особняке Плейбоя. Стоктон — Лиза? Луиза? — черт бы помнил, короче, бывшая. Джерри Перес — берет интервью, после интервью берет в рот. Дэнни Санчес — встречались, но бог знает где. Нина, Лори и Розмари — тусовщицы, светские львицы, всегда держатся стайкой, кажется, даже трахаются только втроем. Гарри — знакомая рожа, где-то виделись. Кажется, тоже актер. Майкл кивнул и ему, улыбнулся, бросил «отлично выглядишь». Перл, еще одна бывшая, теперь замужем за каким-то парнем из «Мне-плевать Рекордз». Чарльз Марчанд, глава канала «Все-равно-не-запомню Нэшнл».

Актерская тусовка порхала, как косяк ярких рыбок над коралловым рифом. В симбиозе с ней жили светские тусовщики, дети звездных родителей, блоггеры, журналисты, модели, их любовники и любовницы, их декоративные жены, похожие друг на друга, будто были выведены отдельной породой: пухлогубые, загорелые, с идеально сформированной грудью, уложенной в декольте, как два шарика мороженого. Здесь же крутились молодые актеры и актрисы, надеясь зацепить кого угодно, переспать с кем придется, лишь бы на них обратили внимание. Их гоняли по углам мелкие хищники: агенты студий и телекомпаний, их ассистенты, их секретари, за которыми приглядывали светские обозреватели, собирая свежие сплетни для глянцевых журнальных колонок. И вся эта яркая, пестрая мелюзга изо всех сил старалась промелькнуть под носом у настоящих акул: ведущих агентов крупных студий, владельцев рекламных компаний — людей, чьи лица не светились на обложках или экранах, но чья воля и прихоть управляла жизнью каждого из присутствующих.

Майкл выцепил взглядом своего собственного агента, махнул ему рукой — тот чуть не подпрыгнул, утрируя радость от встречи. Его жена, высокая брюнетка южного типа, приветливо улыбнулась Майклу, когда он подобрался к ним, таща за собой Викторию.

Захария Айзенберг, или просто Зак, нашел Майкла три года назад. Он сманил его из другого агентства, где из Майкла пытались сделать героя экшен-фильмов и не понимали, почему у них не получается, он ведь вышел для этого и лицом, и фигурой. Майкл и сам хотел сосредоточиться на экшене, ему нравилось играть неразговорчивых мужественных парней. Он отлично смотрелся, когда цинично кривил усмешку и закидывал на плечо дуло короткой двустволки. Но Зак предложил ему больше. Больше денег, громче роли, больше работы — и Майкл соблазнился. Зак был маленьким и хищным, как пиранья. Он чуял таланты и знал, как выжать из них максимум.

— Сценарий читал? — требовательно спросил Зак вместе приветствия.

— Издеваешься? Я только что прилетел! — отмахнулся Майкл. — Привет, Голда, — он вежливо поцеловал в щеку жену Зака и выпустил руку Виктории, позволяя дамам расцеловаться и ритуально похвалить платья друг друга.

— Ты летел из Лос-Анджелеса шесть часов, в сценарии девяносто пять страниц, его можно было прочитать трижды!

— Я спал, — Майкл пожал плечами. — У меня не было времени, Зак, сегодня же Новый год.

— Съемки начинаются в феврале! — Зак больно ткнул его пальцем в грудь, Майкл поморщился. — А ты его даже не открывал!

— Зато ты открывал. Я доверяю твоему мнению.

Зак цокнул языком и недовольно покрутил головой.

— Мне не нравится твой настрой, Майки.

— Чего ты от меня хочешь? Я же все равно подписался, — с легким раздражением сказал Майкл. Зак был хорошим агентом, но он жил работой и от других ждал того же. Иногда это бесило.