Inferente. История одного письма (СИ) - Фадеева Варвара - Страница 18

— Собственно, это ещё не розыск, — аккуратно заметила я, видя панику на лицах друзей. Сама я раздобыла небольшой мячик и теперь подбрасывала его в воздухе. Это отвлекало, давая многострадальному ключу на моих часах возможность отдохнуть.

— Да, только нас уже подозревают в чём–то незаконном, — проворчал Лиум, садясь на мою кровать. — И лицензии нам не видать, как своих ушей!

— Можешь пойти к ним с поличным — авось, погладят по головке за честность, а потом пожурят за проступок и таки дадут, — усмехнулась Флейм.

— Хм, может, ты и права, — задумался парень.

— У тебя совсем шестеренки проржавели? — воскликнула блондинка, подорвавшись, но быстро садясь обратно. — Это была шутка. Единственное, что тебе там сейчас дадут — это срок за превышение полномочий.

— Может, если сообщить обо всём самолично и обрисовать ситуацию, нас оправдают. Мы ведь действовали по инструкции: доставить письмо лично в руки.

— А почему же не передали это своим дорогим местным коллегам? — изогнула бровь Флейм.

— Потому, что профессор запросил именно нас.

— Может, они бы и сами прекрасно справились, — пожала плечами блондинка. — Мы, вообще–то, должны подчиняться тем, кто занимает управляющие должности.

— Но ведь не зря же мы ехали.

Я подбрасывала мячик, слушая друзей одним ухом. Моя голова сейчас была занята выбором трёхместника, который мы могли бы себе позволить, и вопросом, стоит ли менять имя на этот раз. А потом в голове проскочила мысль связаться со старыми друзьями, и от этого порыва я чуть не уронила мяч.

— Элл, ты разве так не думаешь?

Так, надо срочно сообразить что–то, показывающее, что мне не всё равно и я слушала. О чём, бишь, они толковали?

— Это как посмотреть, — уклончиво ответила я.

— Ты нас не слушала, да? — хмуро констатировал Лиум.

Прочистив горло, я решила шмальнуть в небо:

— Если по–хорошему, то, думаю, мы должны были подчиниться местному отделению и не противоречить. А раз мы этого не сделали, и об этом сообщили в Тарлин, то туда нам дорога закрыта. Это письмо мы всё равно доставим, а там посмотрим — или здесь останемся, или будем летать на своём небольшом суденце, и так продержимся налету.

Друзья задумались.

— А знаешь, мне нравится эта идея, — подхватила Флейм.

Лиум в таком воодушевлении не был.

— И тогда получается, что мы зря учились всё это время.

— Почему же? — тут я никак не могла согласиться. — Полученные знания позволят нам зарабатывать и управляться со своим аэростатом. Кроме того, дипломы у нас есть.

— Кому они нужны без лицензии?

— А кому нужна лицензия? — заметила блондинка. — На неё всё равно никто не смотрит. Можешь хоть в рамочку и на стенку, хоть хлеб на ней резать — разница не велика. Скажи, Элл?

— Тут сложно не согласиться, — кивнула я. За всё время моей практики квартирмейстера, на диплом едва ли взглянули пару раз. И то было скорее для галочки — хоть сам рисуй, не заметят подмены.

— Вот! Даже Бри не настолько наивна, — победно заявила подруга.

Лиум хмуро посмотрел на нас. Наверное, мне бы на его месте тоже было тяжко — он никогда не позволял себе получать плохие баллы, и его лицензия получила бы выгодное отличие. Парень хорошо умел копаться в механизмах, и заслуживал признания. И эта несчастная бумажка стала бы лучшей демонстрацией этого для его родителей. И, пожалуй, для него самого.

Как я ни старалась, но до степени «лучшая во всём» во время учёбы так и не доросла. Зато во время практических занятий удавалось всегда получать «отлично», а ещё занимать места на конкурсах. Правда, чтобы не привлекать лишнее внимание, ходила я на них реже, чем хотелось бы.

Впрочем, для меня сами баллы и не играли такой большой роли. Да, приятно было видеть «отлично», но, если что–то шло наперекосяк и я получала меньше, трагедии не было.

