Нет времени для Тьмы (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 13

Она что-то еще беззаботно болтала, но Марыся её уже не слушала, все более одолеваемая мрачными думами. Что ей делать дальше она представляла с трудом. Ну, хорошо, сейчас у неё есть еда, а что дальше? Охотиться она не умеет, да и не с чем, ягодами сыт не будешь. Да и куда ехать? Она даже не знала где находиться её дом, знает только, что где-то на Западе. Но между нею и родиной степь, и Азовское море. А еще татары и турки… как ей проскочить мимо них Марыся не представляла.

С трудом она заставила себя прислушаться к тому, что говорит Ниса.

— Смешно, конечно, что татары эту речку, возле которой мы познакомились, Черной Водой прозвали. Ведь знать не знали, что рядом мой могильник стоит, а все же, смотри. Что-то чуют видать. Может, поэтому курган так никто и не пытался разграбить.

— А откуда ты знаешь, как они речку прозвали? — без особого интереса спросила Марыся.

— А я тут одного оживила и поговорила немного, — непринужденно сказала Ниса. — Ты, кстати, особо не задавайся. Думаешь, это они за тобой такую орду послали? Как бы не так. Они бы уже давно домой повернули, да встретились с людьми своего владыки. Соль то в чем? Где-то тут вожди меотов или черкесов как ты их называешь, встречаются с послами какого-то царя с Запада. Ну, а татарам это не понравилось потому, что речь должна была пойти о союзе против них и какой-то Порты.

— Подожди, подожди, как звали-то его? — оживилась Марыся.

— Кого? — недоуменно спросила Ниса.

— Ну, царя, от которого послы.

— Подожди, сейчас… Сизимун, Зигимонт…, как-то так, в общем.

— Сигизмунд, может? — волнуясь, спросила Марыся.

— Может быть. А тебе то что?

— Так ведь это и мой король. Хоть и латынник, не приведи Господь, — со вздохом добавила Марыся. — Может, если я с этими ляхами поговорю, они меня и домой возьмут? Хоть до Киева, а дальше я сама доберусь. Где сейчас эти послы, ты не знаешь?

— Да вроде они с меотами собирались встретиться там, где эта Черная Вода в Гипанис впадает — пожала плечами Ниса. — Они, наверное, там несколько дней проведут, теперь никто не помешает. Езжай вниз по течению, думаю, к вечеру нагонишь.

— Спасибо, — растрогалась Марыся, наконец, обретая надежду. — Что бы я без тебя делала? Почему ты мне помогаешь?

— Ну, как ни крути, если бы не ты, я еще Тифон ведает сколько в земле бы пролежала, — усмехнулась жрица. — А так хоть поднялась наверх, повеселилась. Благодаря тебе заклятье частично разрушено и я теперь могу отправлять свой дух хотя бы в Аид. Степнякам напомнила их место: пусть и не те, что в мое время, а все равно приятно. Надеюсь, что ваш народ когда-нибудь вышвырнет их отсюда и сам поселится на землях Боспора. Если судить по тебе он больше этого заслуживает. Да и с тобой занятно было поговорить, ты вообще занятная. Ладно, мне пора. А это тебе на прощание.

С этими словами она неожиданно привлекла к себе казачку и впилась ей в губы долгим жадным поцелуем. Застигнутая врасплох, Марыся даже не пыталась сопротивляться.

Так они стояли довольно долго. Наконец Ниса отстранилась от Марыси, насмешливо глядя на неё, как и тогда, когда они впервые увидели друг друга.

— Ну, вот и все, — сказала она.

И исчезла, как будто её и не было, только длинная черная тень скользнула по земле. В этот момент над горизонтом появился узкий край восходящего солнца. Марыся какое-то время смотрела на него, потом развернулась и пошла седлать лошадь, нетерпеливое ржание которой уже раздавалось из-за кургана.