Зато Лиум старался как мог, чтобы оправдать ожидания родителей и себя самого. Для него было непростительным получить что–либо ниже «хорошо», а за все годы учёбы в школе он, оказывается, не получил ни одной двойки…

Когда я впервые услышала об этом, в голове пронеслись все наши приключения с лучшими друзьями детства, за которыми мы, временами, совсем забывали про домашку. Венчалось это, конечно, двойками за неё, которые потом исправлялись на «отлично». Учились мы всегда хорошо, и вытягивали годовые на достойный уровень «ну–почти–отличник» и «медаль–не–дашь–но–на–конкурсы-пошлёшь». Но даже так, мелких двоек было никак не избежать. А Лиум, оказывается, избегал…

Словом, теперь парню было очень непросто. Он возлагал на конец практики действительно большие надежды.

— Может, когда мы закончим с этим заданием и переждём какое–то время, всё уляжется, — попыталась успокоить его я.

— Это вряд ли, — ответил Лиум, и вздохнул. — Плакала моя карьера, как возвращение Доктора на Галлифрей.

— Всё не так и плохо, — аккуратно заметила я. — Ведь мы вместе, и на корабле. У нас за плечами годы учёбы, дипломы и много знаний. Мы справимся, — добавила я с мягкой улыбкой.

Лиум устало посмотрел на меня и поднялся. Кажется, хотел что–то сказать, но передумал и вышел. Я лишь провела его взглядом.

Ох, Лиум. Верю, что тебе сложно. Но ты даже не подозреваешь, насколько наше положение выгодно отличается от того, в котором я оказалась четыре года назад…

Вздохнув, я посмотрела на наручные часы и вновь подбросила мячик.

— Вас объявили в розыск? — переспросил Корсак, явно не огорчённый данной новостью. Даже наоборот — увлечённый, как школьник, с которым друзья делятся удавшейся шалостью.

Мы вдвоём сидели у него в кабинете. Видеть этого ребёнка в теле взрослого за большим дубовым столом казалось мне даже немного абсурдным.

— Да. Превышение полномочий, — уточнила я, поёрзав в коричневом кресле. — И пособничество в краже секретных материалов профессору Фраксису.

Флейм пошла в кладовую, чтобы разложить купленные инструменты, Лиум просил пока его не трогать. А я решила, что нужно сообщить последние новости капитану.

— Ни крыла себе, — присвистнул он, и откинулся на мягкую спинку кресла с озорной улыбкой. — Получается, я теперь везу опасных преступников! А сколько там за вас дают? — с лукавым прищуром уточнил братец.

— Серию подзатыльников и хук справа, — мрачно ответила я.

— Ну, вот что ты сразу так строго! Мы могли бы поделить прибыль, — стал в шутку защищаться брюнет.

— Зачем делить, Корсак? — притворно изумилась я. — Я готова отдать тебе все подзатыльники и хук вместе, в праздничной упаковке с бантиком.

— Какая щедрость! — умилился парень, после чего стал серьёзным. — Но вот то, что вы перешли дорогу «Терре» — это очень скверно.

— Знаю, — скривилась я. — Кажется, это одна из самых крупных корпораций в мире.

— Так и есть, — кивнул брюнет.

— И что будем с этим делать?

— Убегать, скрываться, менять имя и фамилию… — перечислял он, пока не заметил на себе мой испепеляющий взгляд. — Прости, плохая идея.

Я закатила глаза к потолку, мысленно вопрошая, где я в жизни так накосячила, чтобы заслужить вот это.

— Поразительно, — сказал брат, в задумчивости потирая подбородок. — Ты попала в передрягу даже не будучи на борту моего корабля. Как думаешь, родители смогут в это поверить?

— Но в розыск–то меня объявили, когда я уже была тут, — усмехнулась я.

— Клин! — с досадой выругался парень. — Так нечестно.

— Они что, винят во всём тебя? — с сочувствием поинтересовалась я. — До сих пор?

— Сейчас уже меньше, чем раньше. Но всё же, — вздохнул парень. — Даже говорили продать «Рассветный Путник»… но я сказал, что это случится только через мой труп, и от этого разговор отнюдь не стал теплее.

— Продать? — переспросила я, с трудом веря своим ушам.

— Скажи, звучит ужасно? — горячо воскликнул брат. — Они сказали, что я мог бы оставаться в нашем городишке и летать на небольшие дистанции. Потому что «все эти скитания по миру до добра не доведут». Думаю, ты помнишь, что они и раньше не были в восторге от наших стремлений к путешествиям, а после того, что случилось с тобой…