Давно уже в Южгороде не случалось такого ненастья, какое разразилось накануне главного праздника весны. Днем на улицах бушевал холодный ветер, сгибавший в дугу могучие деревья, ломавший толстые ветки, обрывавший провода. Все небо застилали черными тучами, холодная морось заставляла немногочисленных прохожих как можно скорей убраться с улицы. Однако разрядиться настоящим дождем тучи не спешили, словно дожидаясь ночи, для того чтобы явить городу свирепое буйство стихии. И вправду когда стемнело, неистовство бури достигло своего апогея. Ветер завывал, словно тысяча демонов, дождь становился все сильнее, срывался град. По улицам Южгорода бежали бурные потоки, напоминавшие небольшие реки. Время от времени ночной мрак прорезали бледные зигзаги молний, хотя грома, как не странно, не было. Иногда тучи расступались, являя лик полной Луны, струящей бледный свет на истерзанную землю.

Большинство южгородцев сидели в квартирах, словно испуганные мыши в норах, — закрыв и занавесив окна, пытаясь спрятаться от гнева бури в обманчивой безопасности мерцающих «голубых экранов». Те же, кого непогода застала врасплох, кутаясь в промокшую одежду, быстрым шагом стремились к какому-нибудь убежищу. Никому из них и в голову не пришло остановиться, чтобы полюбоваться красотой разгулявшейся природы. И это правильно — мало ли что увидишь в ночном небе, когда в шуме дождя слышится чей-то вкрадчивый шепот, а в завываниях ветра — крики проклятых душ.

Эпицентром разгула стихий стал центр города, в самой высокой его точке, откуда шла главная улица. Когда Южгород еще только возводился, на этом месте посреди степи возвышался огромный курган. Со временем его обступили городские строения, заставив курган исчезнуть под асфальтом и бетоном. На его месте теперь стоял кинотеатр «Виктория», некогда одно из любимых мест отдыха южгородцев. Здесь же красовалась исполинская статуя, изображавшая древнеримскую богиню Победы. Величественное и грозное даже в солнечные дни, сейчас изваяние выглядело особенно жутко — отблески молнии, падавшие на лицо «Виктории» создавали впечатление, что металлический лик искажается гримасами демонической злобы. Небо же над статуей неожиданно очистилось, — словно кто-то вырезал в тучах правильный круг, в который и выглядывала на землю Луна — необычайно большая и яркая. Странный красноватый оттенок придавал ночному светилу зловещий облик, — впрочем, заметить это и испугаться было некому.

Некому было обратить внимание и на странное поведение туч: вившихся жгутами вокруг луны, переплетаясь подобно змеям, рассеиваясь миллиардами тончайших линий и вновь собираясь в плотные сгустки черноты, более непроглядной, чем сама ночь. Это не было похоже на движение туч, переносимых ветром — нет, их движение было слишком осмысленным для природного явления. Постепенно черные клубы сливались воедино, приобретая некую устрашающую форму. При этом тучи не закрывали Луну, — парадоксальным образом не потеряв своей яркости, она светила и сквозь черную пелену, облекая возникающую фигуру в жуткий кровавый ореол.

Одна за другой прорезали ночную мглу извилистые стрелы молний, и почти сразу пляшущие на фоне луны тени слились в один зловещий силуэт, — черной трехликой женщины в развевающемся одеянии. Три пары глаз горели яростным огнем, взирая на распростершийся внизу город и страшные проклятия слышались в вое усиливающегося ветра. Впервые за долгие века на землю явился Великий Ужас древних и лишь боязнь ненастной ночи не позволила счастливым южгородцам взглянуть в пылающие очи черного призрака. А тот продолжал изрекать проклятья и неистовствующие ветры разносили их по земле и падали на город отблески молний словно скрепляя печатью эти мрачные словеса.

Очередной удар молнии вновь озарил статую и внезапно в ответ полыхнули глаза истукана. В тот же миг стекавшие по изваянию дождевые струи окрасились алым — и красная влага окропила подножие Виктории. Вместе с потоками воды она устремилась вниз по идущей под уклон улице, по проезжей части и тротуарам.